Береги почку смолоду

Когда обыватель слышит сочетание «пересадка органов», в голове сразу встают сцены из американских фильмов, а также страшные истории из криминальных сводок. В жизни все несколько по-иному и лишено экстремального антуража. 100 пациентов из Новосибирска, Омска, Томска, Кемерово и Алтая, для которых пересадка почки стала реальностью, на прошлой неделе собрались на занятиях школы для пациентов с пересаженными органами. Специалисты из Новосибирска и Москвы (в частности НИИ трансплантологии и искусственных органов) рассказывали пациентам — будущим и еще только стоящим в очереди — о том, какая жизнь их ожидает после пересадки и с чем придется столкнуться. О ситуации в Новосибирской трансплантологии узнавала корреспондент НГС. НОВОСТИ.

На мероприятии речь шла только о пересадке почек. На сегодняшний день это единственная операция, о количестве которых в нашем регионе можно говорить серьезно (печень и поджелудочную железу у нас пересаживать пока не научились, но такие операции уже делают в Москве). Новосибирский областной нефрологический центр — единственный, который проводит подобные операции, — по совместительству является лидером в Сибири по количеству операций.

«Этого на сегодняшний день недостаточно. Посудите сами: во всем мире принята цифра — 65 пересадок на 1 млн населения. У нас в год проводится 30, при этом жителям области делается только 15 пересадок. Мы наполовину работаем на соседние регионы. Если посмотреть на цифры, получается примерно 15 пересадок на 3 млн. При этом потребность в пересадках в нашей стране нисколько не ниже, чем во всем мире», — сетует госпожа Дюбанова, отмечая, что пока в стране нет федеральной программы поддержки трансплантаций, прироста ожидать не приходится: последние годы количество операций стабильно и не растет. Впрочем, если посмотреть на тот факт, что в нашем городе операции проводятся только с 1998 года, когда во всем мире процессы шли с 1960-х годов, можно успехам новосибирских трансплантологов порадоваться.

Комментируя причины, по которым человек трудоспособного возраста получает страшный диагноз хронической почечной недостаточности, Галина Дюбанова на первое место ставит сахарный диабет. Потом следует гипертоническая болезнь, и уже на третьем месте — собственно заболевания почек.

Иными словами, отказ почек является вторичным у людей, страдающих диабетом и высоким давлением. Диабет и гипертония — главная головная боль современной медицины. Заболеваемость этими недугами стабильно высока и прирастает, при этом каждый третий житель Новосибирска имеет повышенное давление, а каждый пятый страдает ожирением. Единственным шансом на сохранение полноценной жизни человека с неработающими собственными почками является пересадка донорского органа. На сегодняшний день такая операция входит в перечень дорогостоящих высокотехнологичных видов помощи, которые обеспечиваются государством.

Лист ожидания, по словам Галины Дюбановой, в Центре составляет на сегодняшний день 50 человек.

И здесь встает один из самых сложных в современной трансплантологии вопрос: нехватка донорских органов. Как отметил в своем выступлении Алексей Шаршаткин, главный хирург отделения трансплантации печени и почки НИИ трансплантологии и искусственных органов, очень сильно подпортили дело скандалы 2003 года, когда хирургов 20-й клинической больницы г. Москвы обвинили в намеренном убийстве для изъятия донорского органа. Как отметил господин Шаршаткин, только недавно ситуация стала налаживаться, и это радует. Ведь для России характерно превалирование трупных трансплантаций, хотя родственные дают гораздо лучшие показатели приживаемости.

По словам медиков, огромная проблема найти сегодня донора, который отвечал бы всем требованиям: он должен состоять в родстве с больным, быть не младше 18 и не старше 65 лет, быть абсолютно здоровым, не иметь повышенного давления и избыточного веса.

Последние два пункта часто лишают возможности помочь близким. Правда, как рассказал московский хирург, в его практике были случаи, когда люди сильнейшим усилием воли быстро сбрасывали до 20 кг только для того, чтобы их взяли в доноры.

Касаясь вопросов возможной криминальной составляющей донорства органов, специалисты напоминают о невозможности подобных операций в нашей стране: в отличие от некоторых других стран, в России пересадить орган неродственника больному невозможно, даже по желанию донора (например, друга). Что касается трупных трансплантаций, в России действует презумпция согласия на изъятие органов. Если до наступления клинической смерти ничего не известно об отказе человека или его родственников на изъятие органов, врачи имеют право использовать его органы.

Пациенты, которые сделали пересадку, внешне ничем не отличаются от обычных людей. За исключением того, что они пожизненно принимают препараты, подавляющие иммунную систему (для предотвращения отторжения органа), и в общественных местах носят по этой причине медицинскую маску. Правда, и они вынуждены бороться за свое право на нормальную жизнь: чтобы получать от государства дорогостоящие препараты (их стоимость доходит до 50 тысяч рублей в месяц), им необходимо оформить инвалидность, что может повлечь для некоторых потерю основной работы. «После пересадки многие люди могут нормально работать, и поэтому мы хотим добиться того, чтобы социальная экспертиза подходила дифференцированно к этому вопросу: если человек настроен работать, ему нужно дать эту возможность» — резюмирует Галина Дюбанова.

Ирина Киснер

Фото gettyimages.com