«Каждый пятый с 4-й стадией»: больше 11 тысяч новосибирцев за год получили страшный диагноз — почему это хорошо

В Новосибирской области из года в год растет заболеваемость онкологическими заболеваниями. Статистику сбила разве что пандемия, а сейчас цифры опять пошли вверх. И эти показатели врачей больше радуют, чем тревожат. Сергей Фурсов, главный врач регионального онкодиспансера и главный онколог Новосибирской области, объяснил, почему растущая заболеваемость для онкологов не удивительна, как и то, что каждый пятый пациент приходит за помощью уже на 4-й стадии, и зачем в Новосибирске открывают онкополиклиники.

— Сергей Александрович, действительно ли в Новосибирской области растет заболеваемость онкологией? Почему это происходит?

— Сбой восходящей динамики по заболеваемости у нас был только при пандемии. Трудно было уловить и правильно интерпретировать данные. Больницы онкологические не закрывались, но все мы понимаем, что на первом месте был ковид как инфекционное заболевание. Вся статистика была сбита.

Закончилась пандемия, и с 2022 года динамика постепенно выравнивается. Онкологи никогда не ждали, что она будет отрицательной — заболеваемость раком из года в год только увеличивается. Причин для этого много. Мы живем в определенном социуме, с определенными экологическими проблемами, увеличивается и продолжительность жизни, но главное — становится доступнее диагностика.

— Какой рак чаще всего диагностируют?

— Формально на первом месте стоит рак кожи — 12,6%. Но более серьезное заболевание — это рак молочной железы, на него приходится 12,2% случаев.

Среди самых агрессивных форм я бы выделил меланому, рак поджелудочной железы, легкого, колоректальный рак — на последний приходится около 50% случаев с 3-й и 4-й стадиями. Он может долго протекать без симптомов, но есть метод выявить его раньше: сдать кал на скрытую кровь в рамках диспансеризации. Сама эта процедура не очень любима нашими жителями — это нужно собирать материал, складывать его в контейнер, нести в поликлинику.

— И каких пациентов больше — на ранних стадиях или поздних?

— В этом году за 8 месяцев 64% выявленных случаев приходится на 1-й и 2-й стадии. Целевой показатель — 57,2%. Около 20% приходится на 4-ю стадию. Получается, что каждый пятый онкопациент приходит к нам уже на 4-й стадии.

— Почему не доходят вовремя до врача? Терпят?

— Причины могут быть разные. Скрытое протекание болезни, кто-то и терпит, пьет таблетки. Но все условия для того, чтобы раньше выявить, есть.

— У женщин ясно, что на первом месте рак молочной железы. А что с мужчинами?

— У мужчин чаще всего выявляем рак предстательной железы, потому что после 50 лет в рамках диспансеризации мужчины сдают простато-специфический антиген (ПСА). И это одно из немногих заболеваний, при котором с тестом и при дальнейшей диагностике можно поймать рак на ранних стадиях.

— Насколько увеличиваются шансы на выживание у пациента, если успели поймать рак на 1-й и 2-й стадиях?

— Мы говорим в этом случае о 80–90% выживаемости в пятилетней перспективе. Уже сейчас мы видим, как меняется ситуация. За 8 месяцев этого года удельное количество больных, состоящих на учете 5 лет и более — 61,3%. То есть 61,3% от всех пациентов, что стоят у нас на учете, перешагнули рубеж в 5 лет. В 2022 году этот показатель был 59,3%.

— Санкции и изменения в логистике сказываются на доступности химиотерапии?

— За последние 10 лет лекарственная химиотерапия сделала огромный скачок вперед. И на ее доступность санкции никак не повлияли. Проблемы какой-то серьезной нет — мы этого не видим.

Но иногда очень сложно пациенту объяснить, что в его случае какой-то конкретный препарат, который он хочет, просто не нужен, лучше будет другое лечение.

— Почему такие сложности возникают?

— Потому что начитаются самой разной литературы, в интернете новостей. Появилось, например, какое-то сообщение в СМИ о новом лекарстве от рака, и не все правильно оценивают и анализируют эту информацию. Всегда же это сенсация какая-то. Тогда спокойно и подробно объясняешь, когда и что применяется.

— Сколько больница тратит на закупку лекарств?

— Тратятся миллиарды рублей на химиотерапию, и средства распределяются из фонда ОМС. И это не только зарубежные препараты.

— И почему они столько стоят?

— Потому что много вложено в исследования, и годами длятся фазы именно исследований. Производство тоже очень затратно. Гематология и онкология не зря считаются самыми затратными направлениями.

— Затратна онкология и из-за подготовки специалистов?

— Это точно. Очень много сил и времени нужно потратить молодому специалисту: 6 лет в университете, затем 2 года клинической ординатуры. И только тогда он может уже работать — и то под присмотром старших товарищей. Но хирурга даже за эти годы не вырастишь, это отдельная история. Хирурги растут десятилетиями, всю жизнь. Спросите у меня, все ли я умею? Нет, конечно, еще и учусь и работаю в определенных направлениях. В онкохирургии ты шлифуешь свое мастерство ежедневно.

Последние годы у нас стало лучше с укомплектованностью кадрами. Сейчас она у нас составляет около 70%.

— Как пациенту попасть к онкологу?

— Если терапевт или другой специалист заподозрил рак, он дает направление к онкологу. Если уже организован центр амбулаторной онкологической помощи, то пациент идет в онкологическую поликлинику. Если его пока еще нет — в первичный кабинет онколога.

— Сколько ждать прием онколога?

— В каждой поликлинике по-разному. Но у нас цель — уменьшить это время до трех суток. У нас есть и кадровые проблемы, конечно. В каждой поликлинике невозможно сделать так, чтобы был онколог.

— Почему?

— У нас есть разные поликлиники: и большие, и маленькие. Чтобы сделать помощь доступнее, были придуманы центры амбулаторной онкопомощи — эти центры формируются на базе больших профильных больниц.

— Каждый день ожидания приема — большая тревога для пациента...

— Конечно.

— И к чему готовиться человеку, когда он получает диагноз «рак»?

— На дворе XXI век и онкологические заболевания сейчас лечатся хорошо даже при 4 стадии. Нужно успокоиться и выполнять рекомендации врачей. Стоит заняться именно подготовкой к лечению — об этом нужно думать. И это занимает определенное время и отходят на второй план вопрос: «Почему это случилось со мной» и другие.

— Чего уже удалось достичь?

— Мы налаживаем и отрабатываем тот регламент, который был предложен с 2022 года. Это о чем я говорил выше — создание центров онкологической помощи.

В этом году будет введено еще три таких центра: на базе больницы № 25, областной больницы и больницы города Обь. Это те самые онкологические поликлиники, куда пациента будет направлять терапевт или врач общей практики.

Не нужно в областной онкодиспансер направлять не обследованного больного — нужно провести все обследования, чтобы мы могли сразу же назначить лечение, даже уже на следующий день. Самое главное, чтобы первичный пациент у нас не потерялся, для этого и создаются эти центры. Самое главное сейчас — правильно выстроить всю эту структуру.

В Новосибирской области был дан старт программы детской онкохирургии в Новосибирской областной больнице. Мы встретились с врачами и узнали, как маленьким пациентам с раком будут теперь помогать, а также чего так сильно ждут детские онкологи Новосибирска.