«Если я приеду в Россию, то прямо из аэропорта уеду в СИЗО». Как Сергей Бойко остался за границей и что думает делать дальше

На прошлой неделе независимый депутат новосибирского горсовета Сергей Бойко объявил в зарубежной командировке, что не планирует пока возвращаться в Россию. Депутат объяснил, что он узнал о приготовленном против него деле, связанном с его бывшей деятельностью. В прошлом Бойко возглавлял новосибирский штаб Алексея Навального* — организацию, которая была ликвидирована перед признанием ее экстремистской. Корреспондент НГС Илья Калинин связался с Сергеем Бойко и расспросил его о деталях отъезда и нынешнего пребывания за пределами страны.

— Понимаю, что не всё будет озвучено, но не могу не спросить о ключевых моментах истории невозвращения. Ты говорил, что получил информацию о готовящемся против тебя деле. Что это была за информация и откуда?

— Когда Лилию [Чанышеву, экс-главу штаба Навального в Уфе] задержали, у меня возник вопрос: это только против Лилии акция или она более широкая? Нашлись контакты, которые смогли меня по этому поводу проконсультировать, что аналогичный материал есть и в отношении меня. К сожалению, по понятным причинам я не могу раскрыть источники, потому что подставлю людей. Но у меня есть сведения, что такой материал в отношении меня прям есть: не то, что его можно сделать по образу и подобию Лилиному, а то, что он уже сделан. То есть, если я приеду в Россию, то прямо из аэропорта уеду в СИЗО.

— А что тебе собирались инкриминировать?

— Создание экстремистского сообщества. Статья 282, часть первая, если не ошибаюсь. Это на самом деле парадоксальная вещь… Суть в чем: ФБК* и сеть штабов Навального* признали экстремистскими организациями. Но на момент признания новосибирское отделение уже было закрыто. Как только такой вопрос возник, я по согласованию с Леонидом [Волковым] и Алексеем [Навальным] закрыл отделение, чтобы не подставлять сотрудников под эту статью — 282-ю.

Это очень важно, это совершенно новая для России вещь: раньше такого не было никогда. На момент, когда суд решил, что штабы [Навального*] и ФБК* — экстремистские организации, я сейчас даже не останавливаюсь на том, что ничего такого мы не делали, что у людей ассоциируется с экстремизмом, но на момент, когда суд решил это, новосибирский штаб был закрыт. Как и уфимский, собственно.

Но что они (судебные органы. — Прим. ред.) делают: они оборачивают решение этого суда в прошлое, что по юридическим нормам совершенно недопустимо. Нельзя задним числом судить людей и принимать задним числом какие-то решения. Они оборачивают это в прошлое и говорят: ну, ты же создавал штабы, ты же участвовал в организации и деятельности штабов, а мы их впоследствии признали экстремистскими. Значит, ты создал экстремистскую организацию. Абсолютно такой же материал в отношении Лили сейчас есть: за то, что она когда-то создавала сеть штабов [Навального*], потом эта сеть была признана экстремистской, поэтому добро пожаловать в тюрьму.

— В момент получения информации о приготовленном деле в отношении тебя ты находился за границей в командировке?

— Да, я был в командировке. Честно говоря, оппозиционеру не очень легко работу найти, потому что есть некоторые риски. Но я был в командировке: я работаю в сфере телекоммуникаций, в сфере слияния и поглощения, аудита и оценки активов. Поэтому не очень подробно могу рассказывать о местах, компаниях… Да, я был в тот момент за рубежом и через неделю после того, как Лилю поместили в СИЗО, должен был возвращаться — билеты уже были. К счастью, жена моя была со мной, то есть она ко мне прилетела — что дома одной сидеть, всё равно квартира большая. В какой-то момент уже нужно было в Россию собираться, а тут — опа! А, может, мы пока не торопимся в Россию? Я навел справки, и оказалось, действительно — лучше пока не торопиться.

— Быстро приняли решение о невозвращении?

— Я айтишник. Причем айтишник достаточно успешный. Если бы хотел уехать из страны, мне бы для этого не надо было идти и политикой заниматься, меня с третьего курса еще звали за рубеж. <…> Это, может, немножко пафосно звучит, и большинство людей не поймут, но для меня изменить к лучшему Россию — намного ценнее и амбициознее задача, чем уехать куда-то, где уже хорошо, чтобы жить там на всем готовеньком. Я всегда рассматривал свою деятельность в Новосибирске именно в таком ключе, поэтому для меня не возвращаться — довольно тяжелое решение. Не говоря уж о том, что мы с маленьким, у нас достаточно широкие социальные связи плюс родственники все в России остались… Это прям сложно.

У нас был с бабушками диалог: «А что же мы теперь, Максимку не увидим, что ли? По "Зуму", что ли, будем теперь смотреть на внука?» А жена отвечала: «Ну, тут варианты: либо вы по "Зуму", либо папа будет из колонии письма писать. Давайте расставим приоритеты». В общем, дискуссии в семье были достаточно горячие. Я даже больше скажу: если бы не сын, вероятно, я бы поехал [в Новосибирск], даже зная, что уеду в СИЗО. Хотя не факт, что это было бы рациональным решением. На эмоциональном уровне оно может быть понятным, но рационально нет смысла ехать: я ни для избирателей, ни для общества никакой пользы не принесу из колонии. Ну, сидишь ты в колонии — и что? Кому от этого какая польза?

— В какой стране у тебя была командировка?

— Я пока подробности не буду раскрывать. И не буду пока отвечать, где я сейчас, потому что хочу маленький эксклюзивчик оставить для своего эфира 1 декабря на YouTube-канале, расскажу про конкретное местоположение и планы на ближайшие пару месяцев. Правда, они могут существенно поменяться, тут же — «омикрон», и все границы резко начинают закрываться. Так что ты — предполагаешь, а Господь располагает. Но мне всё просто: у меня рабочий «шенген» (Шенгенская виза. — Прим. ред.), поэтому никаких проблем не будет.

— Вы сейчас находитесь в той стране, где у тебя была командировка, и просто продолжили снимать квартиру?

— Да, находимся там, где у меня была последняя точка. Просто продлил аренду квартиры, которую снимал.

— В том месте, где вы сейчас находитесь, не требуется знания каких-то других языков, кроме русского?

— Требуется, конечно. Вот я с педиатром разговаривал на английском. Мы планировали в России ребенка педиатру показать, но пришлось здесь. Разговаривали на английском, который не родной и для нас, и для педиатра. Но как-то получилось. <…> По-любому придется какой-то язык учить. Если где-то жить, то жить всё-таки в европейской стране. Мы мусульманские страны и диктатуры не очень рассматриваем. Потому что уже как бы есть одна диктатурка, в которой у нас не очень получилось пожить. (Смеется.) А в европейских странах практически все говорят на своих языках. Поэтому придется поучить. Но это небольшая проблема, я легко учу языки. Люди очень сильно переоценивают сложность изучения другого языка <…>, нормальные современные методики позволяют учить язык за три-четыре месяца.

— На какие деньги планируешь дальше находиться за границей?

— Ну, работать... Я понимаю, существует пропаганда, которая очень сильно педалирует, что типа я никогда в жизни нигде не работал и занимаюсь только оппозиционной политикой, потому что больше никаким другим способом не могу денег заработать. Это — полная чушь. Я айтишник, причем айтишник хороший: выигрывал областные еще студенческие командные олимпиады. У меня также достаточно большой опыт топ-менеджмента в телекоммуникациях: я «Авантелом» руководил, есть такая организация… В общем, не очень сложно для меня найти работу. Думаю, месяц-два, и я буду где-нибудь работать — и сразу станет понятно, где мы будем жить. А в ближайшее время с голоду не умрем… Единственное, буду обязательно оговаривать с работодателем, чтоб сохранить эфиры по средам. Всё-таки уходить из публичной новосибирской политики я пока не готов.

— Самый болезненный вопрос для твоих избирателей: что дальше будет с твоим мандатом депутата горсовета?

— В ближайшее время мандат сдавать не планирую, потому что мы с коллегами считаем: вреда от этого будет больше, чем пользы. Учитывая, что для нас для всех существенно затруднено выдвижение кандидатов и избрание. Есть же прекрасный закон, который миллионам людей, которые как-либо причастны к Навальному, запрещает выдвигаться. Соответственно, если сейчас мне сдать мандат, то победит какой-нибудь единоросс, какой-нибудь подчиненный [Дмитрия] Савельева (депутат Госдумы, которого обвиняли в лоббировании интересов Азербайджана. — Прим. ред.), и это будет плохо для округа.

То есть пока я намерен мандат сохранить. Для меня тут нет вопроса какого-то личного, я исхожу из того, как лучше для города. Каких-то способов сегодня отобрать у меня мандат — нет: депутаты не получают зарплату, поэтому в этом каких-то обязательств нет. Более того, в практике горсовета постоянно бывают ситуации, когда кто-то на полгода-год уезжает. Есть помощники, помощники на округе осуществляют взаимодействие с администрацией. И при хорошей работе помощников никто даже не заметит: есть депутат или нет депутата. Современные средства коммуникации позволяют не привязываться к тому, где человек находится. Мои помощники остаются, они ведут приемы, принимают наказы. Тут недавно сдали детскую площадку…

— Что на округе уже удалось сделать как депутату? Можешь привести какие-то примеры?

— Сейчас мы делаем по итогам года подробный отчет, но примеры могу привести. В частности, я добился выделения финансирования на два снегоуборочных трактора — по миллиону. Они будут тротуары убирать, потому что в центре совершенно не убраны тротуары, и это — проблема. В городе вообще не убрано, но в центре уж точно не должно быть так. Я просто проанализировал обращения людей и понял, что у меня самое большое количество обращений было связано с уборкой снега. Вот сейчас это в бюджет поставили, до декабря должны закупить тракторы. Техника придет в ДЭУ-1.

А так, есть куча депутатских наказов: какие-то детские площадки построены, какие-то микроскверы во дворах оформлены, где-то асфальтовое покрытие уложено. На самом деле, такого очень много — это десятки объектов, которые реализуются и финансируются посредством депутата. Самый большой и сложный наказ был, чтобы область и город нашли деньги на строительство 54-й школы. Мы очень большую общественную кампанию провели, и результатом стало начало строительства: деньги выделили. Ни одной сессии не было, где бы я не топал ногами и не указывал, что отсюда можно взять деньги, отсюда можно взять и начать строить школу.

— Ты будешь участвовать в заседаниях горсовета онлайн или это невозможно технически?

— Вообще-то, когда всё это с коронавирусом началось, мы в регламент внесли возможность проведения комиссий онлайн. Нет же проблемы собраться в «Зуме» и поговорить? Но эта возможность у нас [в горсовете] почему-то не реализуется. Может, в силу возраста или каких-то консервативных взглядов. Почему-то депутаты считают, если им седалища в кожаные кресла в здании мэрии не разместить, то городом не получится управлять. Очень мало заседаний было онлайновых и, несмотря на все ограничения, «корону» и прочее, почему-то депутаты настаивают на очном посещении.

Я же не вижу смысла в этом: некоторые заседания комиссий могут быть по двадцать минут. То есть час ты только на дорогу тратишь, чтобы на двадцатиминутном заседании три технических вопроса согласовать. То есть ничего горсовету не мешает так делать. Тем более, у нас там типа локдаун, жителям всё запрещаем, отменяем публичные слушания… Ну, покажите пример, проведите заседание в «Зуме», а записи выкладывайте. Это же классно: зрители могут смотреть, чего там обсуждали. Это очень просто, ничего не стоит и удобно для всех: и участников, и не участников. Но почему-то есть вот эта штука: надо очно встречаться…

На очных сессиях я не смогу быть, но есть замечательные коллеги по коалиции, которые наши инициативы охотно озвучивают. Вот на последней сессии, где меня не было, Антон Картавин внес прекрасную инициативу о перераспределении зарплат мэрии от начальства к рядовым сотрудникам.

— А трансляции прямые из горсовета останутся, кто-то будет это делать?

— Трансляции останутся, я и буду ведущим этих трансляций. Буду присутствовать незримо, озвучивать свою позицию, позицию коллег и оппонентов. Пока они не придумают, как отобрать у меня мандат, потому что единороссов эта ситуация бесит очень сильно.

— Напоследок расскажи, чем у тебя сейчас обычно занят день?

— (Смеется.) Последняя неделя — раздача интервью. Когда я сказал, что не вернусь, очень много людей этим заинтересовалось: к работе повседневной столько интереса не было, сколько к отъезду. Ну, это понятно… А вообще я продолжаю депутатскую деятельность: у меня примерно половина времени из рабочего уходит на изучение ситуации по округу, какие-то письма в администрации подготовить.

Вот сейчас буду готовить поправки в бюджет, это занимает достаточно много времени. Поправки от моего имени будут внесены коллегами. То есть мое техническое отсутствие никак не мешает мне вносить предложения в работу горсовета и города. Ну, и половину времени занимают переговоры с разными людьми на тему места работы. И у меня теперь еще появилась возможность побольше быть с семьей. Радуюсь этому... Не грустите там, когда-нибудь это закончится. Я настроен вернуться, как только у меня будет такая возможность.

В июле Московский городской суд признал ФБК* и штабы Навального* экстремистскими организациями и запретил их деятельность. Следственный комитет России возбудил уголовное дело в отношении оппозиционера Алексея Навального — ему вменяют создание экстремистского сообщества. В список подозреваемых по делу вошел и новосибирский юрист Вячеслав Гимади.

25 ноября НГС рассказал, что независимый депутат горсовета Новосибирска Сергей Бойко, который когда-то возглавлял новосибирский штаб Алексея Навального*, сообщил на своей странице в Instagram, что не планирует возвращаться из зарубежной командировки в Россию.