Кладбище династий (видео)

Этой осенью новосибирские археологи завершили трехлетнюю работу в Монголии в составе международной экспедиции под руководством доктора исторических наук, старшего научного сотрудника Института археологии и этнографии СО РАН Натальи Полосьмак. В ходе раскопок кургана глубиной до 18 метров археологи нашли погребальный сруб, украшенный кусочками золотой фольги, а на дне его обнаружили чудом сохранившиеся роскошные шерстяные ткани. О первых итогах уникальных раскопок, материал которых скоро прибудет в Новосибирск для исследований, госпожа Полосьмак рассказала корреспонденту НГС.НОВОСТИ.

Что из себя представляет объект, на котором вы провели три полевых сезона с коллегами из Монголии?

Это большой могильник в долине Судзуктэ, могильник высокопоставленной группы хунну, которые хоронили здесь свою элиту в очень небольшой промежуток времени, может быть, лет 50. То есть это совершенно замкнутая группа погребений, которая дает характеристику определенного этапа в культуре хунну, очень важного. Там есть вещи, которые не находят нигде. Памятник уникален тем, что в нем сохранилась органика, и поэтому мы находим вещи, неизвестные в других местах: текстиль, лаковые изделия, детали одежды, древесину, которая чрезвычайно важна.

Справка: Хунну (гунны, сюнну) считается первой в истории человечества кочевой империей. С момента своего создания на рубеже III–II веков до нашей эры хунну успешно противостояли великой китайской империи Хань, с ее древними традициями государственности. До сих пор практически единственными письменными источниками по истории хунну считаются древнекитайские хроники.

Сейчас одна из главных проблем археологии хунну — это отсутствие антропологического материала. Могилы грабились в древности, и первое, что уносилось, — это кости погребенных. Поэтому сказать, кто там похоронен, мы практически не можем. А это очень важно, именно поэтому сейчас многие экспедиции других стран, которые работают в Монголии, как раз и заняты поиском антропологического материала. Потому что мы сейчас уже многое знаем о материальной культуре, но очень мало знаем о них о самих, о людях. Вот в тех курганах, что раскопали мы, обнаружены зубы и совсем чуть-чуть обломков костей. Но это уже материал для генетиков, они дадут ответ о родстве с ныне живущими народностями и еще, может быть, какие-то очень важные сведения. То есть первые шаги в этом направлении уже есть.

Этот полевой сезон закончен, и он подводит черту под трехлетней международной экспедицией. Что дальше?

Сейчас все находки, сделанные в этом году, находятся еще в Монголии. В лучшем случае к концу месяца они прибудут в Новосибирск. Полтора года как минимум с ними должны работать реставраторы, чтобы просто они сохранились. После этого все эти вещи возвращаются в Монголию и там дальше уже хранятся в музее. Но за это время мы должны изучить эти вещи всем комплексом методов, которыми вообще обладает Сибирское отделение РАН. Ну и дальнейший этап — это, конечно, научные публикации, потому что без них археология — это грабеж.

Если подвести итог трехлетней полевой части, то что можно считать самым большим успехом, самой большой удачей?

Вообще, копать на Ноин-Ула (собственно название могильника гуннской знати в горах Ноин-Ула на севере Монголии. — А.Ш.) — это очень большая удача для археолога, я так считаю, потому что это памятник мирового значения, он необычный. Именно тем, что он дает для культуры хунну больше, чем однозначные памятники на других территориях, именно в силу того, что там необычные условия сохранности материала. В этих памятниках нам удалось найти лаковую посуду, на которой сохранились надписи иероглифами, то есть то, о чем мечтает археолог: найти курган, на котором подписано, какой же это век до нашей эры. То есть мы знаем, когда были сделаны эти чашечки, и можно представить время их попадания в курган и время смерти тех людей, которые там похоронены, соответственно мы выходим на династии, которые там правили, и история становится уже звучащей. И, конечно, текстиль, именно в силу своей редкости. Ведь в эти могилы стекался текстиль со всей Ойкумены, это не только Китай, но это и расшитые шерстяные ткани, которые приходили к ним из стран Запада, это была, вероятно, Парфия, может быть, Бактрия, то есть там сходились все лучшие вещи, которые мог поставить обжитой мир.

Как же вы поступали с тканым материалом?

Он был весь в глиняном «панцире». Только археологи могут понять, что перед ними находки мирового значения, а не застывшая глина. Как очищать такой материал, как доставать его из могилы, возможно ли это? Пришлось помещать его между тонких пластин из оргстекла и поднимать наверх вот так, целиком. Когда мы поднимаем текстиль целиком, то он не травмируется, и его потом можно легко разобрать. Для этого нужно всего два условия: хорошие руки, то есть хороший специалист-реставратор, и второе — условия для камеральной работы. У нас есть и то, и другое: куплен специальный промывочный стол, который позволяет работать на высоком уровне, и высочайшей квалификации специалисты — как свои, в нашем институте, так и приглашенные, которые готовы работать с этим материалом, потому что это мировая сенсация.

Там ведь были очень глубокие погребения, 16–18 метров, сложно было в технологическом плане работать?

Безусловно, это очень большая сложность. Для того чтобы раскопать эти погребальные сооружения, нужно потратить очень много усилий и времени, 4–5 месяцев на одно захоронение. Это очень сложно физически, ведь все приходится делать руками, лопатой, киркой, а наверх породу поднимать сначала тачками, а потом ведрами.

Насколько успешным было сотрудничество с монгольской стороной?

Я считаю, что это очень успешный проект. У нас там полное взаимопонимание — как с руководством академии, так и с правительством. Предыдущий президент страны присутствовал на презентации вручения нашей коллекции монгольскому институту археологии, тем самым показывая, какое значение он придает сотрудничеству в этой области. И я думаю, что эта традиция продолжится, потому что археология — это то, чем может Монголия гордиться. Очень многие вопросы в мировой истории находят ответы именно на этой территории. И в Монголии нам еще очень хорошо работать потому, что там великолепные студенты, очень знающие, очень интересующиеся, и здесь очень хорошее отношение к археологам вообще. Люди понимают, что какие-то памятники раскапываются, которые расскажут что-то об истории их страны, их предков.

В этой связи не могу не спросить, как сейчас складываются отношения археологов с руководством Республики Алтай. Ведь после ваших сенсационных находок мирового значения на плато Укок местные жители назвали научную работу «оскорблением памяти предков» и постепенно все раскопки на территории республики были свернуты.

Что сейчас происходит на Алтае, я не знаю, потому что мы там не работаем. Но думаю, что ситуация там довольно сложная и этот вопрос не решен до сих пор. И связано это не с местными какими-то проблемами, а надо это рассматривать на каком-то более высоком уровне.

В следующем году вы вернетесь в Монголию?

Трудно начинать новую экспедицию, пока ты не закончил работу с предыдущим материалом. Поэтому все будет зависеть от того, как у нас пойдут работы с материалом этого кургана. С научной точки зрения там очень много вопросов, потому что вот эти ткани — они просто загадка, на сегодняшний день. И что на них изображено, и кто их делал, потому что в мире им практически нет аналогов. Хунну их использовали для того, чтобы застилать пол в могиле. Как к этому отнестись, я не знаю: ткань драгоценнейшая, на ней великолепная вышивка, и ее кладут на пол, по ней ходят, на ней стоит гроб. Возможно, эта ткань происходит из Парфии, и то, что на нее поставили гроб и потом по ней ходили, может быть, таким образом, хотели показать свое отношение: мы вас топчем. А может быть, я и не права. Но когда я расчищала эту ткань, непосредственно на дне могилы, у меня было именно такое ощущение. Но хотя кочевникам было свойственно и такое: они могли вышитый драгоценный шелк использовать в качестве попоны для коня. Поэтому пока для нас там еще очень много загадок.

Артем Шершнев

Фото автора; видео предоставлено Натальей Полосьмак