«До сих пор помню жуткую вонь хлорки, капусты и половых тряпок»: ответ журналистки НГС на колонку коллеги о питании заключенных

Сколько нужно тратить денег на содержание осужденных в исправительных учреждениях — вопрос болезненный и всегда способный расколоть аудиторию на два лагеря. Одни недоумевают, зачем обществу заботиться о тех, кто на него плевал, другие возмущаются, как в XXI веке можно расчеловечивать людей. Журналистка НГС Анна Скок восемь лет проработала в криминальной передаче на телевидении, где снимала в том числе сюжеты о жизни в колониях и СИЗО, и решила ответить на колонку своей коллеги Анастасии Бичаковой. Напомним, Настя сама ест раз в день, поэтому была удивлена, что в местах лишения свободы питание трехразовое.

Свою журналистскую карьеру я начала в ежедневной криминальной телепередаче, которая дала мне уникальный опыт. Я узнала, что в расхожей шутке о том, что в России полстраны сидит, а вторая половина ее караулит, есть только доля шутки. А заодно неоднократно побывала в СИЗО и колониях с различной строгостью условий отбывания наказания.

Зоны кажутся одинаковыми лишь на первый взгляд, когда смотришь на них с вольной стороны забора. Стоит пройти внутрь (долгое ожидание на входе, досмотр с неизменной проверкой паспортов, металлоискатель и жуткий лязг засовов пугают, даже если знаешь, что через несколько часов снова окажешься на свободе), и каждая колония обретает индивидуальность. В одной конвоиры глядят на осужденных злее, чем их собаки. В другой — разговаривают с зеками, как говорили бы с соседями по подъезду. В СИЗО колонну конвой заставляет остановиться и повернуться к стене, определенным образом держа руки, пока мимо проходят журналисты, на ином поселении с «хозяином» здороваются, будто крепостные с настоящим барином…

Но самое свое первое и, наверное, самое яркое впечатление от мест изоляции от общества я получила не то в 2014-м, не то в 2015 году, когда съемочную группу на секунду завели на пищеблок, где как раз готовили еду. Спикер с удовольствием рассказывал, сколько белков, жиров и углеводов положено на одного взрослого мужчину в конкретный прием пищи, а я старалась удержать в желудке собственный завтрак.

Пищеблок смердел.

Я до сих пор помню эту жуткую вонь хлорки, вареной капусты и старых половых тряпок и то, как подумала: как же они это едят? Как повара здесь вообще находятся?! Если мне однажды случится оказаться здесь больше, чем на 5 минут, я непременно умру.

Разумеется, достаточно скоро я поняла, что отличаются не только тюрьмы и колонии, но и кухни в них. Где-то есть хорошее подсобное хозяйство, а работниками руководит проштрафившийся, но настоящий повар (здесь жду саркастичных комментариев, но готова и подискутировать). Где-то неприятно, но вполне терпимо пахнет столовой.

А где-то еду не назовешь иначе, как настоящей баландой, и положенные согласно утвержденному регламенту 100 граммов мяса и еще 30 граммов курятины в тарелке арестанта там, кажется, сложно найти.

Никто не спорит: тюремная пайка не должна соперничать с обедом из мишленовского ресторана. Колонии и задуманы, чтобы обдумать в течение большего или меньшего срока последствия своих поступков в условиях, отличных от свободы. Но это должна быть человеческая еда, поедая и нюхая которую, человек чувствует себя человеком.

Я даже не хочу вдаваться в абстрактные рассуждения, сколько осужденных оказались за колючей проволокой по ошибке, сколько из них имели веские причины пойти на преступление, потому что это в нашей дискуссии не важно. Если общество хочет, чтобы из тюрьмы выходили люди, а не звери, относиться к ним нужно как к людям, в том числе пока они отбывают наказание. Иначе общество не только не исправит преступников, но и само немножко озвереет.

Пока же отношение к каждому конкретному деревенскому мужичку, укравшему у соседа два мешка картошки и электродрель, даме-финансистке, выписавшей себе премию на несколько миллионов или студентику, от небольшого ума пошедшему прятать закладки, зависит от того, кто служит в колонии, где они отбывают наказание.

Среди сотрудников и начальства есть порядочные и совестливые люди? Повезло. Инспекторам, не говоря уж о руководстве, на все наплевать? Терпи, теряя шанс почувствовать себя личностью и, может быть, действительно исправиться.

Что-то мне подсказывает, что осужденные у нас и без того достаточно несвободны, чтобы зависеть еще и от личных качеств «гражданина начальника».

Что до мнения моей коллеги Анастасии, она может изменить его, если получит новый опыт в криминальной журналистике, или остаться при своих старых взглядах. В рубрике «мнение» мы публикуем разные высказывания людей с самыми разными взглядами. Если мне не изменяет память, именно так и должны работать СМИ.

Ранее наши коллеги из Перми писали об общественнице Анне Каргапольцевой. Она помогает женщинам, осужденным за убийства абьюзеров и тиранов. Ее подопечные совершили преступления, защищая себя или своих детей.