«Уже три года я дышу только ртом»: откровения пациенток клиники, где после пластики умерла блогер из Новосибирска

В начале ноября после операции в клинике пластической хирургии в Красноярске умерла 47-летняя блогер из Новосибирска Яна Фиалковская. Женщина сильно похудела на кетодиете и хотела убрать остатки кожи. Выбрала клинику, врача, приехала в Красноярск, но, к сожалению, после операции возникло осложнение, по предварительной версии — в виде тромбоэмболии легочной артерии, и блогер скончалась. Операция проводилась в Красноярском центре пластической хирургии на Мира, 93 — эту информацию нам подтвердил главный врач клиники Игорь Микитин, подчеркнув, что оперировал Фиалковскую не он, а хирург из Москвы, имя которого он не назвал. После этого случая в редакцию NGS24.RU пожаловались сразу несколько женщин, которые оперировались в этой же клинике у разных врачей. Корреспондент Саша Симутина узнала у них, к каким осложнениям привели операции. Также поговорила с юристом и опытным пластическим хирургом о том, как найти хорошую клинику и защитить свои права как потребителя, если вдруг ошибся с выбором.

57-летняя Ирина по работе вынуждена постоянно контактировать с людьми — с возрастом кожа потеряла свою эластичность, и, чтобы выглядеть лучше, женщина решилась на блефаропластику, то есть круговую подтяжку кожи у глаз. Подкопила денег, выбрала врача — Инну Витальевну Чикишеву в Красноярском центре пластической хирургии на Мира, 93.

— У меня была назначена первая операция на июнь прошлого года. Накануне я заболела, у меня диагностировали пневмонию, затем пришел тест на коронавирус — он был положительный. До операции оставалось чуть меньше месяца. Мы переписывались с доктором, она пожелала мне выздоровления и сказала, что, как только я выздоровею, она ждет меня на операцию. Это показалось мне странным, и я попросила перенести операцию на более поздний срок, чтобы не нагружать и без того ослабший организм, — вспоминает Ирина.

В итоге блефаропластику перенесли на ноябрь, врач была на связи, общалась тактично и вежливо. Перед операцией Ирине назначили сдачу анализов, тест на коронавирус и УЗИ вен на ногах. Ни осмотра терапевта, ни осмотра офтальмолога в предоперационной подготовке не было.

Накануне операции у Ирины воспалился глаз. Она скинула фотографию врачу, но та прочитала сообщения и не ответила. Уже в день операции врач, увидев глаз пациентки, решила поставить ей гормональный препарат для снятия воспаления глаза и в тот же день провела операцию.

— На тот момент я решила, что врачу виднее. Операция прошла, меня как-то очень быстро выписали, глаз продолжал болеть и не проходил даже после снятия швов. С тех пор я не вылезаю из кабинетов окулистов, — делится пациентка.

После этого, по словам Ирины, врач про ее существование забыла — ее состоянием здоровья, результатом операции не интересовалась.

Ирина была у врачей в частных клиниках, по месту жительства, в Глазном центре. В последнем признали осложнение после операции — незначительное опущение века. А вот воспаление глаза лечат до сих пор: по поводу Ирины собирают консилиумы, назначают лечение, сейчас документы даже отправили в Москву в клинику Гемгольца — передовой офтальмологический центр страны. Лечение помогает ненадолго: зрение с 90% упало до 30%, назначенные препараты на время позволяют вернуть зрение к прежним значениям, но затем оно снова снижается. Женщина признается: шевелить глазом больно, присутствует постоянное ощущение, что в него насыпали песка, да и выглядит это не очень эстетично. Вместо карего глаза — почти всегда заплывший красный.

После предоставления справок от врачей Ирине удалось вернуть у клиники всю сумму за операцию — 85 тысяч рублей. Однако эмоциональное состояние женщины оставляет желать лучшего, и своим случаем она поделилась, чтобы предостеречь других женщин и предать огласке свой случай.

— Окулисты удивлялись, что мне провели блефаропластику без осмотра офтальмолога, были крайне возмущены этим, а в итоге даже сказали: «Вы первая женщина, которую мы не можем вылечить». Я теряю жизнь и живу между двумя клиниками глазного центра. Постоянно рыдаю, пила антидепрессанты — иной раз мне даже жить не хочется, — признается Ирина.

Мы связались с врачом Ирины Инной Чикишевой. Она предоставила нам комментарий.

— В рамках соблюдения врачебной тайны нет возможности подтвердить или опровергнуть, что человек с указанными вами персональными данными являлся моим пациентом (в распоряжении редакции есть все документы, подтверждающие то, что Ирина делала операцию у Инны Чикишевой. — Прим. ред.). Важно понимать, что эстетическая медицина — это решение личных, частных задач. Большинство пациентов не хотели бы разглашать факты посещения доктора и обсуждать результаты. Даже если кто-то из пациентов готов это обсуждать, мы со своей стороны не имеем права этого делать без письменного согласия самого пациента. Это закон. Однако в случае возникновения разногласий пациент всегда может обратиться к своему доктору и разрешить их. Если необходимо, привлекаются другие эксперты клиники и главный врач. Тогда вопросы разрешаются консилиумом.

Важно понимать, что эффект эстетической хирургии всегда субъективен. В отличие, например, от экстренной эстетическая хирургия — это сфера, где решение о необходимости операции и степени своего преображения принимает пациент. На приеме врач консультирует пациента о возможностях той или иной методики, ее ограничениях, безопасности процесса и долгосрочности результата. Пациент подписывает информированное согласие. Далее пациент направляется на сдачу медицинских анализов, по результатам которых принимается решение о возможности и безопасности проведения вмешательства, — говорится в ответе пластического хирурга.

В своем ответе она также отмечает, что операция проводится с добровольного согласия пациентов в лицензированной клинике, до операции согласуются все вмешательства, подписывается договор. Во время операции состояние пациента контролируют хирурги, помощник, медсестра, анестезиолог. После операции в палате пациента стабилизируют, выписывают и в течение года контролируют его состояние здоровье. Некоторые операции впоследствии могут потребовать постоянного контроля на УЗИ или МРТ, о чем пациента предупреждают.

— Важно, что параллельно манипуляциям пластического хирурга у пациента могут возникать и продолжаться другие, не связанные с пластикой, заболевания. Квалифицированные консультации по ним пациенту может дать только его лечащий врач, — подчеркивает Инна Чикишева.

Сама Ирина также призналась: перед операцией выбирала между несколькими врачами, но поначалу настороженно отнеслась к тем, кто требовал у нее заключение офтальмолога и терапевта. И только сейчас поняла, что именно такой доскональный подход и был нужен, чтобы избежать последствий операции.

Пациентка размышляет над тем, чтобы подать на клинику в суд, — она уже общалась с адвокатом по этому поводу. Но окончательного решения пока не приняла.

Елена судится с Красноярским центром пластической хирургии с 2019 года. А самая история тянется три года — в 2018 году ее прооперировал Николай Комеко, который на тот момент заведовал этой клиникой. Еще в 2002 году Елена делала ринопластику, за это время у нее растворился хрящ, и она обратилась к доктору Комеко, чтобы исправить это. Однако после второй операции у женщины перестал дышать нос.

— Проблемы у меня возникли сразу: он зашил одну ноздрю так, что туда даже палец не входит, хотя в соседнюю ноздрю он входит нормально. Я говорила, что мне трудно дышать. Врачи сказали, что у меня слишком долго держится отек, так как мне неправильно отслоили кожу. Уже после операции я прошла обследования, мне поставили три диагноза, и есть справка о том, что раньше с такими заболеваниями я никуда не обращалась, — рассказывает Елена.

По словам женщины, Николай Комеко порекомендовал прийти на осмотр через год: к этому времени отек должен был уже пройти. Он также пообещал исправить ей ситуацию и провести повторную операцию. Через год Елена позвонила в клинику, а там сказали, что Комеко больше не работает и клиника ему больше не принадлежит. Тогда она наняла адвоката и подала на учреждение в суд.

Перед этим прошла нескольких врачей, которые, со слов женщины, признали, что предоперационные снимки были нечеткие, отоларинголог заключил, что жалобы пациентки обоснованны. Суд назначил судебно-медицинскую экспертизу, которая проходила в Красноярске, и в ее результатах эти же врачи написали уже совсем другое, заключив, что с пациенткой всё в порядке. Сейчас назначена повторная экспертиза, которая, надеется Елена, пройдет не в Красноярске.

— Одна из этих врачей, пластический хирург, говорила мне, что для исправления ситуации мне требуется риносептопластика. Потом ее вызывали в суд — и там уже она стала говорить, что у нас в городе такая экология, что эта операция требуется каждому. И что в моем случае это не следствие операции. Меня поддержал только отоларинголог: он сказал, что вынужден подписать результаты этой экспертизы, но с мнением своих коллег он не совсем согласен. Однако факт остается фактом, — заключает Елена. — С какими жалобами я пришла к Комеко, с теми же и ушла, только отек еще прибавился. Уже три года я дышу только ртом.

Уже новый главврач — доктор Микитин — пообещал Елене, что ее ситуацию исправят. Елена же хотела бы, чтобы ей вернули деньги за ту операцию и чтобы нового врача для повторной операции она уже нашла сама. Но сейчас операцию она сделать не может: идет суд и, грубо говоря, ее нос — это вещественное доказательство, которое будет исследовать следующая судебная экспертиза.

Мы связались с доктором Николаем Комеко. Он дал нам лишь короткий комментарий:

— Там идет судебный процесс, судебно-медицинская экспертиза заключила, что всё нормально.

Доктор Игорь Микитин в разговоре с нашими коллегами из NGS24.RU отметил, что Николай Комеко ушел, так как подобные случаи в его практике были неоднократно. Но сам он отвечать за действия коллеги не готов.

Еще одна героиня этого материала никаких разбирательств ни с клиникой, ни с врачом не хочет — считает, что нервы дороже. Поэтому, где именно она оперировала и у кого, мы называть не будем.

После блефаропластики у женщины изменился разрез глаз, а операция по удалению лишнего жира на подбородке едва не закончилась инсультом.

— Я искала врача очень долго, — рассказывает Марина (имя изменено по просьбе женщины). — Она посмотрела на мои фото, которые я ей выслала, заключила, что мне показана операция. Я приехала в Красноярск и спросила, можно ли мне сразу сделать липосакцию подбородка. Врач предложила сделать эту операцию позже, я согласилась.

Блефаропластика состоялась, но уже следующей ночью Марина проснулась от того, что что-то щелкнуло. Женщина нащупала кровь и, решив, что разошелся шов, пришла на пост к дежурной медсестре, ей закапали глаза и отправили спать дальше. Врач также ничего не сказала, провела постоперационный осмотр через несколько недель, сняла швы только с верхней части глаз и назначила вторую операцию — по исправлению подбородка.

— Тогда мне было 55 лет, и я никогда не страдала гипертонией, никакие препараты от высокого давления не принимала. Мне провели операцию по липосакции подбородка и, когда я очнулась, стали просить произнести мое имя, пошевелить руками, улыбнуться. Дали какой-то препарат под язык. Я сама работаю в сфере здравоохранения и поняла, что они проверяли, не случился ли у меня инсульт. Оказывается, в ходе операции сильно скакнуло давление. И уже после врач наехала на меня по поводу того, что я ей не сказала о своих проблемах с давлением заранее. А этих проблем у меня на самом деле никогда и не было, — вспоминает Марина.

Ее выписали, началась реабилитация, когда уже все припухлости и синяки прошли, женщина поняла, что после блефаропластики у нее изменился разрез глаз — из миндалевидного он превратился в круглый, а еще появились молярные мешки на щеках. Подбородок пошел буграми.

— Я понимаю, что сама виновата, надо было тщательнее выбирать хирурга. Денег получить от них, скорее всего, не получится, поэтому пытаться я даже не буду, — заключает Марина.

На этот вопрос нам ответила новосибирский юрист по медицинскому праву, руководитель компании «Стибикина и партнеры» Юлия Стибикина.

— Если вы считаете, что пластическая операция отрицательно повлияла на состояние вашего здоровья, можно пойти двумя путями. Первый путь — написать заявление в СК и ждать результатов доследственной проверки, судебной экспертизы и приговора. Второй вариант — идти в суд с иском. Суд тоже назначит судебно-медицинскую экспертизу и после проведения экспертизы будет принимать решение по данному делу, — поясняет юрист.

Подать в суд на клинику можно даже в том случае, если вам не нравятся результаты пластической операции. Это, по словам специалиста, ключевой момент данного вида вмешательства.

— Если запланированный результат не достигнут — пациент имеет право обратиться в инстанции и отстоять свои права. Например: женщина пришла на исправление груди. Значит, в итоге грудь должна получиться симметричной, определенной формы. Но после операции всё стало только хуже. Значит, можно обращаться в суд с иском о том, что не был достигнут запланированный результат. Если врач понимает, что изменения будут неизбежны, об этом необходимо уведомить пациента и рассказать, какие могут быть результаты, чтобы дать человеку выбор: оперироваться или нет, — уверена собеседница.

По словам Юлии Стибикиной, большая проблема пластических хирургов — они то и дело берут на операции недообследованных пациентов и, как итог, получают тяжелейшие осложнения. Любое хирургическое вмешательство — это высокие риски, неизвестно, как поведет себя организм. По мнению юриста, обследовать пациенток перед пластической операцией нужно так же тщательно, как обследуют людей перед оказанием высокотехнологичной медицинской помощи.

— Самое грозное осложнение — это тромбоэмболия легочной артерии (предварительно, от этого умерла блогер из Новосибирска. — Прим. ред.), в результате нее погибает 85% пациентов. Когда этот диагноз выставляется посмертно, в результате экспертизы он очень редко подтверждается. У меня в суде было 10 дел, где умершим пациентам выставлялся этот диагноз — в суде был подтвержден только один случай, в других — был опровергнут. И в 9 случаях виновными в смерти пациента признавались врачи.

Еще один важный момент — если вы все-таки дошли до суда, согласно постановлению Верховного суда, судебно-медицинская экспертиза должна быть проведена в другом регионе и об этом должен знать любой грамотный адвокат. То есть для Красноярска — это либо близлежащие регионы, Новосибирск, Кемерово, либо Москва или Санкт-Петербург.

— Это не значит, что решение обязательно будет в пользу пациента, — уточняет Юлия Стибикина. — Но с 99%-ной вероятностью результат будет объективен.

Также стоит помнить о том, что, если ваш оперирующий врач приезжает из другого региона, он должен быть трудоустроен в этой клинике, иначе это незаконно. Уголовную ответственность несет всегда персонально врач, во всех остальных случаях ответственность лежит на клинике, в которой человек оперировался.

Микрохирург, пластический хирург Красноярской краевой клинической больницы Вадим Кеосьян советует тем, кто решился на пластическую операцию, учитывать самое главное: в клинике, которую вы выбрали, должна быть палата интенсивной терапии, ведь даже если человек прошел все обследования, нельзя исключать риск анафилактического шока.

В этом с ним согласен его новосибирский коллега, пластический хирург, специалист медицинского центра «АвисМед» Виталий Зинин. Он также добавляет, что это тот случай, когда стоит доверять сарафанному радио: красивые профили в соцсетях не скажут вам о профессионализме врача столько же, сколько пациентки. Если несколько ваших знакомых оперировалась у кого-то определенного и остались довольны — это повод довериться доктору.

Также обратите внимание на то, какие анализы и обследования вам назначает доктор.

— Вам должны назначить развернутый биохимический анализ крови, особенно на свертываемость крови, анализ на Д-димер, который зачастую многие игнорируют. Очень часто этот показатель бывает повышен, если пациентка прилетает на самолете в другой город — а если он повышен, то возрастает риск тромбозов. В этом случае нужно дать 2–3 дня человеку, чтобы Д-димер понизился, и только потом оперировать. Если у пациента варикозная болезнь — нужно быть в компрессионных чулках, — поясняет доктор Зинин.

Он считает, что обязательно нужен осмотр терапевта, а также профильного врача. Например, при операции на груди — маммолог, при блефаропластике крайне желателен осмотр офтальмолога и так далее.

— А вдруг у человека началась отслойка сетчатки? А во время операции состояние может ухудшиться, и человек лишится зрения. И врач потом не докажет, что он что-то сделал не так, — поясняет врач.

Доктор, который назначает как можно больше анализов и обследований, защищает от дальнейших рисков и себя, и пациента.

— Конечно, любая операция сопряжена с риском. Тромб может оторваться — и человек умирает. Может быть и такое, что это нельзя отследить, и тогда действительно никто не виноват. Но, например, у человека, который делает абдоминопластику, выше процент осложнений. Выше он и тогда, когда выполняется сразу несколько операций. Это всё нужно учитывать, — заключает Виталий Зинин.