«Как будто в Пакистан въехал». Сочный фоторепортаж с конечной 13-го трамвая — дешевая черешня, женщины в хиджабах и спящие под прилавком дети

Новосибирск — город контрастов, как и любой мегаполис с историей. Недавно в редакцию НГС пришло письмо от читателя, который случайно оказался на конечной 13-го трамвая на Гусинобродском шоссе, где все увиденное произвело на него неизгладимые впечатления. Журналисты НГС решили повторить его опыт и отправились в район легендарной барахолки. Частичка яркого, теплого, пряного Востока — в репортаже НГС.

— Как будто в какой-то Пакистан въехал на трамвае, — поделился читатель мнением о части города, в которой он «побывал волей случая». — Прямо на конечной сотни мигрантов. Разложив прямо на земле по всему периметру кольца какое-то тряпье, какое-то барахло, торгуют им. Прямо там же готовят еду, некоторые спят. Шокирован увиденным.

Чем больше всего он оказался шокированным, не совсем понятно. Возможно, тем, что джинсы можно купить прямо у остановки, люди говорят что-то непонятное, тянутся манящие ароматы еды — и всё это в Новосибирске, в 30 минутах езды на трамвае от центра города.

Восток чувствуется не только вокруг огороженного забором трамвайного кольца. Кафе «Самарканд», кафе «Хатлонзамин» — яркие вывески с восточными узорами, надписями на русском, но как будто немножко и нет — шрифт имитирует арабскую письменность.

— Пожалуйста, 40, 50 рублей, — показывает на огромные золотистые пироги хозяин кафе. — С картошкой, с мясом есть, лепешки на тандыре за 100 рублей. Глядя на фотоаппарат, мужчина в белых одеждах немного насторожен, но разрешает сфотографировать интерьер.

Халяль — всё, что разрешено и допустимо в исламе. Слово «халяль» пишут в одном ряду с перечислением блюд, которые можно заказать в кафе. И даже рядом с фото колбас на стене обычного продуктового ларька, возле которого образовалась целая выставка казанов с печью. Если что, 12-литровый казан стоит 5200, 16-литровый — 5500.

Кажется, что палящее солнце и яркое голубое небо в этом районе всегда, по-другому и быть не может. Два чернобородых мужчины в спортивных костюмах и тюбетейках громко беседуют, пытаясь перекричать шум машин, поднимающих клубы пыли.

— Горячий, горячий! — показывает узорчатую лепешку улыбчивый человек в лепешечной. Его жена не такая приветливая. Обмолвившись с ней парой фраз на своем языке, он говорит нам по-русски «не надо» — в ответ на просьбу сфотографироваться.

Трамвайное кольцо здесь как железнодорожная станция, которая дает толчок к освоению территории. На одной остановке пассажиров высаживает, вторая — чуть дальше по кольцу, там посадка. Павильоны под навесом, здесь всегда есть народ — как будто это место встречи, удаленная переговорка.

К «переговорке» идут двое аккуратно одетых мужчин лет пятидесяти. Среднеазиатские языки — красивые как песня, но не понятно ни слова. Остановившись перед нами, они продолжают говорить на своем, но потом перешли на русский: началось с непосредственного и прямолинейного «ты красивая», после нашего рассказа о репортаже прозвучало «у нас есть жалоба».

— Вот с девушками хотим познакомиться, а они что-то не хотят, — пошутил один из них и тут же прямо спросил про мужа: есть или нет, и вообще, «из какого города вы здесь».

Почему-то немного замявшись, мы робко сказали, что из центральной части.

— Центральный — это где центральный рынок? — спросили собеседники. — Да, да, центральный район, я знаю.

На вопрос, как они сами оказались в Новосибирске, прозвучал ответ, не подразумевающий уточнений:

— Мы с неба… Из Таджикистана мы, да... А мне вот интересно, почему у вас зубы блестят, как лампочка? Айй...

В общем, если вы когда-нибудь захотите принять участие в чемпионате по смолтолку (искусство легкой беседы), здесь дадут мастер-класс.

Мужчины сказали, что их зовут Джимми и Рован, но, если сложно, можно просто Нурик. Они работают в строительстве, но сейчас работы мало, надеются, что позовут на ремонт школы. Перечислили свои расценки на штукатурку и укладку плитки, рассказали, как 9 лет жили в Бомбее, где учились массажу, а теперь в Новосибирске живет их учитель-экстрасенс из Ирана. Нурик, он же Джимми поделился историей о своих отношениях с русской женщиной, которая живет на Новой Заре — отношения не сложились, потому он ее сильно ревновал к бывшему мужу («потом много ночей не спал, но забыл ее»). Вообще с ней они несколько лет «футболки печатали». Пятиминутный диалог закончился тем, что у него «душа как ракета» и есть возможность носить женщин на руках, к тому же раньше были такие волосы до плеч и, глядя на них, мы бы не спали всю ночь. Рован предложил не смотреть на его седую бороду, ведь это ничего не значит, и посоветовал фотографировать там, где красиво, где фрукты.

На дворе май, а прилавки здесь уже завалены арбузами, как будто мы уже в августе. В воздухе смешался аромат фруктов, зелени и пряностей.

— 100 рублей, очень сладкий, — любезно приглашает женщина в зеленом хиджабе. Иранские арбузы, очень хорошие.

Услышав мой вопрос, продавец из лавки с вывеской «Али-БаБа. Сладкие арбузы. Чуйская долина» закричал: «Бангладеш! Афганистан!», но потом признался, что пошутил.

— Где приехали? — поинтересовался он, а потом что-то буркнул на своем языке товарищу, поглядывая на нас с прищуром.

Кстати, из Ирана (по крайней мере, так говорят продавцы) не только арбузы, но и несколько сортов яблок, персики. И товары оттуда лучше, чем из Турции, говорят нам. На рынке торгуют только приезжие из Узбекистана, Таджикистана, киргизы, казахи. А иранцев нет, потому что «они в Европу едут».

— Напишите, что арбузы лучше покупать у Марика, — говорит нам Марик и рассказывает, как работал в легендарной «Шаурме» на Ленина, но потом там сменился хозяин и он ушел.

Огурцы — 50 рублей, черешня стоит 150–300 рублей за килограмм, клубника — 250 рублей (торг уместен) Почти на ухо, полушепотом нам говорят, что ташкентской клубники сейчас нет, а откуда эта — надо посмотреть на коробке, зачем обманывать? На коробке мы нашли Турцию.

— Значит из Турции, — подтвердил продавец клубники.

Перцы, гранаты, абрикосы, сложенная рядами ягодка к ягодке черешня и аккуратно связанные пучки зелени, барбарис, виноградные листья, восточные приправы (50 рублей). Тут же сахар нават по 250 рублей за килограмм.

Это восточная сладость, которую любят в Узбекистане. По традиционному рецепту ее делают из виноградного сока, сахара и меда и каких-то пряностей. Но есть ли эти ингредиенты в навате на ГБШ, вряд ли определишь на глазок. Не будем утверждать, но в приготовлении этой восточной сладости могут использовать и обычные ароматизаторы.

— Как сахар на чай добавляете, и всё. Этой рекламу сделаешь? — показывает продавец сахара на таджикскую «Пепси-Колу». — 150 рублей бутылка, карты нет, только наличка.

Кстати, вместе с «Пепси» стоит что-то похожее на 7-up и «Миринду». Нам немного не повезло — в понедельник на рынке ничего не готовят. В другие дни фруктово-овощной аромат смешался бы с ароматом восточного плова, который готовят тут же, в больших казанах между прилавками.

— Плов готовят, но сегодня они не работают, — выражает сочувствие продавец клубники. — А сейчас тоже есть, но не тут. Видите машину, поворачиваете там и сзади киоска будет кафе. Там плов, как здесь. И здесь на одноразовой дают вот так (показывает, что мало), а там тарелка с горкой, там много — на 100 или 150 рублей.

На киоске с мясом тоже написано «халяль»: говядина стоит от 450 до 550 рублей за килограмм. В основном на рынке — фрукты и овощи, приправы, ближе к остановке продают цветастые синтетические одеяла-подстилки и тряпки, как у Центрального рынка.

Русской речи почти не слышно, поэтому кажется, будто мы и правда где-то на настоящем Востоке. Жизнь кипит: люди ругаются, что-то выясняют, о чем-то договариваются. Понятно лишь «салам алейкум» — здороваются.

— Я на лесоперевалке живу, далеко. Вообще из Андижана, Узбекистан, — соглашается поговорить с нами пожилая женщина и прерывает на своем телефоне видео с узбекскими песнями. — Меня Мавлюда зовут. Но называют Люда — легкий, да?

Она уже 20 лет приезжает в Новосибирск на лето, а осенью снова домой, в Узбекистан. В этом году здесь уже почти месяц.

— Завтра приходите, тут плов будет. Придешь? — спрашивают нас торговцы, для которых еще час назад мы были подозрительными чужаками.

Причем, чужаками настолько, что решили всучить нам гниловатую черешню. Вообще, здесь лучше смотреть, что накладывают залетным птицам. Это вам не рыночек возле дома с продавцом-соседом, к которому вы ходите каждый день.

Намозолив глаза местным, мы пошли садиться на трамвай. По пути к остановке стоял киоск с какими-то бутылочками, похожими на шампунь. Продавец жестами показал, что это слайм — открываешь бутылочку и он выплывает оттуда как джин.

— Да бери так, дарю, — махнул он рукой в ответ на то, что нет 25 рублей наличными. — Что это, деньги, что ли?

К остановке подъехал 13-й трамвай с надписью «Дух Сибири». Развернулся по кольцу и увез нас совсем в другую часть города — туда, где Центральный рынок. Но это уже не та торговля, дух которой остался от Гусинобродской барахолки, которую закрыли несколько лет назад. В конце прошлого года НГС рассказывал, что сейчас происходит в торговом центре «Восток» на Гусинобродском шоссе.