Владимир Роговцев: «Мы катастрофически мало рубим»

С наступлением тепла активизировались любители живой природы. На прошлой неделе общественники провели пикет в защиту Караканского бора, который в последние годы подвергается массированным вырубкам. Вторая угроза — любители пикников в приобском бору. Судя по отзывам, они все чаще вместо любимых лесных полян встречают пеньки и мусор. О том, что происходит сегодня с бором и чем опасны эти процессы, корреспондент НГС.НОВОСТИ узнавала у Владимира Роговцева, члена правления новосибирского отделения общественной организации «Российская экологическая независимая экспертиза», экс-начальника Новосибирского управления лесного хозяйства.

Расскажите, в чем заключается важность Караканского бора и почему о нем сегодня так много говорят?

Караканский бор, ленточный бор, тянущийся более чем на 100 км вдоль Обского моря, представляет собой интереснейшее образование, потому что искусственный водоем на столь обширном протяжении соседствует с рядом археологических памятников, их более 100, как на территории бора, так и на берегах водохранилища. Уникальны некоторые геологические достопримечательности, выходы скальных пород в районе Нижней Каменки и в других местах, например в районе Спирино, Абрашино. Здесь же находится одна из высочайших точек на территории НСО за исключением Салаирского кряжа — в районе Шайдурово, на стыке Алтайского края и НСО, отметка в 318 метров. Богатейшие запасы дикоросов — грибов, ягод, лекарственных растений — в сочетании с разнообразием животного мира и птиц, включая краснокнижные виды, характеризуют природу Караканского бора. Сегодняшний всплеск общественной активности обусловлен именно проблемами сохранения бора, и связано это не столько с возросшей активностью людей, сколько с негативными процессами, которые там сейчас происходят.

Охарактеризуйте их суть, пожалуйста.

Посмотрите на биогруппу елей, находящихся у нас за спиной (интервью проходило в сквере. — И.К.). Можете ли вы отличить их по возрасту? Я как специалист говорю — возраст их одинаков. А вот ценность разная. Так вот, приобские боры НСО в XX веке были в значительной мере вырублены, и теперь в них необходимо вести рубки ухода, когда убираются тонкомерные, угнетенные деревья. В отношении Караканского бора в последнее время проводилась политика получения дохода — если не любой ценой, то ценой закрытия глаз на многие недопустимые отклонения, когда, например, вырубались крупные, наиболее жизнеспособные деревья.

Если в нашей биогруппе мы вырубим крупные деревья, внешне это будет незаметно. Зелень сохранится, и если смотреть сверху — как была зеленая елка, то зеленая елка и осталась. Но качественно это будут другие насаждения. По формуле фотосинтеза, углекислый газ, соединяясь с водой в клетке, производит новое органическое вещество, и мы четко понимаем: чем больше произведено органического вещества, тем больше усвоено углекислого газа, тем больше экологический эффект этого процесса. Недопонимание руководителями ответственных структур этих вещей как раз бьет по Караканскому бору, в результате качество рубки ухода не соответствует своему назначению. В погоне за экономической выгодой люди, которые заинтересованы в рубке любой ценой, поджигают насаждения, и в результате мы имеем необходимость производить сплошные санитарные рубки, когда вырубают всю биогруппу вместо того, чтобы те три-пять тычинок срубить и дать возможность для успешного развития оставшихся деревьев. Вырубаются крупные деревья, а то и все подряд, а мелочь остается.

То есть рубки, которые сейчас происходят, незаконны?

Те рубки, о которых говорили митингующие, законны по своему назначению, но если мы внимательно посмотрим на них с точки зрения исполнения, то они, безусловно, незаконны. Их назначили материалами санитарного обследования. Пришел агроном и сказал о биогруппе: «Три тонких дерева надо убрать». А пришли исполнители и убрали крупные елки. В результате благое дело обернулось большим ущербом. И на этом уровне ведется ведение лесного хозяйства в наших приобских борах. Сегодня некоторые райотделы превратились в лесозаготовительные фирмы. Эта коррумпированность тяжелым бременем легла на плечи работников лесхозов.

Заинтересованность при наличии безнаказанности приводит к тому, что гораздо выгоднее совершить нарушение, поделить деньги, поделить с теми, кто прикрывает дело, и еще остаться в прибыли.

Потому сегодня поднимается общественность. Правда, пока идет отстранение общественных организаций в законодательном порядке, на уровне Лесного кодекса. В нескольких вариантах, которые публиковались в разработке, была статья «Общественный и муниципальный контроль». В конечной, подписанной редакции муниципальный контроль оставили, общественный убрали.

На пикете много говорили о проблеме замусоренности бора, предлагали увеличить размеры штрафов. По сути, предлагали защищать лес от людей…

От людей лес защищать не нужно. Вопрос в организации. Вернемся к Лесному кодексу. Он уничтожил то, что называлось государственной лесной охраной. Когда я 40 лет назад начинал работать лесником, в первый день мне дали коня, ружье, форму и 2000 га под охрану. В течение недели-двух я совершил свой обход и потом регулярно выходил снова, охранял участок. Сегодня на одном участке леса законодательством предусмотрено наличие арендаторов по 16 видам лесопользования. То есть участок разделяется — дубы, ели, травка. Вы можете взять в аренду сенокос для целей сенокошения, я — для заготовки дубовых листьев, кто-то — для рекреационных целей. И таких видов пользования — 16, заготовка древесины — только одно из них. Сегодня контролем, надзором занимаются лесничества. Они обязаны установить все факты нарушения лесного законодательства, в том числе захламления территории бытовым мусором. И теперь угадайте, успеют они или не успеют, если их, например, в Ордынском лесничестве всего 8 человек. Но даже если и все передали в аренду — то кто из арендаторов должен отвечать за замусоренность леса? Кто взял лес для лесозаготовок или те, кто взял для целей заготовки второстепенных лесных материалов? Как в старой пословице — у семи нянек дитя без глаза.

Что станет с лесом, если все будет продолжаться в том же духе?

Природа не терпит пустоты, где был лес, там будет лес. Но вместо хвойных насаждений мы получим березу и осину. С точки зрения технологической это малоценные насаждения. В кедровом лесу, как говорят в народе, рекомендуется молиться, а в осиновом удавиться. Леса будут, но это будут леса низкой производительности. Хвойные леса выделяют фитонциды, и воздух в кедровом насаждении стерильный. Не зря многие туберкулезные больницы строят именно в сосновом лесу…

Решит ли проблему выполнение лозунга «Не трогайте лес!»?

Главная проблема лесов НСО заключается в том, что мы катастрофически мало рубим! Но рубим не там и не так. Надо рубить то, что отторгает природа. Становление леса начинается с того, что на 1 га земли появляется до 100 тыс. подростков. К возрасту 100 лет — это уже 10–12 тысяч, а к 120 годам — не более 400 деревьев. Остальные мешают развитию друг друга, в итоге качественной древесины будет мало. У нас запасы перестоянной древесины составляют около 250 млн кубометров, из общего запаса древесины НСО в 570 млн, то есть половина — это спелая перестойная древесина, в которой идет распад органического вещества, то есть процесс гниения. Проблемы в том, рубить или не рубить, нет. Вопрос в том, как и где это делать. Когда говорят «давайте не будем рубить», я отвечаю: давайте откажемся от мебели, наденем шкуры и залезем жить в норы. Это не вариант.

Ирина Киснер