«Евровидение-2012»: не хватило ручного медведя

Признаюсь, что несколько лет назад, когда «Евровидение» еще не выродилось в самый что ни на есть посредственный музыкальный фест европейской попсы, я была ярым фанатом этого конкурса и следила за результатами голосования с тем же азартом, с каким кто-то смотрит футбольный матч. Даже еще каких-то лет 5 назад там можно было услышать очень достойных исполнителей, а после просмотра даже возникало желание найти и скачать некоторые песни. А лет 10–15 назад «Евровидение» вообще было престижнейшим музыкальным смотром, на который попасть было не так-то легко — и было невозможно представить, что на конкурсе будут выступать какой-нибудь Дима Билан или Сердючка, поскольку их бы туда элементарно не пустили. Сейчас же «Евровидение», если песни всех его участников пустить нон-стоп и не смотреть на сцену, вполне сошло бы за какую-нибудь второсортную радиостанцию с унылой попсой, которую, не обращая особого внимания, слушаешь фоном в машине, в усталом и безразличном состоянии возвращаясь с работы домой.

Если в прошлом году я еще закачала себе в плеер песню хотя бы одного из участников евроконкурса (да и то это был француз из оперных кругов, приехавших на фест в качестве дива дивного), то в этом году от беспощадно накатывавшего сна меня спасал только сосед, периодически сверливший через стену. Если бы все финалисты «Евровидения» взяли и из соображений гуманности и экономии времени спели бы все свои песни хором, кажется, мы бы ничего не потеряли — настолько заунывны и неотличимы друг от друга оказались все эти многочисленные баллады, периодически разбавляемые дискотечной танцевальной попсой.

После того как «Евровидение» превратилось в усредненный западный радиостандарт, роль хранителей своих национальных музыкальных традиций обыкновенно брали на себя балканцы, которые, во-первых, неизменно пели на национальном языке, а во-вторых, привозили в самом деле незаурядных исполнителей. Которые, впрочем, оставались где-то позади, а то и вовсе не выходили в финал. Сколько яду сцедили лет пять назад российские болельщики, когда первое место заняла сербка Шерифович — что необыкновенно для этого конкурса, его честно заслужившая.

В этот раз Сербия с неплохой и мелодичной балладой и маленьким оркестром из этнических инструментов оказалась третьей. А первое место досталось шведке Лорен, безусловно, с сильным вокалом, который, впрочем, был израсходован на не слишком запоминающуюся мелодию и напоминал распевку среди отвечающих эхом шведских Альп, а сама Лорен пребывала будто в трансе, семенила босой по сцене и удивила всех своим шаолиньским нарядом.

Комментировать же наших «Бурановских бабушек» из Удмуртии, проект, в очередной раз сколоченный специально для «Евровидения» и с явной ставкой экзотики на экспорт, — как-то даже неловко. Если честно, мне этих бабушек, которые под дробышевское пошлейшее тыц-тыц запекали пирожки в дымившей на сцене русской печке, просто жаль. Второе место они получили исключительно за то, что являлись здесь этаким чудом-юдом, на которое все смотрели, как на ручного медведя. И заняли бы, возможно, первое, если бы этот медведь приплясывал у них на подтанцовке.

В этот раз мне даже неохота составлять свой собственный хит-парад, ибо просто не из кого. Безусловно, из общей заурядности выбивается албанка Рона Нишлиу, которая берет немыслимое число октав и поет что-то в духе экспериментального джаза, но ее выступление было больше похоже на пусть и шикарную, но нарочитую демонстрацию вокальных возможностей, от которого под конец звенело в ушах. Да и вообще, Нишлиу относится к тому роду музыкантов, для которых выступать на «Евровидении», соревнуясь с пляшущими в костюмах корсаров турками или полуголой пляжной гречанкой, подобно самонеуважению, хотя ей и удалось занять пятое место. Да разве что еще итальянка Нина Зилли представляет собой нечто примечательное — и то благодаря очевидному сходству, граничащему с явным подражанием, в том числе даже внешним, с Эми Уайнхаус.

Помнится, были времена, когда «Евровидение» было действительно фестивалем, на котором считалось хорошим тоном демонстрировать этнические черты своей национальной музыки. Однажды представительницу Нидерландов даже чуть было не дисквалифицировали за то, что в тексте ее песни было какое-то невинное слово на английском языке — то ли Okey, то ли Goodbye, — так как по правилам требовалось петь исключительно на своем национальном языке. Теперь же страны-победительницы просто соревнуются в том, кто проведет конкурс с большим размахом. До последнего момента рекордсменом была Москва, потратив на «Евровидение» в 2009 году 42 млн долларов, но в этом году Баку удалось переплюнуть исторический рекорд, с поистине восточной щедростью вышвырнув из государственного бюджета 76 млн долларов одних лишь прямых затрат.

Фото apelzin.ru