
После смерти сына Дарья Макарова стала заниматься общественной деятельностью. Она была помощником детского омбудсмена Павла Астахова и руководила собственным благотворительным фондом
Фото: Дарья Макарова
Поделиться
Дарья Макарова стала широко известна в 2010 году. В ее семье произошла трагедия — умер
С чего всё началось
Десять лет назад, 10 ноября,
— Одна ручка была под розовой пухлой щечкой. Он весь излучал спокойствие и умиротворение, такая прекрасная и светлая картина. Полюбовавшись на свое чудо, я решила сварить кофе, умыться… Думала: «Вот какой славный сынок, решил маме подарить спокойное утро». Минут через 10 я снова подошла к нему, потормошила, чтобы разбудить... И обмерла: всё маленькое тельце было словно ватное — тряпичная кукла, безжизненное вялое тело, — вспоминает Дарья Макарова.
Кома. Женщина вызвала скорую, покидала вещи в мешок, втиснула как могла сына в комбинезон.
— Врач скорой помощи говорил, что надо везти в Мочище — это такие километры, на другой конец города, по единственной, забитой пробками дороге. По примерным подсчетам — около
Скорая понеслась.
— Выезжаем из Академгородка, стоим на повороте к клинике Мешалкина. Врач скорой вызывает по рации: «Примите срочно малыша, мальчик 8 месяцев, кома». Поворачивается — отказ. Я набираю всем знакомым врачам этой клиники — кто-то забыл сотовый дома, кто-то в отпуске, кто-то не берет трубку. Едем дальше.
Километр за километром. В районе остановки «Мелькомбинат» у малыша остановилось сердце.
— Не дышит! Остановка. Интубируем! — кричит врач.
Дарья объяснила, что в машине не было ничего из оборудования, что подходило бы для малыша. Всё, что было, — для взрослых, и то по самому минимуму.
— Машина скорой помощи была не оборудована — не было ничего. Чудо, что получилось ввести трубочку. Пытались настроить аппарат ИВЛ — он не работает на маленькие объемы легких. Дефибриллятора в машине не было, норадреналина — тоже. Летели с мигалками — на дороге каша из машин, мокрого снега и грязи. Летели по встречке, все полосы в город были заняты. А я смотрела на белеющую ручку своего сына. Так надеялась на чудо.
На въезде в больницу дорогу перекрыло маршрутное такси. Водитель скорой давил на сигнал до посинения руки. Драгоценные минуты были потеряны, пока «Газелька» взбиралась на сугроб, чтобы объехать равнодушного маршрутчика.
Доехали.
— Молодой врач, который интубировал Максима, схватил его в охапку и побежал через приемный покой в реанимацию. Длинный коридор, заваленный вещами, куча народу, бегают дети, стоят баулы — все ждут выписки или госпитализации. В конце коридора пеленальный столик, Максима кладут туда, качают помпу, синие губки снова розовеют.
Врачи боролись за жизнь Максима несколько дней. Его маму пускали в реанимацию только несколько раз на

Карта: Евгения Бикунова
Поделиться
Реакция общественности и комментарии больниц
История Максима Максимова взорвала общественность Новосибирска. У многих жителей не укладывалось в голове, что скорая ехала мимо больниц в то время как ребенок умирал. Свой гнев люди направили на врачей скорой и больниц, посыпались обвинения и в сторону матери, в том числе что она не занималась ребенком.
— С Максюшей начала происходить какая-то ерунда в три месяца. Спазмы непонятные, после которых он плакал, был иногда вялым и грустным. Он чем-то был болен. Но никто не мог сказать чем. И диагноз не могли поставить. И я прошла с ним всех платных специалистов в городе. У меня две коробки документов, посвященных болезни моего ребенка. С мая по ноябрь я исходила всех возможных врачей. Ребенок был обследован вдоль и поперек, а диагноза так и не было. Система сломалась в том моменте, когда он заболел, то есть в мае. К этой трагедии всё вело изначально. На самом деле получить адекватную медицинскую помощь невозможно было тогда и невозможно сейчас. И этот факт подтверждается не только мной, но и жителями всего города, — убеждена Дарья Макарова.
Она уже собирала документы, чтобы везти сына в Германию, но не успела. После смерти мальчика врачи изучили медицинскую документацию и сказали, что малыша изначально недообследовали.
После мощного общественного резонанса свою позицию высказали и в клинике Мешалкина, и главврач скорой помощи.
В клинике Мешалкина заявили, что к ним по поводу малыша никто не обращался, а скорая могла спокойно просто его привезти и без звонка. Официально это заявила и главный врач городской станции скорой помощи Новосибирска Ирина Большакова.
— Ребенок был в тяжелом, но в стабильном состоянии, показаний для экстренной госпитализации не было. Если бы были — мы бы даже звонить не стали, отвезли бы в ближайшую больницу, это естественно, — заявляла тогда Ирина Большакова и добавляла, что скорая была оборудована полностью. — В ней было всё для оказания реанимационной помощи ребенку. Также мне непонятно, откуда появились разговоры, что у нас только два детских реанимобиля, когда в Новосибирске их более 70.
Реакция Следственного комитета
По публикациям в СМИ Следственный комитет завел уголовное дело, которое в итоге так и не привело ни к какому результату. Сама Дарья Макарова так захотела и сделала всё зависящее от нее.
— Я остановила следствие. Видела, куда всё это идет. Оказаться внутри следствия, потеряв ребенка, — никому такого никогда не пожелаешь. Это ужас. Все эти допросы, опросы, которые со мной устраивали во время моей глубочайшей скорби, — это было просто скотство. Конечно, мне хотелось какой-то справедливости, но я прекрасно понимала, что справедливости не будет. Следователи начали обвинять врачей скорой помощи и врачей стационара, где умер мой сын. А у меня с самого начала к этим специалистам не было никаких претензий и вопросов. Это единственные врачи, которые реально спасали моего сына, — объясняет женщина. — Вы не представляете, в каком ужасе они пребывали, увидев такого сложного пациента. И я знаю, что они приложили максимум усилий для его спасения и не виноваты в смерти моего сына.
Несмотря на просьбы Дарьи Макаровой, обвинять чиновников никто не стал.
— Я просила обвинить Горздрав и мэрию. Меня не услышали. У кого умер ребенок в руках — тот и виноват, по их мнению. Я следователям объясняла и показывала — система не работает, но не смогла добиться понимания. В итоге из-за того, что я написала заявление о том, что не имею претензий к тем, кого они пытались обвинять, — дело развалилось.
Почему мама Максима стала общественницей
Дарье Макаровой удалось опровергнуть информацию о наличии в Новосибирске детских реанимобилей, но избежать травли не получилось. На телефон женщины ежедневно приходили десятки оскорблений и обвинений в желании прославиться. Фактически на сторону Дарьи встал только детский омбудсмен Павел Астахов. Ассоциация врачей выступила также с критикой, в том числе обвинила СМИ в дискредитации всего врачебного сообщества Новосибирска.
— Человеческая зависть, видимо, — вот вылезла я на экран телевизора. Да я с каждым готова была поменяться своей судьбой. До
Павел Астахов назначил ее своим помощником на общественных началах. Это значит, что за свою деятельность зарплату женщина не получала. Дарья создала и свой фонд «Здравоохранение — детям!».
— Я, по всей видимости, так проживаю свое горе. Мне нужно было чем-то заниматься. Не могу лежать и плакать. У меня по-другому работает психика. Это помогало мне держаться. Я понимала, что моего ребенка не вернуть, но есть другие дети, — объяснила Дарья Макарова. — Я видела, в каком состоянии больницы. Тогда были заявления, что реанимобиль был полностью оборудован. А это был просто хлев. Врачам нельзя было работать в таких условиях. Это просто издевательство над ними, в каких условиях они находились, причем и сейчас такая же ситуация. Я решила помочь и хоть что-то изменить на системном уровне. А для этого нужно было менять сознание чиновников. И мне удалось договориться с некоторыми. Муж меня поддерживал, и были деньги, чтобы я могла бесплатно работать пять лет на благо нашего города, затыкая эти дыры, решая вопросы.

Дарье Макаровой удалось поднять людей и заставить чиновников купить детские реанимобили, а также сделать детскую реанимацию в ЦКБ в Академгородке
Фото: Петр Малков
Поделиться
Чего удалось добиться Дарье Макаровой и ее команде
В первую очередь в Новосибирске закупили именно детские реанимобили. Дарья организовывала митинги, на которые приходили сотни людей.
— Удивительный был случай, когда неизвестно откуда в бюджете города возникли деньги на это, причем довольно большие. Купили несколько детских реанимобилей. Таких примеров в деятельности нашей мэрии мало. Владимир Филиппович (Городецкий), будучи мэром, мог принимать такие решения. Как он это делал, я не знаю, — признаётся Дарья.
Женщине удалось добиться, чтобы в ЦКБ в Академгородке сделали детское отделение с реанимацией — теперь малышей не нужно было возить за десятки километров в город. Благодаря ей и ее команде также в Академгородке появилась своя подстанция скорой помощи. Фонд женщины создал круглосуточную горячую линию для родителей, из которой позже и выросла горячая линия Минздрава, но в более усеченном виде.
Дарью Макарову пускали к Максиму буквально на
Невежество водителя маршрутного такси, который перегородил дорогу скорой, где умирал Максим, побудило Дарью к проекту «Пропусти скорую!». Фонд вел разъяснительную работу с водителями, печатал плакаты и памятки.
Еще один проект, который стал для города очень значимым, — в детских больницах удалось создать игровые комнаты.
— Меня в общении с чиновниками поразила фраза: «Это невозможно, потому что очень сложно». Мне сказал это заместитель министра образования

Дарья Макарова недовольна тем, что ей не удалось полноценно реализовать проект по созданию детского паллиативного центра
Фото: Зинаида Кузнецова
Поделиться
Единственное, о чём жалеет женщина, что она не смогла реализовать проект по созданию детского паллиативного центра — хосписа и выездной службы. Фонд пришлось закрыть. Он был признан иностранным агентом за сообщение о партнерстве с ЮНИСЕФ. Организация помогла новосибирскому фонду материалами для создания детских игровых комнат в больницах, при этом никаких денежных перечислений не было. Дарье Макаровой пришлось выплатить штраф в несколько сотен тысяч рублей и временно прекратить общественную деятельность.
— Моему второму ребенку, дочке, было
Женщина очень недовольна работой действующего детского омбудсмена.
— Что-нибудь помните за это время? Проект какой-то? Я вижу только одно — она просто сидит, получает зарплату и подписывает бумажки. Зачем нам такой омбудсмен? Омбудсмен должен ездить, выяснять, вникать, заступаться, выбивать. Это ее работа. Зачем ее выбрали? Чтобы что? Чтобы она без работы не осталась? И за что в итоге она получает зарплату из наших с вами налогов? И такое отношение у меня не к ее личности, а именно к ее работе (редакция НГС обратилась к Надежде Болтенко с предложением высказать свою позицию. В аппарате пообещали оперативно предоставить ответ на критику. — Прим. ред.).
Чем занимается Дарья Макарова сейчас
После перерыва в участии в крупных проектах общественница вновь вернулась к публичной деятельности. С основателями проекта Anticovidnsk.ru она собирает деньги и покупает кислородные концентраторы для больниц. Оборудования катастрофически не хватает — люди задыхаются в больницах.
— Я это делаю, потому что могу. Увидела проблему. Знаю, что наш Минздрав когда-нибудь будет покупать концентраторы. А еще знаю, с какой скоростью они работают. У меня с ними большой опыт общения. В конце октября министр здравоохранения Константин Хальзов сказал, что в больницах не хватает концентраторов и их купят 300 штук. Все СМИ об этом написали. Прошло две недели, а тендер еще не объявлен. Всё это время люди задыхаются. Как так? Он вообще нормально спит? — возмущается женщина.
Она признаётся, что и купить кислородные концентраторы сейчас — та еще задачка.
— Мы занимаемся тем, что по одному, по два, какими-то микропартиями покупаем. Причем собираем их по всей стране. Наш Минздрав никогда в жизни это сделать не сможет. В компании «Армед» в конце октября мы попросили 30 штук, чтобы они нам продали. Они говорят: «У нас нет». Оказалось, что заводы у них в Китае и на таможне стоит предоплаченный груз, и примерно
«Меня обвиняли в том, что я не лежу на могиле сына и не ем землю»
За эти десять лет Дарья вновь стала мамой. У нее растет прекрасная дочка, также от первого мужа. Пара распалась, но Дарья вновь нашла свое счастье и вышла замуж. Но до сих пор женщина не знает, чем болел ее сын, почему он впал в кому.
— Мой сын умер по неизвестной мне причине. До сих пор непонятно, почему он впал в кому. Вскрытие это не показало. За десять лет я обращалась к огромному количеству медицинских специалистов. У меня вся документация на руках. Единого понятного ответа нет. Все восемь месяцев по всем обследованиям он был здоров. Но с ним что-то происходило. Мы с мужем сохранили биоматериал для ДНК-исследования. Возможно, у него была ошибка в генах. Когда это будет возможно, мы проведем исследования, — объяснила Дарья.
Тем, кто столкнулся с такой же трагедией, женщина советует только одно — держаться с близкими друг друга.
— У каждого свое горе. Нет двух одинаковых историй. Держаться надо. И супругам стараться беречь друг друга. Мы с моим бывшим мужем по-разному переживали и переживаем это горе. Мы не смогли понять друг друга в нашем горе до конца. Очень многие пары после потери детей расходятся. Там страшная цифра какая-то — процентов 90. Нужно принимать, что ты страдаешь так, а твой близкий человек страдать может по-другому, и уважать его в этом горе. Нужно позволять грустить и скорбеть так, как это человек считает нужным. Меня обвиняли в том, что я не лежу на могиле сына и не ем землю. Но я другая. Я сидела и выла в детской комнате каждую ночь. И мой муж, например, этого не выдержал. Он мог выдержать всё — мою общественную деятельность, что меня нет круглые сутки дома, что я вся там. А то, что я сидела и выла, — это было для него невыносимо.
Всё, что происходило
— Я помню всё, что происходило тогда,
Сейчас вы не жалеете, что десять лет назад нажали на кнопку опубликовать и предали свою трагедию гласности?
Нет.