Привет из «Бандитского Петербурга»

Известный детективщик (сериал «Бандитский Петербург», романы «Адвокат», «Судья», «Вор», «Арестант», «Мент», «Мусорщик») и криминальный журналист Андрей Константинов приехал в Новосибирск, чтобы рассказать о возможности создания федерального агентства журналистских расследований. Прообраз будущей организации — петербургское Агентство журналистских расследований — было создано Константиновым и появилось на рынке масс-медиа в мае 1996 года. На данный момент это многопрофильный медиахолдинг, куда входят ряд печатных СМИ Санкт-Петербурга и городская интернет-газета «Фонтанка.ру». На пресс-конференции журналисты спросили господина Константинова о перспективах федерального агентства, а также о том, каково сейчас заниматься журналистскими расследованиями.

Какова цель вашего приезда в Новосибирск?

Я приехал сюда по приглашению мэрии. Сегодня там мероприятие — форум для журналистов и пресс-секретарей. У меня там будет что-то вроде выступления, хотя скорее это общение с коллегами. Я человек мобильный, и меня всегда очень интересует, как протекает жизнь в регионах.

В прессе сообщалось, что федеральное агентство журналистских расследований будет заниматься защитой журналистов…

Одним из основных направлений деятельности новой организации станет так называемая «скорая журналистская помощь». Дело в том, что в силу разных причин региональным журналистам не удается поднять некоторые темы, связанные с коррупцией. На уровне федерации же можно формировать бригады специалистов, которые бы выезжали по сигналу региональных коллег и помогали реализовывать сложные и опасные темы. Это, впрочем, не значит, что мы мгновенно отладим механизм полной безопасности для каждого журналиста. Мы не сможем приставить к каждому по телохранителю. Мы сможем лишь отреагировать на ситуацию уже обострившуюся или же (в некоторых случаях) откликнуться на крик о помощи. Впрочем, опасность не стоит преувеличивать. Тот, кто принимает беду на свою голову, в основном просто не соблюдает простейших норм безопасности. Все эти приключенческие фильмы о журналистах — ерунда. Даже наоборот — когда возникают приключения, мы считаем это просчетом.

Федеральное агентство создается для борьбы с коррупцией. Если говорить об опыте питерского агентства, то привела ли ваша деятельность к тому, чтобы коррупции в Санкт-Петербурге стало меньше?

Мы не орган, который борется с коррупционерами. Я скажу вам по секрету: в России коррупции нет, просто не все в курсе дела. Я сейчас объясню почему. Дело в том, что она существует de facto, а de juro ее нет, и это очень важно. Пока закона о коррупции не будет, все разговоры останутся умозрительными, и десять человек на улице дадут вам десять различных определений. Причем точки зрения могут быть прямо противоположными.

Я никак не могу забыть, как в программе «Итоги», когда ее еще вел Киселев, выступал Борис Немцов, тогда первый вице-премьер РФ. И он рассказывал о том, как от тюрьмы спасли Собчака, — рассказывал таким образом: когда у Собчака начались неприятности с прокуратурой, которую тогда возглавлял Скуратов, Немцову позвонил Чубайс: мол, Боря, надо что-то делать, у Собчака сердце слабое, тюрьмы он не выдержит, а ведь он столько сделал для демократии. А Немцов с Ельциным как раз собирался на охоту. И вот они постреляли уток, выпили, легли на сено. И Немцов Ельцину все так и рассказал: Собчак, проблемы, больное сердце, демократия. Ельцин пожевал губами и сказал: «Ладно, передайте Скуратову, что лежачего кулаками не бьют». И так, рассказывает Немцов, мы спасли Собчака от тюрьмы.

Если бы на немецком ТВ он рассказал бы, что помешал правосудию, использовал личное положение, т.е. совершил акт коррупции, был бы скандал. Но у нас Немцов об этом рассказывал с гордостью. Он считал, что спас друга, не побоялся заступиться за него, больного человека. Систему эталонов может определить только закон. У нас же складывается уникальная и типично русская ситуация, когда подразделения по борьбе с коррупцией есть, но с чем они борются — непонятно.

Но зачем же тогда создавать новую организацию по борьбе с коррупцией?

Потому что сидеть сложа руки нельзя. Мы должны делать все, что в наших силах.

Под журналистскими расследованиями подразумеваются дела вроде краж корзинок в подъездах или что-то более глобальное?

В свое время бывший заместитель директора газеты Newsday Роберт Грин дал такое определение журналистскому расследованию: это материал на важную тему, которую отдельные лица или организации хотели бы скрыть, реализуемый по собственной инициативе журналистом. Соответственно тема должна быть такой важной, чтобы получить резонанс и заинтересовать аудиторию. Естественно, на региональном уровне темы одни, на уровне федеральном — другие.

Достигают ли своей цели ваши расследования? Всегда ли следует реакция от ваших героев или антигероев?

Сейчас стало проще — мы стали известнее, больше наименований стал включать пакет СМИ, входящих в наш холдинг. Соответственно и отдача сильнее. У сайта «Фонтанка.ру» средний показатель посещаемости за сутки — это более 50 тысяч уникальных посетителей в день, такими «тиражами» многие городские газеты похвастаться не могут. По сравнению с прошлыми годами и прокуратура, и милиция, и мэрия реагируют на наши материалы достаточно оперативно. В 2001 году прокуратура реагировала один раз из двадцати пяти, а сейчас, думаю, она занимается половиной из тех дел, о которых мы пишем. Раньше они могли просто плюнуть и сделать вид, что ничего не было. Что же касается иных структур — в первую очередь милиции, — организованной преступности в том виде, в котором она была на рубеже XX–XXI веков, в Питере сейчас нет. Она или обезглавлена, или мутировала и представляет собой нечто совсем уже другое. Бизнес-сообщество же на наши статьи вообще реагируют моментально — эти люди понимают, что им будет не совсем хорошо, когда пресса их за что-то укусит. Словом, работа небессмысленная.

Вы говорили о реакции прокуратуры на ваши статьи. Часто ли пересекается деятельность прокуратуры и вашего агентства?

Пересечений тут нет, поскольку задачи у нас разные. Мы никогда не ставили перед собой цель раскрыть преступление, этим должны заниматься правоохранительные органы. У нас задача иная — публикация информативного материала. И если у нас случалось, что мы находили убийцу и раскрывали преступление, то это уже скорее побочный эффект. Несколько раз такое действительно случалось, однако наша цель при этом была — глубоко проникнуть в информацию, чтобы потом подробно рассказать. Наши функции — это информирование и то, что называется социальной справедливостью, поэтому к нам обращаются иногда как за последней надеждой.

Вообще ни СМИ, ни милиция не могут противостоять преступности, они лишь инструменты — противостоять может только общество. Я всегда был противником того, чтобы журналист был борцом. Общество само выбирает, устраивает ли его факт наличия преступления или нет. Помнится, когда еще выбирали губернаторов, мы дали правдивую биографическую сводку об одном из кандидатов. В его листовках сообщалось, что он подводник и капитан первого ранга, а оказалось, что это, мягко говоря, не так, никакой он не капитан и к тому же имеет судимость за кражу телевизора из общежития. Мы сообщили, а людям уже выбирать — может, обществу и нужен такой «хозяйственник».

Ваше агентство объединяет большое количество СМИ, которые имеют общую редакционную политику. Не значит ли это, что когда одному из СМИ со стороны властей дается некое указание, последствия распространяются и на другие СМИ?

Я не помню, чтобы такое когда-нибудь происходило. В Петербурге у нас несколько другие традиции, и никто не мешает СМИ находиться в оппозиции к местным властям.

Владимир Иткин

Фото Евгении Брыковой