Благотворительность в кризисе

Ива Аврорина:
Добрый день, уважаемые читатели, зрители и слушатели портала НГС.НОВОСТИ. Мы начинаем прямой эфир, и сегодня у нас в гостях руководители двух фондов, которые работают в Новосибирске и области, и руководитель благотворительной программы, которая работает на всей территории России, но с Новосибирском у них особые отношения: Марина Аксенова, фонд «Солнечный город», который занимается помощью детям, оставшимся без попечения родителей. Елена Кохановская является директором по связям с общественностью компании МТС и руководит проектом «Поколение М» — это проект, который реализуется совместно с Константином Хабенским, и он тоже посвящен и помощи больным детям, и реализации творческих способностей детей, там это все удалось объединить волшебным образом. Евгения Голоядова — это фонд «Защити жизнь», который занимается помощью детям с онкозаболеваниями на территории Новосибирской области.

Ива Аврорина:
Тему сегодняшней беседы мы сформулировали как «Благотворительность в кризисе». Экономический кризис, последствия которого испытывает большая часть жителей Новосибирска, каким-то образом сказался на вашей деятельности? Чувствуете ли вы, что меньше денег стало, поступать меньше пожертвований, подорожало что-то из того, на что вы их тратили, как вообще сейчас обстоят дела?

Ответ:
Если говорить о лекарствах, то, конечно, они подорожали, некоторые в два раза, и дорогостоящие тоже, потому что онкология — это в основном импортные лекарства. Как бы ни пытались российские фармацевты сказать, что российская фармацея на коне, это далеко не так. Сейчас главное — говорить не о том, российские лекарства или импортные, а говорить о том, что нужны лекарства те, которые помогают. Поэтому лекарства повысились в цене. Часто наши дети летают на лечение в Москву и Санкт-Петербург. Билеты на самолет подорожали, причем значительно. Я вчера обнаружила, что билеты в Москву стоят дороже, чем билеты в Санкт-Петербург. Если раньше были какие-то скидки, можно было поймать период, сейчас такого периода поймать невозможно. Цены только поднимаются. Все, что в евро и долларах, все подорожало.

Ива Аврорина:
Вы чувствуете, что поступления стали меньше?

Евгения Голоядова:
Я могу сказать, что поступлений от бизнеса стало меньше.

Ива Аврорина:
Частные лица жертвуют столько же, сколько и раньше, а бизнес стал…

Евгения Голоядова:
Нельзя сказать однозначно, потому что люди понимают, что в кризис деньги нужны на лечение, и есть люди, которые не перестают жертвовать, есть те, которые сокращают свои пожертвования, а есть люди, которые подключаются. Если смотреть на картину в целом, то, наверное, примерно одинаково, единственное, что надо больше работать с людьми, чтобы не было сокращения пожертвований. А вот бизнес начал жертвовать меньше.

Марина Аксенова:
Поддержу Женю в оценке общей ситуации. У нас рынок благотворительности еще развит не настолько, чтобы можно было говорить, что у нас было 100 % хорошо, а сейчас кризис наступил и поэтому пожертвования резко сократились. Мы еще находимся в первой трети, я так предполагаю, развития этой системы, поэтому всегда есть люди, которые к этому движению присоединяются, и есть люди, которые от него отходят. Женя права, что с теми, с кем мы уже работали, кто нас знает, репутацию фонда, кто раньше участвовал в проектах, конечно, сейчас чуть больше усилий надо прикладывать, чтобы получить те бюджеты, которые они могут на то потратить, потому что к бюджетам стали относиться более… не качественно… но все мы знаем, что в кризис первое, что режут, это социалку и расходы на персонал. Мы, в принципе, попадаем под эту историю. И что касается частных жертвователей, здесь тоже поддержу Женю, у нас еще очень много работы в общем и целом для привлечения физических лиц, партнеров в наши благотворительные программы, и на это мы тратим достаточно много времени. Для компаний мы тоже в кризис становимся более изощренными, потому что начинаем предлагать проекты и программы, которые могут включить человеческий ресурс компании, например, когда люди сами принимают участие в акциях, либо мы пытаемся завоевать ресурс, который был на какие-то другие мероприятия. К примеру, предлагая корпоративные мероприятия, например какой-то благотворительный турнир по мини-футболу, в котором компания не просто жертвует взнос на благотворительность, при этом она может сэкономить бюджет на проведение летнего тимбилдингового мероприятия, потому что все расходы на его организацию мы берем на себя. Это та форма, которая сейчас тоже актуальна.

Ива Аврорина:
Елена, вы представитель как раз крупного бизнеса. Очень крупного бизнеса. Как у вас дела обстоят? Насколько я понимаю, проект «Поколение М» не только вы сами субсидируете, но тоже привлекаете деньги частных жертвователей. Бизнес, корпорации тоже привлекаете?

Елена Кохановская:
Я согласна с коллегами. То, что сейчас подорожало примерно в 2 раза лечение детей в связи с изменением курса рубля, это точно совершенно. Потому что мы в программе детей разных лечим, но в основном по «Поколению М» мы работаем с фондом Хабенского, и там, конечно, конечно, онкобольные дети, и действительно в 2 раза подорожало за последний год само лечение ребенка. И одновременно с этим у нас доходы не выросли в 2 раза. Получаются такие ножницы: с одной стороны, из-за существующей экономической ситуации доходы у компаний падают и идет рост затрат — в широком смысле этого слова — затрат на благотворительность, и в этой ситуации я не удивлена, что в этой ситуации многие компании, конечно, сокращают бюджет. Потому что действительно здесь уже не до благотворительности, главное — остаться бы живым самим. У нас преимущество: мы все-таки достаточно большой бизнес, мы диверсифицированы достаточно сильно с точки зрения самого бизнеса и регионов России, и нам это с одной стороны помогает. С другой стороны, очень важно для корпорации в этой ситуации, что их благотворительная программа была вписана в стратегию компании. «Поколение М» у нас нацелено главным образом на фондирование, на сбор средств через интернет. И это часть нашей стратегии, потому что мы сейчас как компания заинтересованы в том, чтобы люди пользовались интернетом, и это совпадает с нашей стратегией. Мы занимаемся благотворительностью в интернете, помогаем популяризировать и тем самым развиваем интернет. Как мобильный, так и фиксированный, это не важно, у нас бизнес и там, и там есть. И это залог того, что в эти тяжелые времена — как правильно говорили коллеги — что нужно предлагать компаниям, которые сами не додумались это сделать, мероприятия, креатив с точки зрения благотворительности, который отвечает их целям бизнеса. Не секрет, что у нас отчисления на благотворительность — это определенный процент от чистой прибыли. Если чистая прибыль снижается, снижается взнос на благотворительность. Если прибыль растет, то соответственно взносы увеличиваются. Поэтому очень важно быть стратегически inline с точки зрения благотворительности в стратегии компании — ты помогаешь развивать бизнес, ты получаешь больше денег и ты больше денег отдаешь на благотворительность. Это абсолютно нециничная история, это история, интересная для всех, потому что в итоге в выигрыше остаются все: фонды получают больше денег от нас, в выигрыше остаются подопечные наши, которые получают деньги на лечение, и сама компания остается в выигрыше, потому что мы не сокращаем бюджет на благотворительность. И мы, наверное, в этом году одна из немногих компаний в России, которые не то, что не сократили, мы порезали рекламу и очень многие статьи расходов, но что касается социального направления, мы его оставили неизменным. Это как раз исключение из правил. Именно благодаря тому, что мы изначально строили стратегию по нашему благотворительному проекту inline со стратегией бизнеса.

Ксения:
Есть ли конкуренция между фондами и программами? Вас много, а денег - нет

Ива Аврорина:
Вот вы сидите трое, у каждого безумно важное направление, деньги на которые собираются на одной территории. Вообще, каким образом выстраиваются отношения между разными фондами?

Ответ:
Не деремся, и ладно, да, Женя?

Евгения Голоядова:
В данной ситуации есть проблема, когда человек приходит в благотворительность из бизнеса. Он начинает привносить технологии бизнеса в благотворительность. Благотворительность, конечно, немножко по-другому действует, и слово «конкуренция» в благотворительности к деньгам не относится. Если мы сейчас говорим о некоммерческих компаниях, то у нас все путают НКО и общественников. Общественные и некоммерческие организации — это две большие разницы. Общественники — это когда люди собираются и решают какую-то одну задачу. Каждая некоммерческая организация ведет свой проект, и этот проект она делает точно так же профессионально, как и коммерческая организация, просто цель коммерческой организации — это создание прибыли, а цель некоммерческой организации — это решение социальных вопросов, которые нам периодически подкидывает жизнь. И говорить пренебрежительно в сторону некоммерческих организаций «общественники» — абсолютно неправильно, потому что в некоммерческих организациях в силу их специфики работы есть и врачи, и педагоги, точно такие же профессионалы, как и в коммерческих и в государственных организациях. Поэтому, так как все мы решаем один вопрос, решение социальных проблем общества, а в обществе много социальных проблем — и дети, у которых нет родителей, и дети-инвалиды, и дети с онкологическими заболеваниями, и мы прекрасно понимаем, что все эти вопросы надо решать. Но в силу того, что мы профессионалы, мы не можем заниматься всем. Мы занимаемся каждый своим направлением.

Ива Аврорина:
Наверное, у людей, которые будущие жертвователи, волонтеры, тоже есть свои приоритеты.

Марина Аксенова:
А я сейчас за конкуренцию, честно вам скажу. Потому что я готова отвечать за репутацию фонда и своим профессионализмом, и профессионализмом своей команды за то, что мы делаем. И я очень надеюсь, что тот выбор, который люди делают в пользу детского фонда «Солнечный город», их не разочаровывает и доставляет им тоже определенную радость, потому что они могут вместе с нами разделять результат нашей совместной работы. Потому что мы занимаемся серьезными профессиональными вопросами. Я очень надеюсь, что многие некоммерческие организации, особенно вновь образующиеся, тоже смотрят и на наш опыт в том числе, и хотя бы будут пытаться делать те же самые шаги, которые будем делать мы. На том же уровне или не на том же, неважно. Речь о том, что если ты уже этой темой занимаешься, то будь добр, занимайся ею так, чтобы люди хотели к тебе присоединиться и хотели бы в этом поучаствовать. Чем выше конкуренция, тем соответственно более качественные услуги мы будем оказывать, и более качественные проекты и программы, и более качественно мы будем работать с донорами, которые отдают нам свои кровные.

Ива Аврорина:
Надо пояснять терминологию, потому что, когда вы говорите «доноры», у людей, которые вас смотрят и слушают, мысль о заборе крови. Донорами в благотворительности называют жертвователей.

Евгения Голоядова:
В данной ситуации я не противоречу Марине, потому что я имела в виду профессиональные некоммерческие организации. Я не имела в виду те организации, которые таковыми себя называют. Я имела в виду высокий уровень. Потому что одно дело проект, а другое дело необходимость. Я согласна, что проекты должны быть интересными, тогда они привлекают людей, и потому что разорваться невозможно. И сказать, что ты такой плохой, потому что ты помогаешь детям без родителей, но не помогаешь детям с онкологией, я бы не взялась, это личное дело каждого человека. Но проблема от этого меньше не стает, поэтому это выбор человека.

Елена Кохановская:
Я тоже дополню. Мы сейчас работаем, наверное, с шестью фондами на постоянной основе, которым помогаем как деньгами компании, так и помогаем им заниматься сбором средств среди простых граждан с помощью технологий, которые мы предлагаем, и с помощью ого креатива, тех проектов, которые мы им предлагаем вместе с нами реализовывать. По какому критерию мы эти фонды выбирали. Я считаю, что фондам очень важно сотрудничество с крупными корпорациями, известными брендами, известными компаниями на рынке на данной территории, потому что мы, прежде чем допускать эти фонды к себе в партнеры, мы их, конечно, 15 раз повертели, проверили, служба безопасности проверила всех полностью и всяко разно покрутила, поэтому те фонды, что сейчас есть, это железобетонно проверенные фонды, которые действительно работают на рынке давно, они умеют на рынке работать, и у них прозрачная — что очень важно — отчетность с точки зрения использования денег, будь то населения или корпорации. Для нас это очень важно, чтобы фонд мог отчитаться перед нами с точки зрения того, куда деньги ушли, на какие цели т.д. Чтобы были медицинские документы, чеки, это все очень просто. Это одна часть.
Другая часть, я соглашусь с коллегами, что креатив это, конечно, очень важно, потому что наши люди разные. По статистике, больше всего люди склонны давать деньги детям, пожилым людям, животным и на экологию. Первым — прежде всего детям, экология это четвертый пункт. В этой связи у них разные интересы. Есть фонды, которые хосписами занимаются. Читатели и зрители, наверное, знают, что это такое. Наша задача, в том числе как корпорации, с одной стороны, мы даем деньги напрямую, но для того, чтобы вовлечь широко людей в фондирование, в донорское движение, нужно людей вовлечь в проект. Вот это задача не для слабонервных. У людей должен быть душевный порыв. Конечно, очень важно, чтобы им было интересно, чтобы узнали про эту программу. Само информирование — это очень большой вопрос сейчас, потому что в России неохотно про это говорят, вы сами сказали, что это не очень интересная тема.

Ива Аврорина:
Я не сказала, что она неинтересная, — если бы она была неинтересная, я бы ее не поставила. Она не рейтинговая. Про это практически не читают, про это практически не смотрят, как ни крути. Есть какие-то отдельные вещи, которые отыгрывают, но это крайне редко.

Елена Кохановская:
Да. Поэтому наша задача и задача компании, мы это хорошо понимаем, более того, мы понимаем, что, например, у нас 19 % людей, которые жертвуют в общем пироге жертвования. В Штатах 90 % это частные пожертвования (а у нас 19) и всего 10 % корпораций. А у нас корпораций, наоборот, больше. Сейчас, я думаю, будет схлопываться эта история немножко в связи с кризисом, потому что корпорации сейчас начинают ужиматься, схлопываются и частные пожертвования, у нас сейчас особенность. Но наша задача сейчас в том числе состоит в том, чтобы увеличить этот частный поток. У нас есть сети, у нас есть доступ к последней миле к каждому из наших абонентов, и наша задача — придумать такой проект, который заставит наших абонентов, по крайней мере они узнают.

Евгения Голоядова:
Я, кстати, могу сказать, если смотреть СМС по проектам, то бóльшая часть — это пользователи МТС.

Елена Кохановская:
Воспитываем людей.

Евгения Голоядова:
Везде такая ситуация: жертвование СМС, это только количество людей.

Елена Кохановская:
Во многом это объясняется тем, что мы лидеры рынка. Даже если мы посмотрим по пожертвованиям, которые идут на шоу «Голос», то там тоже львиная часть пожертвований от абонентов МТС.

Евгения Голоядова:
Кстати, если говорить о центральных телеканалах, то они как раз собирают на федеральные фонды и региональные фонды, тем самым очень выгребают.

Елена Кохановская:
Потому что спонтанная благотворительность, но в этом сила Первого канала.

Евгения Голоядова:
Но проблема сейчас заключается в том, что федеральные фонды заключают договоры и с региональными каналами.

Ива Аврорина:
То есть выходят на местный уровень.

Евгения Голоядова:
Конечно, и это огромная проблема, отъедают. Региональные фонды занимаются непосредственно теми детьми, людьми, которые в регионе, они систему знают лучше.

Инна:
Добрый день!
Заголовок "Благотворительность в кризисе" - для привлечения внимания?
Участники беседы разделяют такое утверждение?
Спасибо.

Ива Аврорина:
Заголовки всегда для привлечения внимания, но мне кажется, что он достаточно четко описывает сложившуюся ситуацию.
Участники беседы разделяют мнение, что благотворительность сейчас испытывает кризис?

Ответ:
Конечно.

Елена Кохановская:
Конечно.

Марина Аксенова:
Смотря как расшифровывать. Если вещи взаимосвязаны с экономикой, достаточно глупо утверждать, закрывать глаза и говорить, что нет, у нас все хорошо и прекрасно. Вопрос несколько другой. Последние 2–2,5 года лично я наблюдаю ситуацию, когда люди более активно стали вовлекаться в эти процессы.

Ива Аврорина:
Как раз что я хотела спросить. Вот смотрите: благотворительность это же не обязательно жертвовать деньги. Хотя, может быть, в какой-то момент каждый человек поймет, что, например, 100 руб. в месяц, которые не спасут отца русской демократии, их не заметит любой человек практически, если он каждый месяц перечисляет, допустим, в «Солнечный город», или в «Защити жизнь», или в «Поколение М», выбрав какое-то направление, то 100 тыс. таких людей — это уже гарантированный какой-то бюджет. Это то, что, мне кажется, просто необходимо доносить. Но при этом благотворительность — это не обязательно деньги. Это и время, и ресурсы. Скажите, в кризис волонтеров стало меньше или нет?

Марина Аксенова:
У нас — нет.

Евгения Голоядова:
Нет, у нас — нет. Потому что я вижу, как люди вовлекаются, людей это начинает интересовать. Собственно говоря, мне кажется, в кризис люди начинают переосмысливать то, чем они живут и что они делают. Благотворительность — это же не только они нам дают, и мы им даем возможность развиться как личности. Мы даем им возможность использовать свои ресурсы и оставить добрый след на этой земле. Это очень значимо на самом деле. Это взаимная отдача. Мы не просим, не умоляем, мы просто предлагаем людям поучаствовать в этом.

Елена Кохановская:
Нужно, чтобы они при этом понимали. Я сомневаюсь, что люди думают такими глубокими…

Евгения Голоядова:
В этом году в августе мы проводили слет волонтеров «Солнечного города», и ярко было прослежено: люди уже были вовлечены в процесс, прошли обучение, работают с ребятишками в детских домах и участвуют в других проектах и программах, и мы подсмотрели такую форму, как storytelling. Волонтерами было отобрано 10 историй, которые всем рассказывались. И вы знаете, какой вывод я сделала из этого мероприятия? НИ одна из этих историй не рассказывала о том, как поменялись дети в процессе взаимодействия с волонтерами. Все эти 10 историй были посвящены тому, как люди менялись в процессе общения с детьми, в процессе вовлечения в эту деятельность.

Елена Кохановская:
Я согласна с точкой зрения про волонтеров, у нас количество только растет, потому что как раз кризис стимулирует — духовность у нас в кризис растет. Самые великие наши творческие люди как раз творить могли, когда у них на хлеб не хватало. Это классика. Но я немножко с другой стороны смотрю на это. С точки зрения волонтеров я однозначно согласна с коллегами. С точки зрения простых людей есть проблема вовлечения которых в эти благотворительные проекты. Мне очень кажется сейчас важным, что наш проект «Поколение М» сейчас делает — мы сейчас понимаем, что, придумывая какие-то интересные вещи, которые заставляют людей реагировать в сетях и ходить на площадки в сетях, на добрые площадки — и интересные прежде всего, — и они понимают. Мы предлагаем детям со всей страны участвовать в онлайн-творческих активностях на разного рода площадках. И в социальных сетях, «ВКонтакте», и на нашем портале и т.д. Для них очень важно — в больших городах «убить время» в широком смысле проблем нет, а вот в маленьких городах там всегда есть проблема, что делать со свободным временем. Как в тюрьме. Нужно найти способы это время тратить. И когда люди видят, что в принципе можно в интернете не только хулиганить, не только смотреть видео, фильмы и т.д., но и выкладывать свои работы, можно рисовать и можно быть услышанным прекрасным художником, который отсмотрит твои работы, тем самым заметит тебя, и, может, дальше у тебя появляется возможность лифта. Или ты хорошо станцуешь или споешь. Или ты сыграешь на инструменте. Или ты сфотографируешь красиво, ведь их отсматривают с точки зрения нашего проекта на площадках лучшие на сегодняшний день в своих категориях профессионалы, московские и питерские. И люди тоже смотрят, и у них появляется шанс, в том числе именно с помощью творчества, образования подняться над существующей кризисной ситуацией. У них появляется хорошая плодотворная работа, дело, которое развивает их, втягивать туда своих друзей.

Ива Аврорина:
Мы пришли к тому, что денежные пожертвования в кризис уменьшились, но при этом активность людей фактически, наоборот, выросла. Очень хочется, чтобы это услышали, что помогать можно и деньгами, и другими способами.

Евгения Голоядова:
Я думаю еще, что такая ситуация связана не только с кризисом, но и с тем, что постепенно благотворительность в России, слава богу, начинает развиваться. Об этом начинают говорить, начинает говорить государство. Я не считаю, что это хорошо — что государство сильно вмешивается, в данной ситуации невозможно все это объединять и не надо это объединять. Но то, что об этом начали шире говорить, об этом начала говорить пресса, — это очень важно.

Ива Аврорина:
Без установления каких-то отношений с государством, с госструктурами ни один фонд у нас работать не может. Но взаимоотношения стали выстраиваться более конструктивно.

Марина Аксенова:
В Новосибирской области да. Так как мы работаем на многих площадках, понятное дело, что государственные структуры — это такая достаточно косная машина, она очень сложно поворачивается. Но если сравнивать регионы, например, то я благодарю бога, что я оказалась здесь, в Новосибирске, потому что нам с нашей властью удается делать очень большие дела.

Елена Кохановская:
Я по поводу информирования скажу: очень есть, понятно, предвзятое отношение СМИ по поводу корпоративной благотворительности, потому что когда тебе нужно популяризировать твой проект, а ты это делаешь для того, чтобы больше денег собирали для нуждающихся в помощи, то есть, конечно, сейчас еще в регионах и федеральных каналах средств массовой информации проблема неупоминания бренда. Я думаю, что это отдельная большая история, которая требует сейчас переосмысления, потому что у нас был как-то проект с Ольгой Свибловой, которая возглавляет Московский дом фотографии. У нее очень часто выставки, и мы достаточно плотно с ней работаем, и она на каждой пресс-конференции перед началом говорит: «Ребята, пожалуйста, не цитируйте меня без упоминания моего партнера, компании МТС. Или любой другой, которая на сегодняшний день является партнером выставки. Потому что без этих людей я бы не смогла сделать этот проект. Поэтому прошу вас в обязательном порядке, это те люди, которые вам позволили сюда прийти».

Ива Аврорина:
И это все пропускается мимо ушей.

Марина Аксенова:
У нас даже фонды не называются.

Елена Кохановская:
Вот я и говорю, что этим, наверное, нужно заниматься вместе со СМИ. Такая просветительская работа.

Евгения Голоядова:
У нас недавно наш замечательный проект, который стоил несколько миллионов, — на центральном канале просто сказали, что некие волонтеры собрались в некую кучку, а мне благотворителям что сказать? Они скажут: «Простите, так у тебя самоорганизующееся?». Это было ужасно.

Ива Аврорина:
Оказывается, местные и федеральные каналы, они не то что корпорации, занимающиеся благотворительностью, они названия фондов не упоминают?

Евгения Голоядова:
Просто волонтеры…

Ива Аврорина:
То, что возмутился весь город: на Первом канале вышел сюжет про реабилитационный лагерь для детей, который собственно «Защити жизнь» делала, колоссальная работа, кровью и потом в две смены, и там девушка-журналист говорит: «Общественники»… Волонтеры собрались и сделали лагерь, ну понятное дело.

Елена Кохановская:
Хочу сказать СМИ, что это не влияет никак совершенно точно на планы и бюджеты их каналов, потому что если корпорация тратит на рекламу 100 руб., то она в любом случае будет эти 100 руб. тратить, если ей с точки зрения бизнеса это надо. И упоминание ее бренда или упоминание бренда фонда, в широком смысле бренда, это никак не влияет на снижение их доходов от рекламы, абсолютно никак.

Ива Аврорина:
Точно так же как фонды никогда не будут платить деньги за рекламу. Даже если их все запретят, СМИ договорятся их названия упоминать, ни копейки денег, которые собраны, в рекламу не будут вложены. Если это добросовестные фонды, конечно.

Елена Кохановская:
Когда с нас пытаются взять деньги за промоушн проекта «Маугли» в регионах, мы всегда говорим: «Ребята, мы сейчас потратим, отдадим вам миллион рублей на продвижение этого проекта в год, при этом мы могли этот миллион просто передать Хабенскому на лечение ребенка и не устраивали бы все эти танцы с бубнами у вас в городе».

Евгений:
Сейчас ряд благотворительных организаций дискредитировали саму идею помощи. Я хотел бы сам передать средства или необходимые вещи нуждающимся, но учреждения (больницы, приюты) не могут принимать напрямую от физ лиц. Как я могу передать необходимое в больницу детскую? спасибо.

Ива Аврорина:
Вот это один из краеугольных вопросов о благотворительности. Отношение к ней еще не сформировалось, и люди с такой крестьянской подозрительностью ищут, «зачем им это надо?» Зачем? Либо они хотят денег на этом заработать, либо пиарятся, какие-то тайны тут есть? Зачем нужны фонды? Мне кажется, что чем чаще и больше мы будем на эту тему разговаривать… Почему благотворительностью должны заниматься профессионалы?

Ответ:
Давайте я начну — как человек, который далек от фондов, но в то же время близок. Когда мы думали над программой — я 9 лет работаю в компании — мы думали, создавать ли нам собственный фонд, или не создавать собственный благотворительный фонд. И мы приняли решение его не создавать. Потому что на рынке есть профессиональные люди, которые могут это за нас сделать. Наша задача — вместе с этими людьми организовать денежные потоки либо волонтерские потоки, чтобы эти фонды могли эти средства обрабатывать и пускать в те места, которые уже отработаны с точки зрения больниц и т.д. Это очень важно — работать через профессиональные организации, я объясню почему. Потому что человек, который хочет помочь кому-то напрямую, — он может просто иногда не знать, нужна ли на самом деле в таком объеме или в каком объеме эта помощь нужна.

Ива Аврорина:
Более того, люди, которые обращаются за помощью, они сами могут не знать, что есть возможность получить бесплатное лечение.

Елена Кохановская:
Это правда.

Ива Аврорина:
Я не знаю, все ли у нас знают, например, что операции детям по пересадке костного мозга, если есть показания, делаются, во-первых, бесплатно, во-вторых, квота на это предоставляется немедленно. Разговоры о том, что на это какие-то бешеные очереди — ну сталкиваются с этим, когда ребенку, не приведи бог, ставят диагноз «онкология», и первое, что делают родители, это бросаются собирать деньги. Потому что у всех сидит в голове, что бесплатно ничего не бывает. Это одна из немногих вещей, которые делаются бесплатно. И только профессионалы могут сказать: «Туда, туда, здесь вам будет квота, здесь вам будет бесплатное лечение, а вот это мы оплатим».

Елена Кохановская:
Кроме того, нужно понимать, что мы оберегаем от мошенничества в том числе, и это важная тема сейчас. Потому что когда человек обращается даже к нам, обращается человек напрямую в компанию МТС: у меня болеет ребенок или еще что-то — мы, когда передаем его в фонд, а фонд уже непосредственно… У нас железное правило: мы никогда не даем наличные деньги в руки тех, кто просит деньги.

Евгения Голоядова:
Мы тоже не передаем.

Ива Аврорина:
Мне кажется, это ни один из добросовестных фондов не делает, правильно?

Елена Кохановская:
Это железное правило отсекает 90 % мошенников. Потому что люди перечисляют по безналичному расчету в те медицинские учреждения, где требуется проходить лечение. Предоставит все документы, проверки все пройдут, действительно ли родители не могут этого ребенка вылечить самостоятельно, действительно ли у него такое заболевание. Там большая предварительная работа идет, когда выясняется диагноз, связываются с больницей. У меня несколько раз были случаи в жизни, когда люди обращались в МТС, когда мы их передавали в фонды, когда начинаются проверки, с больницами связывались, люди отваливают, потому что это становится им неинтересно. Поэтому это в том числе защита от мошенничества, поэтому работать надо, конечно, с профессиональными фондами, у которых есть база и грамотная маршрутизация.

Марина Аксенова:
Я добавлю, потому что здесь мы с вами говорим о сборах, которые идут конкретно на родителей, и говорим о конкретной категории ребятишек, которым требуется дорогостоящее лечение. То, что касается нашей деятельности, например, почему для человека может быть интересно с нами посотрудничать — я говорю про все профессиональные фонды, занимающиеся проблемами детей-сирот и занимающиеся профилактикой социального сиротства. Можно принести деньги в детский дом, купить туда телевизор. А можно эти деньги потратить на программу профилактики отказов от детей, сделать так, чтобы ребенок не попал в учреждение.

Елена Кохановская:
Есть экспертиза, да.

Евгения Голоядова:
В данной ситуации есть еще такой момент: когда человек хочет перечислить деньги, он, естественно, свои деньги может потратить на что угодно. Дать маме, дать в фонд и т.д. Но он должен очень четко давать себе отчет, когда дает маме он на яблоки, либо он дает маме на лечение, либо он дает в детский дом на те продукты, которые там уже есть, простите. Либо он делает так, чтобы ребенок, воспитанник детского дома, не попал в тюрьму после детского дома. Проблем много.

Ива Аврорина:
Марина, сколько в среднем приходится подарков на Новый год на одного детдомовского ребенка? Это же любимая история: давайте на Новый год соберем подарочки в детский дом, и будем все такие хорошие, белые и пушистые.

Марина Аксенова:
К этому у меня тоже есть определенное отношение, потому что мы 6 лет занимаемся акцией «Письма к Деду Морозу», когда мы говорим о некоторой трансформации благотворительной помощи и объединении ресурсов, и мы всем об этом говорим, что у нас в фонде аккумулируются индивидуальные письма от воспитанников, детей разных учреждений. Потому что, например, в городе да, большое количество благотворителей, которые приходят и дарят массу в том числе не очень полезных вещей. С другой стороны, есть у нас областные учреждения, где воспитывается равновесное количество детей, что в городе, что в области. Есть учреждения, которые находятся на расстоянии 600 км от Новосибирска, туда не доезжает вообще никто ни с какими подарочками, если честно и откровенно говорить. Поэтому вся разница в подходе и выборе эффективного пути, и я считаю, что в данном случае профессиональные объединения для этого и нужны. Потому что мы заявляемся как объединения, которые пытаются либо эффективно помогать детям, либо развивать опять же детскую аудиторию, либо, как мы, например, пытаться сделать так, чтобы проходили какие-то системные изменения. А не просто финансировать существующие учреждения и поддерживать эту систему как таковую.

Евгения Голоядова:
В данной ситуации следует говорить о системном подходе, то сейчас, запустив проект паллиативной помощи — выездная служба паллиативной помощи, — на самом деле мы пытаемся изменить законодательство Новосибирской области, потому что проблема с теми же самыми препаратами, которые предоставляют, это не проблема денег, а проблема отношения власти к закону, выполнению закона, отношения врачей и т.д. Статья в данной ситуации — я имею в виде обезболивание, которое, собственно говоря, предоставляется за государственные деньги, и препараты есть, но врач не знает, как это делать, он не знает, что это надо, и, естественно, ни один человек сам этого не решит. Ни одна коммерческая компания этот вопрос не решит. Этот вопрос может решить только некоммерческая организация, которая сотрудничает в этих вопросах.

Ива Аврорина:
Проблема ранней диагностики. Насколько я знаю, детей из области привозят с 3-й, 4-й стадией онкологии. Сколиозные проблемы. И фонды занимаются не только помощью конкретному ребенку, которому сейчас плохо, это понятно, это отдельная история, важная, но и системными вопросами. Фонд «Солнечный город» работает не над тем, чтобы дети в детском доме содержались лучше, ели хорошо, одевались хорошо, а потом вышли из детского дома, нарожали своих таких же детей, сдали в детский дом, а сами пошли в тюрьму, в колонию, скололись, спились, несколько лет — и никого нет. А над тем, чтобы систему менять. Есть же исследования, которые говорят, что ребенок, который полгода от рождения был в Доме ребенка без мамы, у него происходят необратимые изменения?

Марина Аксенова:
Да, совершенно верно, это исследования, которые были проведены в Санкт-Петербурге, но мы говорим уже об этом как о старом, прошедшем времени, потому что хвала Новосибирской области, в наших новосибирских домах ребенка, практически во всех, уже создали систему, изменили систему усилиями нашего объединения фондов, потому что невозможно в одиночку это делать. И сейчас мы идем дальше, сейчас мы начинаем на территории города Новосибирска внедрять проект создания так называемых фостерных семей, которые существуют на Западе, для временного размещения ребятишек, микродомах ребенка. Это тоже комплексные изменения, и там тоже нужна финансовая поддержка в том числе, и тоже нужен ресурс тех родителей, готовых принять, это тоже ресурс наших с вами горожан. Вот это помощь, пожалуйста.

Ива Аврорина:
Это именно важные системные изменения, то, что делает системно фонд «Солнечный город». Что делает системно «Защити жизнь»?

Евгения Голоядова:
Обучение врачей в области, обучение врачей в городе…

Ива Аврорина:
То, что касается ранней диагностики, паллиативной помощи — если кто не знает, паллиативная помощь — это помощь неизлечимо больному человеку, который уже не выздоровеет никогда. К сожалению, такие пациенты тоже есть.

Евгения Голоядова:
В данной ситуации далеко не секрет, что такие вещи могут случиться с каждым абсолютно, в конце жизни мы все умрем, если кто-то не знает, и есть такой момент, по большому счету, что паллиативная помощь требуется каждому второму. И, собственно говоря, очень мало кому она оказывается. Это не так давно начало происходить в России, не так давно начало происходить в Новосибирске, и мы пытаемся всеми силами и, слава богу, при поддержке власти.

Ива Аврорина:
Насколько я знаю, там есть серьезные подвижки. Хоспис будет в Новосибирске?

Евгения Голоядова:
Я думаю, это будет следующей темой передачи.

Марина Аксенова:
Женя, согласись, что мы живем в интереснейшее время. Потому что я вижу большие изменения в изменении системы государства, в отношении компаний, в изменении отношения людей к благотворительности, социальной ответственности. Я очарована даже вне зависимости от кризиса или некризиса, мне интересно, потому что сейчас можно реально что-то менять. А лет 7 назад мне говорили, что это все невозможно, никак и никогда.

Елена Кохановская:
Капля точит камень…

Евгения Голоядова:
Вот прошло 7 лет биения головой о стенку и что-то сдвинулось, конечно. Была система аналогичная, что с детскими домами, что с детскими больницами, и изменения видны.

Елена Кохановская:
Конечно. У нас растет и количество желающих участвовать во всех таких акциях, потому что им интересно, они реально видят, что получается. Что касается самого спектакля «Поколение Маугли» — это блистательный спектакль.

Анна:
Здравствуйте! Скажите подробнее о проекте Поколение Маугли. Моя дочь случайно попала в спектакль, сейчас нам пришлось очень многим дополнительным образованием пожертвовать, многочасовые репетиции... А что ждёт дальше этот спектакль? Допустим, будет ли спектакль снят на видео?
За проект спасибо, это интересно, познавательно и радует, что ты не только саморазвиваешься, но и как-то можешь помочь другим.

Ива Аврорина:
Он будет постоянно идти?

Ответ:
Это зависит от города. Мы делаем сейчас городу подарок, мы говорим: «Ребята, мы вам привозим спектакль, мы сейчас даем возможность тренировать детей, обучать детей». Для чего мы привлекаем местных актеров на большие роли, 5 взрослых ролей, которые обычно играют звезды.

Ива Аврорина:
Кто новосибирские звезды?

Елена Кохановская:
Мы объявим об этом позже. Пока точно подтвердилась Диана Арбенина, и Константин Хабенский будет. Пока все определяются, у всех гастроли, планы. Арбенина Багиру будет играть. Состав плавающий, иногда у нас получается несколько составов, в один день у нас приезжают одни звезды, в другой другие звезды. Поэтому мы будем смотреть, у нас уже достаточно большая палитра тех, кто уже играл, и тех, кто хочет играть.

Ива Аврорина:
А звезды, кто участвует в этом, без гонораров?

Елена Кохановская:
Без гонораров. Вначале мы им ввели систему гонораров, но они тут же все отдали их в фонд Хабенского, и сейчас мы с ними уже договорились, что давайте мы уже напрямую будем. Поскольку мы тратим огромные деньги на сам продакшн этого спектакля. Что касается того, для чего мы привлекаем местных актеров: местные дети, местные актеры, — мы сделали им прекрасный спектакль, и мы фактически оставляем им этот спектакль городу. Даже если цирк уедет, клоуны все остались, все на местах, и здесь уже воля города, какую площадку он даст для этого спектакля. Вопрос в площадке, потому что все остальное у них есть. Спектакль был в Казани, в Уфе, входил в систему Международного экономического форума в Санкт-Петербурге, в этом году был центральным культурным событием в его программе. Мы сделали в Москве «гастроли» с казанскими и уфимскими детьми весной, и сейчас, 15–16 октября, это уже Кремлевский дворец съездов в Москве. 2 спектакля будет, это 6-тысячные залы. Мы привозим уже три команды, детей из Питера, Казани, Уфы, которые уже играли в этом спектакле.

Ива Аврорина:
А в Казани или в Уфе спектакль идет постоянно?

Елена Кохановская:
В Уфе, к сожалению, не идет, потому что власти не нашли, видимо, площадок, чтобы его оставить. В Казани мы запустили его, в июле отыграли, и потом на осенние каникулы они еще сыграли 12 или 15 спектаклей. Город воспользовался этим. Но для детей это очень важная история, потому что самых лучших мы возили, сейчас мы их возим в Москву, там Кремлевский дворец. Для них это суперважно, потому что они развиваются. И все вырученные от спектакля деньги идут на лечение детей.

Александр:
Почему это не делается тайно? Я, например, плачу всю жизнь 3% налогов на здравоохранение и никто это не считает благом.
Кстати, здоровье очень плохое.

Ива Аврорина:
Почему благотворительность должна быть громкой, почему об этом надо говорить?

Ответ:
Я две причины назову. Во-первых, для того чтобы больше денег собрать на лечение ребенка, об этом проекте должны знать. Мы уже затрагивали вопрос информированности, вопрос, как со СМИ работать, но о проекте должны знать и это большая задача в хорошем смысле слова пиара, для того чтобы помочь конкретным детям. Второе касается корпоративной благотворительности. Я лично отдаю деньги куда-то, и мне неважно, кто-то про это напишет или не напишет. Каждый из нас, наверное, в определенные моменты своей жизни отдавал куда-то какое-то количество денег в проекты, это было его личное делание и об этом никому рассказывать не надо. Есть олигархические фонды, которые помогают детям и т.д., это их частные деньги, и они принимают решения по разным своим космическим ментальным причинам, почему они помогают. Но если речь идет о корпорации, то это совсем другая история. Это не деньги акционеров, это деньги корпорации, которая платит налоги, и здесь очень важно, что о проектах корпорации должны знать. Потому что — это немножко цинично звучит, но это нормально, — если люди все-таки поймут, для чего мы это делаем, чтобы не загонять себя в замкнутый круг, чем больше о корпорации и ее хороших делах, любой корпорации, это может быть строительная и т.д., будут знать, тем больше будет лояльных людей к этой корпорации, тем больше денег они в эту корпорацию принесут, тем больше денег эта корпорация отдаст на благотворительность. Это стандартная практика, такая win-win-история так называемая, в которой выигрывают все. Корпорация отчитывается, это бухгалтерский баланс, поэтому об этом должны знать.

Марина Аксенова:
Во-первых, когда я разговариваю с компаниями, я всегда им говорю, что чем больше будут знать люди о вашей социальной ответственности — потому что благотворительность это только часть социальной ответственности бизнеса, и компания МТС это яркий пример, — тем больше им захочется в этом поучаствовать. Я за то, чтобы люди видели, что участие в благотворительности, в социальных проектах, развитие собственного продуктового ряда, работа со своими работниками, социальная ответственность перед своим коллективом, — это вещи, которые приветствуются в нашем обществе, тогда мы, может быть, не пойдем мимо человека, который просит себе помощи, или не пройдем мимо грязи на улице. Скажем: «Ух ты, я хочу, чтобы мой двор был чище». И я позову еще троих людей с собой, и просто-напросто это приберем. То есть люди станут добрее, лучше и мир наш поменяется. Аллилуйя.

Евгения Голоядова:
Можно привести в пример тот же самый НГС: когда НГС рассказывает о каком-то интересном благотворительном мероприятии, произошедшем в городе, которое привлекло кого-то, или собрали деньги, или еще что-то, в комментариях всегда штук 50 есть: «А почему раньше не написали, я бы тоже поучаствовал». Вот вопрос информированности. Люди хотят в этом участвовать, но они не знают, каким способом. И когда ты об этом рассказываешь, ты людям предлагаешь много вариантов поучаствовать в этом, потому что на самом деле много людей с нормальной, положительной энергетикой, которую они куда-то хотели бы вложить. И денег. Но им надо рассказать, куда это вложить. Это совершенно нормальная история. И когда мы говорим, что чем больше людей об этом знают, во-первых, они начинают узнавать, кому нужна помощь. А я могу помочь — и я помогу.
И есть еще такой вопрос: очень часто люди, не столкнувшись с проблемой, они понятия не имеют об этой проблеме. Какая проблема с той же самой онкологией и с любыми детскими заболеваниями, с детским домом, со стариками? Пока с этим не столкнулся. А когда столкнулся, я начинаю задавать вопросы: «Боже, за что мне это?». Тебе не рассказали, что ты можешь попасть туда, что ты можешь с этим столкнуться всегда. А люди, не столкнувшись, не задумываются. Поэтому рассказ о том, что делают, — это рассказ о тех проблемах, которые надо решать. И их можно решить — с вашей помощью. Ради бога, подключайтесь, и мне кажется, что это очень здорово. Как раз к вопросу о том, почему молчать нельзя.

Ива Аврорина:
Мне кажется, что еще есть такая общечеловеческая, общероссийская причина — все же замечают, что уровень агрессии в обществе сейчас просто зашкаливает. Если брать общую картину, новостную, в прессе, и т.п., самые разные проявления этого. Необходимо еще нести информацию, как мне кажется, что, вообще говоря, что есть люди, которые делают что-то хорошее. И очень важно, чтобы люди чувствовали, что вовлечено очень много людей. Чтобы они понимали, что волонтерство, благотворительность — это не занятие для богатых дамочек-бездельниц, которым больше нечего делать.

Елена Кохановская:
Богатые дамочки там тоже будут.

Ива Аврорина:
Пусть будут и те, и другие. Но при этом очень распространено, что этим делом занимается масса людей вне зависимости от уровня дохода, уровня образования и времени, т.е. какой-то ресурс найти можно всегда. И чем больше будет ощущение того, что это вещь распространенная, что это норма жизни, а не исключение, что люди с какой-то придурью. Всегда есть кто-то, кому намного хуже, чем тебе, тем более что всегда может быть ситуация, когда тебе самому может понадобиться помощь.

Елена Кохановская:
Информирование — это очень важно, потому что, как показывает практика, когда с человеком случается беда, он теряется, не знает, что делать, куда идти, и если все будут втихаря что-то там делать и копошиться, он будет со своей проблемой сидеть и не знать, куда ему бежать, у кого спросить и т.д. Поэтому широкое информирование о разного рода благотворительных программах — это крайне важная вещь. Чтобы люди в определенной жизненной ситуации могли увидеть, погуглить, найти те фонды и те программы, срочные, и задать те вопросы, чтобы они могли выйти из этой жизненной ситуации. Это очень важно.

Марина Аксенова:
Такой спич о СМИ.

Ива Аврорина:
Так или иначе. Социальные сети тоже.

Елена Кохановская:
Я хочу также о социальных сетях сказать. Мы все время делаем аналитику рынка, поскольку мы мобильный оператор, мы знаем, чем люди пользуются. Впервые в России в первые полгода трафик социальных сетей превысил трафик поисковиков.

Ива Аврорина:
Ничего себе. А на первом месте «ВКонтакте», конечно?

Елена Кохановская:
Мы не конкретнее сейчас не раскрываем вопрос, но обращайте, пожалуйста, внимание на работу с соцсетями. Это очень важно, потому что люди сейчас не читают, к сожалению, главные страницы новостных порталов.

Ива Аврорина:
Ну это у кого как, хочу вам сказать…

Елена Кохановская:
Люди идут по ссылкам своих друзей, и чаще всего их круг представления…

Марина Аксенова:
Информационное поле.

Ива Аврорина:
…замыкается лентой новостей в соцсетях.

Елена Кохановская:
Да. И лентой НГС.

Ива Аврорина:
Ну безусловно. Главная страница.
Собственно, на этой ноте, что благотворительность должна быть громкой, что чем больше говорят, тем лучше будет жить всем и каждому, потому что человек, который какие-то свои ресурсы на это тратит — силы, время, деньги, — он себя чувствует лучше нас, он в деле. И он понимает, что если он попадет в какую-то сложную ситуацию, то ему тоже помогут.

Ива Аврорина:
Онлайн-встреча завершена. Спасибо за внимание.