Силовое предпринимательство

Очередная вечеринка из серии «Умных сред», проходящих в джаз-клубе «Труба», нарушила привычное расписание и состоялась во вторник. Просто в этот вечер здесь выступил приехавший в Новосибирск по другим делам питерский социолог Вадим Волков, который представил свое исследование на тему «Силовое предпринимательство: от дикого рынка до госконтроля». Вместе со всеми присутствовавшими на этой вечеринке лекцию слушал и задавал вопросы господину Волкову корреспондент НГС.НОВОСТИ.

Справка: Вадим Волков — доктор социологических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, доктор философии Кембриджского университета, автор нашумевшей на Западе и в России книги «Силовое предпринимательство» — одного из первых экономико-социологических исследований в России мафии, организованных преступных группировок (ОПГ) и силовых структур. В конце 90-х ввел в научный оборот термин «силовое предпринимательство».

Когда и с чего началось ваше исследование?

Исследование проводилось в 1997–2000 гг. на основе 25–28 углубленных интервью с лидерами преступных группировок, бригадирами, руководителями частных охранных предприятий, работниками правоохранительных органов... Все начиналось с того, что, проходя по ул. Чайковского в Санкт-Петербурге, я обращал внимание на то, как к особняку, где помещался РУБОП (Региональное управление по борьбе с организованной преступностью), подъезжали машины с тонированными стеклами, и из них выходили люди мощного телосложения с короткой стрижкой в кожаных пиджаках. Такие подразделения были созданы для борьбы с организованной преступностью, но почему-то по своему виду, поведению, манерам они были похожи на тех, с кем они предполагали бороться. Возник вопрос: почему же они так похожи на бандитов? Это породило гипотезу, что на самом деле они играют на одной стороне, а не на разных. И что там — не борьба с организованной преступностью, но определенные способы раздела рынка и конкуренции.

Как у нас начиналось зарождаться, выражаясь вашим языком, силовое предпринимательство?

В специфических условиях начала 90-х гг. стихийно возникли группы людей, которые организовались и контролировали или управляли одним и тем же ресурсом, встроились в формирующиеся рынки и смогли наладить систему зарабатывания денег на постоянной основе. Эти группы имели разнообразный внешний вид — спортсмены, люди с уголовным прошлым, представители казачьего движения, бывшие и действующие сотрудники МВД и ФСБ, там были и многочисленные представители этнических диаспор. В них было что-то общее, и они хорошо находили общий язык. Эти группы обладали и управляли одним и тем же ресурсом — силовым. Конец советского времени образовал избыточное предложение людей, владеющих навыками насилия и возможностями самоорганизации.

А спрос на такие предложения что формировало?

Спрос активно порождали формирующиеся рынки. Неолиберальная идеология предполагала, что для рыночной экономики будет достаточно просто отпустить цены, ликвидировать министерства, управляющие ресурсами и товарными потоками, приватизировать основные активы, и рынок заработает сам собой. Не было понимания, что частная собственность требует охраны, что частная собственность — ничто, если нет институтов, которые обеспечивают права собственности и регулирование конфликтов между собственниками, что необходима правовая реформа государства… Все это создавало колоссальный спрос на различные системы гарантий, возврата долгов, возмещения ущерба… Формирование ОПГ, а потом и полноценных охранных предприятий было отчасти ответом на этот спрос.

Что представляла собой оргпреступность тех лет?

Когда мы говорим об оргпреступности 90-х, то не имеем в виду грабителей, угонщиков автомобилей, воров, мошенников и т.д. Организованная преступность — некие ядра, управляющие как преступным миром, так и легальным бизнесом. Их бизнес состоит в предоставлении определенного набора услуг: физическая охрана, обеспечение безопасности транзакций, возврат долгов, урегулирование споров… Если посмотреть рационально, то эти распальцованные пацаны занимались рутинной работой: поездка на «стрелки» — деловые встречи, «понятия» — система обычного неписанного права…

Все держалось на персональной компетенции воров в законе. Как мне сказали, вор в законе — тот же доктор юридических наук, только в другом мире. Оргпреступные группировки, неважно какие, можно представить в виде неких фирм, которые применяли свои ресурсы для извлечения постоянного дохода в условиях формирующихся рынков. Вот то, чем занимались эти организации, и названо было силовым предпринимательством.

Как делили ОПГ сферы влияния?

Они не делили территории, как об этом пишут журналисты. Москва поделена, Пермь поделена… Конечно, была географическая привязка. Но в действительности они делили «темы»: кому-то — алкоголь, кому-то — импорт, кому-то — экспорт цветных металлов… Постепенно применение силы становилось менее актуально — работала репутация. Достаточно было сослаться на то, что мы работаем, например, с Митей Мурманским. Это было как охранная грамота. На многих предприятиях висели такие таблички — в Петербурге, например, висели таблички «Безопасность обеспечивает А.И. Малышев». Была такая крупная преступная группировка. Потом к такой же практике стали прибегать легальные охранные предприятия.

Далее ОПГ изменялись?

Через многочисленные перестрелки, разборки, слияния и поглощения группировок формировались более сильные региональные группировки. Новосибирск, кстати, быстро перешел к «красным милицейским крышам». Здесь не было периода, когда сформировалась доминирующая региональная ОПГ, замкнутая на местные власти.

В Москве такими стали «солнцевские» и «измайловские», которые потом ушли в алюминиевый бизнес. В Петербурге — Тамбовская ОПГ. Ее лидер был арестован в августе прошлого года. Уралмашевская группировка была в Екатеринбурге, которая легализовалась как общественно-политический союз «Уралмаш». Была сильная группировка под руководством вора в законе Джема, она базировалась в Комсомольске-на-Амуре. И сильная группировка во Владивостоке, представители которой до сих пор находятся в региональной и городской администрации.

Накопив определенные средства, бандиты начинают вкладывать их в легальный бизнес. Устанавливаются связи с региональными администрациями, что обеспечивает некий уровень стабильности. «Тамбовские» в Петербурге воспользовались топливным кризисом 1994–1995 гг. и предложили губернатору определенную схему: создать собственную инфраструктуру хранения и распределения нефтепродуктов – Петербуржскую топливную компанию, которая бы контролировалась городом, чтобы не зависеть от одного монополиста. Фактически это был передел рынка нефтепродуктов.

«Тамбовские» вышли с предложением: они инвестируют в эту инфраструктуру, отнимают хранилища и бензоколонки у «Сургутнефтепродукта» и создают холдинг. Эта была идея их лидера Кумарина. Он собрал всех бригадиров ОПГ (она насчитывала порядка 500 человек) и сказал (я заменю матерное слово): «Хватит думать сердцем и членом, надо начинать думать головой». Потом была создана Петербуржская транспортная компания, сам Кумарин принял фамилию матери, стал предпринимателем Барсуковым и вице-президентом холдинга, а президентом — вице-губернатор. И как только «тамбовские» стали Петербуржской топливной компанией, они наняли бывшего замначальника РУВД, чтобы он им делал службу безопасности. Этот процесс происходил в разных регионах.

На рубеже 2000 года бандиты вроде бы стали исчезать…

Они трансформировали свой облик — тогда появились очки-«нулевки» для создания интеллигентного вида. Произошла ликвидация бандитов как класса. Т.е. сами люди остались, но как класс они исчезли. Конечно, это произошло не благодаря доблестным усилиям наших РУБОПов. (Кого-то, конечно, посадили, а кого-то убили). Просто изменилась ситуация на рынке охранных услуг.

Первым импульсом стал закон о частном охранном детективном бизнесе, которым стали заниматься бывшие сотрудники ФСБ, МВД и армии. К концу 90-х в стране было порядка 12 000, а это больше, чем ОПГ. И конкуренция была не в пользу бандитов, которых вытесняли с рынка охранных услуг. Второй импульс — им стало интереснее получать доход от легального бизнеса и не хотелось рисковать. Кстати, поэтому на рубеже 2000-х гг. был взрыв неорганизованной уличной преступности — агрессивные молодые люди не находили себе места, раньше-то они могли прийти в ОПГ. И третий — стало оживать и укрепляться государство. Сигнал, который дала власть по укреплению государства, был понят так, что люди в погонах довольно грубо убирали бандитов: «Вот у нас на тебя дело. Там тебе примерно 15 лет… Либо мы тебя закрываем, либо ты нам отдаешь бизнес. Мы тебе оставим 5 % или 10 % за «уважуху»… Часть бандитов закрыла, а часть ушла на госслужбу — там требовался их навык жесткого управления. В итоге губернаторы разорвали альянсы со своими союзниками, и преступные группировки, которые стали региональными финансово-промышленными группами, были убраны. Этот процесс сопровождался большим количеством заказных убийств. И достаточно высокой долей жертв были госчиновники. Наконец таким последним вздохом бандитов было рейдерство. Если 90-е годы — «золотой век» бандитов, то рейдерство — «серебряный».

Что будет происходить в ситуации образования игорных зон? Не вернутся ли ОПГ вновь?

Это будет тест силы государства. Я не знаю, кто является сейчас основным регулирующим органом этого процесса. Подозреваю, что это отдано на откуп региональным администрациям… (Задумался). Я не могу сделать прогноз. Количество трупов… Не могу сказать. Если есть здесь люди, кто интересуется экономической социологией и хочет сделать интересное исследование, — езжайте в игорные зоны. Это отличный полигон для исследований.

Сейчас у нас что происходит?

Сейчас гипертрофированную роль играют спецслужбы и представители силовиков в политике и регулировании крупного бизнеса. Де-факто они осуществляют функцию управления крупнейшими государственными активами. Среди силовиков происходят конфликты. Они имеют такую же природу, как и конфликты между ОПГ. Центральная власть пока еще не может этот процесс контролировать. Т.е. состояние российского государства таково, что его отдельные сегменты действуют как «силовые предприниматели». И это самая главная проблема, с которой столкнется преемник президента.

Илья Калинин

Фото Ирины Гавва