«Измена»: симулякры в холодном дискурсе

Я смотрел «Измену» в «Победе», где кроме меня сидела дюжина одиноких зрителей, преимущественно женского пола, и не было ни одной пары. Во время медосмотра женщина-кардиолог, с глазами, напоминающими людей с синдромом Дауна, сообщает мужчине на кушетке: «Мне изменяет муж». И после небольшой паузы: «С вашей женой». Так завязывается интрига в драме адюльтеров, не совсем типичных как для российского кино, так и для нашего менталитета. В стране, где больше половины браков заканчивается разводами, кино об измене как возможной альтернативе кризису семьи и расторжению брачных уз могло бы стать чем-то вроде мастер-класса, но беда в том, что увиденное тут почти бессмысленно пытаться повторять дома.

Этот фильм очень похож на модель — самолета или корабля, без разницы. Каждая деталь конструкции подогнана к другой с такой тщательностью, что не видно ни малейших следов работы — клея или каких-то дефектов соединения. Видно, что создатель работал с аккуратностью, достойной восхищения. И в то же время его творение не имеет никакого отношения к реальной жизни, потому что ни летать, ни плавать на нем нельзя.

Собственно, «Измена» и представляет собой модель неких абстрактных отношений, которые выступают поводом для демонстрации… профессионального класса главным образом — режиссерского и операторского. Оба творца будто соревнуются друг с другом: символические загадки Серебренникова еще больше усиливает холодный маньеризм стоящего за камерой Олега Лукичева. Его изобразительный стиль напоминает манеру оператора Михаила Кричмана, отсюда постоянное искушение сравнить «Измену» с работами Андрея Звягинцева, который однажды всерьез захотел стать европейцем и снял «Изгнание».

Поддавшись искушению профессионального соперничества, и мне, как интерпретатору, тоже хочется ни в чем не уступать создателям и бросить что-то вроде: здесь гламурный Бергман путается с Хичкоком, а экзистенциальная драма с морально устаревшим как жанр детективом… Самым знаменитым фильмом о двойной измене в обозреваемом пространстве лет можно считать «Любовное настроение» Вонга Кар-Вая. Вероятно, в интриге обоюдной супружеской неверности есть какая-то притягательная сила. Возможно, поэтому Европа не смогла не заметить это кино о любовном наслоении, пригласив его в конкурс венецианского кинофестиваля, завершившийся два месяца назад. Туда, где 9 лет назад чествовали Звягинцева, а в прошлом году Сокурова.

Серебренников после очень русской картины «Изображая жертву» начал дрейфовать куда-то к иноземным берегам. По-хорошему (или по-плохому?) «Измену» надо было снимать на английском. И тогда бы все встало на свои места: автоматически это бы облегчило ей выход на международный рынок. Но, видимо, осознавая, что родная почва — это та самая питательная среда, без которой сложно полноценно творить, режиссер предпочел остаться сидеть хотя бы одной ягодицей на русском табурете. Но только вот не заметил, что и на нем уже с некоторых пор стоит лейбл торгового дома IKEA.

Игнорирование фильмом российских реалий просто лезет в глаза: почти футуристические интерьеры и дизайн населены неизвестными или совсем малознакомыми лицами актеров преимущественно иностранного гражданства. В главных ролях заняты: немка Франциска Петри, македонец Деян Лилич, латыши Артурс Скрастыньш и Гуна Зариня… Вдобавок ко всему Серебренников использует обороты, заимствованные из смежного — театрального — искусства. Когда врачиха в заснеженном лесу переодевается в другую одежду, символизируя тем самым начало новой личной жизни, то такой троп при всей его креативности все же режет глаз даже в этом весьма условном фильме-гомункулусе. Впрочем, зная об основном месте работы режиссера, этому мало удивляешься…

Фото kinopoisk.ru