Поделиться
Американское телевидение, привившее публике вкус к «историческим» драмам, углубляется в собственную историю все дальше. Первой ласточкой были «Безумцы» — телероман о нью-йоркском рекламном агентстве, действие которого происходит в 1960-х. Затем ретроволну решил оседлать телегигант HBO и снял «Подпольную империю» — о лихой эпохе сухого закона. Эстафету подхватили «Мастера секса»: история о врачах — пионерах сексологии, которые в 1950-х впервые подошли к этой теме с научной стороны. Новая медицинская драма, срежиссированная и спродюсированная голливудским многостаночником Стивеном Содербергом, — «Больница Никербокер» — начинается еще раньше — на заре нового века, в 1900 году.
«Никербокер» (в оригинале название сокращают до «The Knick») — вымышленная больница на окраине Манхэттена. Несмотря на щедрых благотворителей и статус одного из самых передовых госпиталей в городе, заведение все равно едва сводит концы с концами. Доктор Джон Тэккери (роль Клайва Оуэна) — блестящий хирург, заботящийся не столько о пациентах, сколько о прогрессе медицинской науки. Может показаться, что этот персонаж, да и другие моменты в сериале, нагло срисован с Доктора Хауса — и показаться правильно: Тэккери так же харизматичен, циничен, груб и не может нормально работать без наркотиков. Для полного сходства не хватает только хромоты и щетины. Его взаимоотношения с Корнелией, попечительницей больницы, напоминают стычки Хауса и Кадди, которая так же была вынуждена терпеть в больнице гениального врача и постоянно сдерживать его безумства.
Продолжая параллель с «Хаусом», в чернокожем докторе Эдвартсе, невесть зачем приехавшем из благополучной и толерантной Европы в грубую и опасную Америку, можно увидеть доктора Формана, но на этом сходство двух больничных сериалов заканчивается: в «Больнице Никербокер» выходит тема расовой дискриминации. …Несмотря на блестящее образование и практику у лучших врачей в Париже и Лондоне, в Нью-Йорке 1900 года на него смотрят как на человека второго сорта, в особенности — Тэккери. Сюжетная линия Эдвартса, чужого как для белых, заправляющих всеми делами в больнице, так и для черных бедняков, завидующих его дорогим туфлям и костюму, захватывает, пожалуй, не меньше наркотических ломок и прозрений хирурга.
«Никербокер» не совершает никаких открытий в плане сюжета и жанра — стандартная медицинская драма помещена в исторический антураж, — но в то же время сериал задает новую планку качества, до того он не похож на привычный телевизионный продукт и напоминает настоящее авторское кино. То ли всё дело в ручной, слегка подрагивающей камере, то ли в декорациях, где квартиры тифозных нью-йорских бедняков похожи на петербургские углы Достоевского, то ли в свете — зритель видит мир в кадре ровно столько, сколько можно было разглядеть в недоэлектрифицированную эпоху. Из-за этого эффекта многие сцены кажутся непривычно темными — их освещают только тусклые газовые или масляные лампы без использования подсветок и светофильтров, которые сразу делают абсолютно фальшивыми многие «исторические» фильмы. Но больше всего запоминаются сцены, снятые в операционной, представляющей собой аудиторию, куда коллеги врачей «Никербокера» приходят, чтобы перенять опыт. Финал спектаклей в этом медицинском театре, как правило, трагический. Операции без перчаток, примитивное оборудование и очень много крови — эти сцены заставят задуматься многих недовольных современной медициной.
В сухом остатке, The Knick — это работа мастера, который очень увлечен операторской работой, декорациями и мизансценами, но не слишком заботится о сюжетном стержне, который будет держать зрителя в напряжении, лишь иногда тормоша его смертями на операционном столе. Сериал распадается на отдельные линии — врачей больницы, жуликоватого директора, острой на язык монахини-акушерки, и кажется, что все это делалось не ради них, а ради Нью-Йорка начала века — с лошадиными экипажами, домами богачей, кабаками и трущобами эмигрантов. Для по-настоящему успешного сериала это слишком большая роскошь. Но как здорово, что современное ТВ может ее себе позволить.
Фото kinopoisk.ru
