Чудом выжившая. История сибирячки, которой пересадили мужское сердце

В начале августа Татьяна Манькова сходила на одну вечеринку, после которой ей стало нехорошо. Последнее, что она помнит — как попала в инфекционную больницу. Следующее воспоминание — как она проснулась в клинике Мешалкина и услышала от врачей, что ей пересадили сердце. Татьяна была в шоке и не могла в это поверить. Потом она узнала, что чудом выжила. Журналист НГС Мария Тищенко поговорила с ней о том, каково было принять «чужое» сердце, с какими трудностями она сейчас сталкивается и как поменялось её отношение к жизни.

«Родственникам сказали, что шансов нет»

— В начале августа я была на одной вечеринке: что-то съела и минут через пять почувствовала себя не очень хорошо, появилась тошнота. Мне купили смекту, но я уже чувствовала, что мне не весело. Вызвала скорую — не помогло, потом приехала ещё одна — и меня увезли в инфекционную больницу. У меня стало всё путаться в сознании: я думала одно, а на деле, как оказалось, было другое. Мозг отключился, — рассказывает Татьяна Манькова.

После инфекционной Татьяну отвезли в горбольницу — родственникам сказали, что шансов нет. Постепенно у неё начали отказывать разные органы. Татьяну перевезли в реанимацию клиники Мешалкина, врачи долго не могли установить диагноз. Оказалось, нужна пересадка сердца, и для неё нашёлся подходящий донор, операцию сделали. Но сама Татьяна ничего не знала с того момента, как её положили в инфекционную больницу.

— В моём понимании было так: меня вчера на скорой увезли в больницу, а сегодня я проснулась. О том, что месяц прошёл, я в Мешалкина и мне пересадили сердце, я не знала.

— Моё сознание отказывалось это принимать. Как будто ты уснул, а потом проснулся на борту какого-то космического судна и не можешь в это поверить, — сравнивает Татьяна Манькова.

Глупо задавать вопрос почему

Татьяна поясняет, что если бы у неё болело сердце, она бы стояла в очереди на такую операцию, то это было бы одно. А так — ничего не болело, она просто проснулась с другим сердцем и сначала даже не видела доказательств в виде шва, потому что не могла пошевелиться. Всё это время её организм испытывал такой стресс, что произошла полная атрофия мышц. Татьяне пришлось заново учиться жить — ходить, поворачиваться, есть. Потом у неё начали выпадать волосы и меняться форма лица — из-за приёма гормональных препаратов. Всё это ей нужно было учиться принимать — с первого дня с ней работал психолог. Во многом, по словам Татьяны, помогал юмор врачей.

— Ты меняешься полностью: лицо становится не твоё, волосы выпадают клочками. Будто по частям вся разваливаешься. Это был жуткий период. Постоянно нужно было мириться с какими-то изменениями. Но в то же время благодарить вселенную за то, что жива. Как говорится, если у тебя что-то болит, значит, ты ещё жив. Осознание этого очень сильно меняет взгляд на мир, на себя. Глупо задавать вопрос почему. Не знаю. Для чего — тоже непонятно, — рассуждает Татьяна.

Однажды она задумалась, что могла в жизни всё спланировать по-другому, но, конечно, предугадать, что такое произойдёт, невозможно.

— Никто не знает, что нас ждёт. Можно всё планировать, но у Бога на нас свои планы. Подготовиться к этому тоже невозможно. Через какое-то время, когда близкие рассказывают, что уже попрощались с тобой, начинаешь осознавать, что врачи совершили чудо. Они сделали практически невозможное, — уверена Татьяна Манькова.

«Будь добра, живи: мы столько денег на свечки потратили»

Татьяна считает, что врачи, поддержка людей, Бога, вселенной и её желание жить сделали такое чудо. Она поражается, как много людей её поддерживали, ставили за неё свечки в церкви и молились.

— Я даже не подозревала, сколько людей знают меня и готовы помочь, приложить какие-то усилия. Это был какой-то флешмоб: звонили в Мешалкина, ходили в церковь по всему миру. Когда ты понимаешь, что надеяться уже не на что, даже если не веришь в Бога, всё равно идёшь в церковь. Я очень благодарна всем. Благодарна своим родным, которые это всё прошли, пережили. Это очень страшно. Им говорили, что следующий звонок — «это вы уже за вещами приедете». Они тоже были к этому не готовы. Мне теперь говорят: «Ты уж будь добра, живи: мы столько денег на свечки потратили!» — смеётся Татьяна Манькова.

«Была мечта — встать с кровати самостоятельно»

На первом этапе восстановительного периода в больнице Татьяне Маньковой казалось, что встать с кровати невозможно.

— У меня была мечта — встать с кровати самостоятельно. Ты к этому идёшь целенаправленно, маленькими шажками, день за днём преодолевая боль, слабость, неверие в собственные силы. «Даже путь в тысячу миль начинается с первого шага». Из таких маленьких радостей и сейчас. У меня нет каких-то бизнес-проектов — вот в больницу дойти, с кровати подняться, таблетки вовремя выпить. Каждый день маленькие радости, из которых состоит моя жизнь. Больше прошёл, смог наклониться и так далее. Думаю, до весны жизнь будет проходить точно так же. Как говорят: «Не можешь изменить ситуацию, измени своё отношение к ней». Поэтому всё, что со мной происходит, — это чудо.

Некоторые люди, как заметила Татьяна, просто отворачиваются к стенке и лежат, поддаются апатии, депрессии. Иногда ей тоже не хочется ничего делать, но она берёт себя в руки.

«Прошёл 100 метров и уже устал»

— Я думала, что выйду из больницы и к Новому году научусь заново ходить, летать, плавать, сяду за руль, а теперь понимаю, что никуда не сяду, никуда не пойду. И надо смириться с тем, что восстановительный период действительно займет год. Ты не можешь ничего понять: прошёл 100 метров и уже устал. По лестнице подняться не можешь. Нужно по зёрнышку трёхлитровую банку наполнять, — рассуждает Татьяна Манькова.

Татьяна вспоминает один случай в больнице: думала, что легко поднимется по лестнице, но закружилась голова, подскочило давление. В итоге два дня постельного режима. Всё отделение переполошила — врачи сказали, чтобы больше не повторяла подвигов.

— Ты становишься беспомощной и зависишь от всех. Я не привыкла от кого-то зависеть, скорее люди больше от меня зависели, чем я от них. А здесь ты становишься как ребёнок. Жду, когда за мной кто-то приедет, что-то мне привезёт. Это странное состояние, но нужно его принять. Некий урок, я думаю. Мне всегда надо было быстрее, на баррикады, шашкой помахать. А теперь всё медленно — полная противоположность моему внутреннему миру. Жизнь меня полностью перестраивает. Может, это то, что мне надо было, — философски замечает Татьяна Манькова.

«Буду как монах: без всяких радостей жизни»

О других важных вопросах — например, сколько люди живут с пересаженным сердцем — Татьяна еще не думала. Статьи в интернете ей сказали не читать.

— Понятно, что умереть можно и завтра, а можно через 5, 10, 15 и 30 лет. Но я поняла, что человек в любом состоянии хочет жить, как бы ему ни было больно и плохо. Я читаю, что люди путешествуют, даже в горы ходят. Те, кто стремится к этому, живут потом обычной жизнью. Раз в полгода нужно будет ложиться в клинику, чтобы врачи следили за состоянием. Я представила себе жизнь так: буду как монах, без всяких радостей. Но надо потерпеть первый год, а потом, как мне сказала женщина с пересаженным сердцем, как-то возвращаешься к привычному образу жизни. Есть куда расти и стремиться, — считает Татьяна Манькова.

«Я не понимаю, что значит "другое сердце"»

— Я не понимаю, что значит «другое сердце». Какой-то человек же тебе его отдал, жизнь, которую он не дожил. В какой-то степени ты за него живёшь. У нас нельзя говорить, кто донор, но я знаю, что это мужчина. В интернете всякие ужасы читаешь: «Я был таким-то человеком, мне пересадили сердце — и я стал пить пиво или играть на фортепьяно». В общем, переродился, — смеётся Татьяна.

Врач ей сказал, что такого не может быть. Татьяна говорит, что сложно понять, во что верить.

— Думаю, что вряд ли я начну танцевать лезгинку, если человек был грузином. Сердце же — это орган, как палец, как нога, почему человек должен стать другим? Но всё равно иногда думаешь: а почему это я чипсы хочу, я же их не ем? А потом поняла почему: еда же в больнице полезная, но пресная, вот и захотелось чего-то вредного. Поэтому успокоилась на этот счёт, а когда читала, то думала, что сейчас начнут превалировать мужские качества. Я и так всегда была решительная.

«У меня очень сильно обострилось обоняние»

Татьяна отмечает только, что стали по-другому работать рецепторы.

— Уже нет такого, что тебе очень вкусно. Ты просто ешь и чувствуешь какой-то привкус во всём. Из-за таблеток, наверное. Нет такого, чтобы я получила гастрономический оргазм. Жалко, конечно. Удовольствие от еды — тоже немаловажное. У меня очень сильно обострилось обоняние. Брызнула немного духов, а уже задыхаюсь, а раньше я как итальянцы прямо поливала себя. Я врачей даже по ароматам стала различать, как собачка стала. Врачи шутили, мол, какие еще способности у меня раскрылись, не начала ли я видеть, — вспоминает Татьяна Манькова.

Она добавляет, что специализированной информации в интернете мало, людей с пересадкой сердца в Новосибирске немного. Татьяна нашла рассказ какого-то парня о том, как долго он к этому шёл, как готовился, какие анализы сдавал, а потом операция и год реабилитации. Но никто не расписывает, как проходит эта реабилитация.

«Ты просто выпадаешь из жизни»

Если в больнице процесс контролировали врачи, то теперь ей нужно заниматься всем самостоятельно. Татьяна мечтает поскорее вернуться к полноценной жизни, чтобы можно было ходить в кино, театры, рестораны, водить машину, но пока ничего подобного нельзя. А за три месяца, проведённых в больнице, у неё накопилось много дел.

— Ты просто выпадаешь из жизни: не можешь никуда пойти, даже не из-за того, что у тебя внешность странная. Нужно беречься от инфекций, ходить в маске, чтобы на тебя, не дай бог, кто-то не чихнул — иммунитета же вообще нет. Его подавляют, чтобы он не отторгал чужое сердце. С этим тоже нужно уметь жить. Забываешь же об этом. В лифте проехала без маски, домой пришла — уже в носу свербит.

Зато, говорит Татьяна, теперь она замечает в жизни то, на что раньше не обращала внимания. Если включает фильмы про медицину, то смотрит, какие там больничные кровати. В зданиях обращает внимание на доступность среды.

— Те же пандусы, которых у нас нигде нет. Вот как человеку куда-то попасть? Я не могу нормально ходить, преодолеть лестницу. А в поликлинике три этажа, минут 30, наверное, я поднималась на третий этаж. Это очень тяжело. Я просто ложусь на эти поручни и ползу по ним. А если человек на коляске, то он никогда в жизни не поднимется. Если высокое крыльцо, то я в магазин не иду. Здесь (в здании, где находится офис её компании. — Прим. ред.) я теперь думаю, как здорово, что нет крыльца. Начинаешь смотреть на жизнь под другим углом, — говорит Татьяна Манькова.

Дополнение:

Исполняющий обязанности директора Национального медицинского исследовательского центра имени Мешалкина Александр Чернявский прокомментировал ситуацию, которая произошла с Татьяной Маньковой:

— Мы поставили диагноз «миокардит неясной этиологии». Так и не могли понять: на фоне полного здоровья пациентка вдруг попадает в инфекционную больницу с желтухой. Ей сделали электрокардиограмму и увидели признаки инфаркта миокарда. Направили в региональный сосудистый центр на базе горбольницы № 1, где сделали коронарографию и увидели, что есть серьёзные нарушения функций сердца, но инфаркта нет и коронарные артерии чистые. Пока наблюдали её, в течение дня функции сердца становились всё хуже и хуже. Поэтому вечером позвонили нам: пациентка нуждалась в экстренной механической поддержке сердца, но у них этой услуги нет.

Мы госпитализировали её к себе и подключили к аппарату ЭКМО (экстракорпоральная мембранная оксигенация — насыщение крови кислородом: этот метод используется при развитии тяжёлой острой дыхательной недостаточности, например у новорождённых, в кардиологии и для поддержания жизнедеятельности при проведении операции на открытом сердце. — Прим. ред.). Взяли биопсию сердца и увидели, что идёт воспаление, некроз (гибель) миокарда, разрушение клеток сердца. Две недели, пока она была на ЭКМО, мы собирали разные консилиумы: приглашали к нам токсикологов, паразитологов, инфекционистов и так далее. Но так точно никто не поставил диагноз. Становилось всё хуже и хуже, мы уже поняли, что она не сможет вернуться назад. Тогда сделали трансплантацию сердца.

Истории спасения других сибиряков

Ранее мы рассказывали историю хирурга, которая перенесла сложнейшую операцию — ей установили огромную пластину в голове. Елена Щёкина попала в страшное ДТП, но коллеги смогли полностью восстановить её здоровье.

А в прошлом году новосибирские врачи спасли своего коллегу от трех опухолей и внезапной смерти.

До этого онкологи из клиники Мешалкина поделились историей спасения 31-летнего сноубордиста. Сибиряк истекал кровью после неправильной операции в другой больнице. Врачи сделали роковую ошибку, приняв большую опухоль за гематому, но в итоге онкологам удалось вылечить мужчину.