«Город и город»: черное нарко-социалистическое фэнтези

Чайна Мьевилль — бритый британский социалист с сережкой в ухе — среди писателей фэнтези фигура весьма эксцентричная. Свою вселенную он населяет диковинными людьми-крабами и леворадикальными уродцами, которые кишат личинками в детально воссозданных полуразрушенных барочных мегаполисах, и активно презирает Толкиена за консервативную старомодность и политический эскапизм. Любители фантастики любят Чайну далеко не все. С одной стороны, он суперстар, лауреат престижных фантастических премий Hugo и Locus Award, с другой стороны, знаю я и тех, кто считает Мьевилля фигурой дутой, а его романы — нагромождением натуралистично изощренного занудства.

В романах Чайны, хипповского отпрыска (отсюда такое затейливое имя), переплетаются наркозависимость сюжетного построения и ненависть к мировому капитализму. Не могу сказать, что подобная стратегия вызывает у меня бешеный восторг — лет семь назад я изрядно насытился богатым внутренним миром десятков нонконформных наркофантастов из оранжевой серии «Альтернатива» — надо признаться, в своей кибердикости они мало отличаются друг от друга, подобно писательницам женских романов.

Однако «Город и город», новый роман Мьевилля, меня заворожил с первых страниц. Заворожил графической четкостью описания странного урбанистического ландшафта, затененного, скособоченного и летящего под откос. Язык перевода поначалу показался грубовато корявым, но потом мне удалось «сместить точку зрения», и чтение стало заметно быстрее, будто я нажал на газ. Из кракелюр, облупленной штукатурки, неоновых ночных огней и словесных обрывков вырисовалась завязка.

Где-то на юге Европы в результате таинственного расщепления гигантский мегаполис разделился надвое. С тех пор на месте одного города стали существовать два — то ли в параллельных мирах, то ли разделенные хитроумной «берлинской стеной», проходящей белой штриховкой по магистралям, вокзалам, дворам, домам, чердакам и пустырям. В любом случае, в каждом городе есть своя политика, экономика, полиция, архитектура, кухня, запахи и фасоны одежды. Жителям городов строжайше запрещено смотреть на другой город, иначе они совершают преступление, «делая брешь» между городами. Сколько существует параллельных миров и междумирий, доподлинно неизвестно, но в каждом живут свои чудовища.

В одном из городов находят труп, и за дело берется обаятельный детектив Борлу, мьевиллевский двойник чандлеровского Филипа Марлоу. Вместе с фамилией Чайна берет у американского коллеги и жанр — нуар, циничный черный детектив, с добавлением конспирологии и оруэлловской паранойи, развивающейся сразу в нескольких измерениях.

Цепляет в романе не столько игра с параллельными вселенными, сколько картинка бурлящего бессознательного большого города и хладнокровное исследование аномалий общественно-политических табу. Города Мьевилля можно рассматривать как метафоры разделенных Берлина, Иерусалима и шире — как метафору государства в состоянии распада, пытающегося навязать своим гражданам идею искусственной идентичности и отмежеваться от того, что страшно. Из исторического и политического страхов рождается шизофрения, которую Мьевилль из сна натуралистично перевел в явь. После чего оказалось, что главный герой здесь вовсе не горемыка сыщик, а агонизирующий город-шизофреник — графически безупречный и такой похожий на окружающий нас мир.

Фото thinkstockphotos.com