«Её талант известен не только в России»: профессор из Швейцарии попросил оставить дом Янки Дягилевой

С творчеством Янки Дягилевой я познакомился только где-то в середине 1990-х. Это было неслучайно — я с конца 1980-х годов изучал неподцензурную советскую культуру, писал на эту тему диплом, в том числе и о московском концептуализме, раннем творчестве Владимира Сорокина, Лианозовской школе (творческое объединение поставангардистов, существовало с конца 1950-х до середины 1970-х годов, в группу входили как поэты, так и художники андерграунда. — Прим. ред.) и Обериутах — Хармсе, Введенском и так далее. После этого я следил за некоторыми перестроечными и постперестроечными публикациями, касающимися в том числе неофициальной культуры/андерграунда. Так мне удалось познакомиться с творчеством Егора Летова и Сергея Курёхина, с записями «Гражданской обороны». Тогда я впервые узнал о Янке.

Инициатива, которая предлагает включить имя и наследие Янки Дягилевой в топографию культурной памяти Новосибирска, Сибири и русской культуры в целом, является, на мой взгляд, правильной, обоснованной и заслуживающей поддержку.

Дягилева в своём творчестве озвучила настроение, мечты, опасения и разочарования не только своего поколения. При этом сделала это с необычайной проницательностью и глубиной. Неслучайно многие десятилетия после её смерти продолжает развиваться, с одной стороны, культурно-историческое и научное изучение её творчества и, с другой стороны, народная канонизация в виде особого спонтанного культа этой тонкой художницы, выразившей незаменимый, оригинальный взгляд не только на атмосферу перестройки с точки зрения молодой творческой личности, но и в более широком смысле — на положение человека в окружающей его среде.

Причём стоит подчеркнуть, что сила её таланта и убедительность художественной позиции воспринимается так чувствительно не только в России. Мне приходилось, например, выступить руководителем в Базельском университете в Швейцарии очень хорошей магистерской работы, которая включала в себя анализ творчества Янки Дягилевой, причём тему предложила сама студентка, заинтересовавшаяся необычным талантом певицы.

Другой хороший пример — вечера памяти Янки, которые проходят в Праге и в которых принимают участие вместе с русскоязычной публикой также и чехи, и международная публика.

Если в российском контексте Янку можно рассматривать на фоне карьеры Виктора Цоя, признанного сегодня классиком и культовой фигурой своего поколения, то в международном сопоставлении надо искать аналоги в таких кумирах, как Курт Кобейн или — из старшего поколения — Дженис Джоплин или Джим Моррисон.

Из всего сказанного следует, на мой взгляд, однозначное заключение: инициативы, направленные на музейную презентацию, исследование и интерпретацию жизни и творчества Янки Дягилевой, заслуживают однозначной поддержки публичных и государственных культурных институтов и их представителей. Её личность является важнейшей частью и гордостью российского культурного богатства.