Попрощайтесь с Алтаем

Больших выездных музыкальных фестивалей в Новосибирске не так уж много — но имеющиеся для своих адептов попадают в категорию главных событий лета. Для околоклубной молодежи смысл лета — в фестивале электронной музыки Sunvibes: уже восемь лет на Алтае под музыку заграничных диджеев в отрыв уходят три-четыре тысячи человек. Тише, но многолюднее проходит культурный отдых любителей этники и народных ремесел — в прошлом году фестиваль этнических культур «Живая вода» собрал около шести тысяч человек. На Sunvibes паломничество в Солонешенский район Алтайского края начнется уже сегодня, «Живая вода» же пройдет в конце сентября. О том, почему в поисках правды жизни «Живая вода» переместилась с Алтая в Заельцовский парк, как на ней будут перевоспитывать гопников и почему в Новосибирске нет столь масштабных рок-фестивалей, корреспондент НГС.РЕЛАКС беседовала с продюсером «Живой воды» Алексеем Казариновым.

Справка: Казаринов Алексей — продюсер, режиссер, креатор. Креативный директор Агентства событий «Ура!» с 2002 года. Его проектами были галерея современного искусства Nо Soap, арт-клубы «888» и «Черная вдова». Организатор международного фестиваля этнических культур «Живая вода» с 1997 года. C 2009 года ЖВ проводится в рамках Международного молодежного инновационного форума Interra.

Чем «Живая вода» в этом году будет отличаться от предыдущих?

В прошлом году было пять-семь тысяч человек. В этом может быть тысяч десять — вытопчут поляну в Кольцово (где «Живая вода» проводилась в прошлом году. — З.К.). Поэтому выбрали Заельцовский парк — там хотя бы асфальт на случай дождя, ведь сроки смещены к концу сентября. Хотя парк, конечно, не совсем в концепции «Живой воды», но уж лучше так, чем по колено в воде.

В Заельцовский парк, вероятно, придут гопники…

Не без этого. Но это будет образовательный процесс. Если проект не несет образовательную функцию, он зациклен на себе. Много лет на «Живую воду» приезжает процентов семьдесят одной и той же публики — я бы не сказал, что это сильно правильно. А так хотя бы один процент гопников после «Живой воды» уйдет уже не гопниками.

Какие хедлайнеры будут на фестивале в этом году?

Груня, очень аутентичная девушка — как Пелагея. Но Пелагея уже встала на рельсы коммерциализации. Решается вопрос по финансированию с проектом «Волга», они два раза уже были у нас. Но аутентичные вещи, как правило, надо искать не в мегаполисах, а в других местах: Хакасия, Алтай, даже Новосибирск. Многие аутентичные команды в Москве — приезжие.

А мы вместо использования источника аутентичности идем за хедлайнерами в Москву…

Да. Понятие «хедлайнер» для «Живой воды» немного размыто. Можно из Европы привезти, но там они больше этим не живут, а играют в это. А был вот у нас как-то коллектив из Хакасии — 12 бабушек. Обычно наблюдаешь за артистами — они готовятся, надевают какие-то костюмы, а эти вот как были, так и вышли на сцену: они так живут, так одеваются, так говорят. Подкупает достоверность! Вот почему раньше рок так привлекал? Потому что Кинчев и остальные — они действительно жили этим протестом.

То есть вы считаете, что на смену року приходит этника?

Приходят жанры, которые несут достоверность. Этника стала популярной, но не перешла в масс-маркет. Люди хотят правды.

Почему у нас тогда нет масштабных рок-фестивалей?

Новосибирск вообще не роковый город, он более размазанный, не жесткий. Здесь честного рока не было — здесь все толерантно. И революции не было. А еще нет заказчика, который хотел бы свой бренд через этот образ жизни продвигать, рокерский. Им проще заниматься прямой рекламой. Мегаполис есть, протеста нет — непассионарный город.

Самое массовое и непротестное движение сейчас хипстеры. Они являются аудиторией «Живой воды»?

Нет, они являются целевой аудиторией бутиков и «Рок-Сити». А вообще все сидят на крючке какой-то торговой марки — культурной, социальной, промышленной.

Что за человек — типичный посетитель «Живой воды»?

Сейчас это стал семейный праздник. Типичные посетители уже выросли, сами уже с детьми. Это люди в поиске честности. Больше гуманитариев, хотя есть и люди IT-профессий.

Есть ли конкуренция и драйв в сфере выездных фестивалей или все почивают на лаврах?

Никто не почивает на лаврах, потому что эти проекты все убыточные.

Даже Sunvibes?

Ну заработают они на этом что-то, но когда готовишь проект год… Чтобы он был рентабельным, нужно проводить регулярно, обеспечивать поток, а у нас такой климат… Пока Sunvibes не найдет себе постоянного спонсора, готового через этот образ жизни продвигать свой продукт, сложно говорить о рентабельности.

Почему, по-вашему, такую хорошую площадку до сих пор никто не купил?

Они немножко подпортили ситуацию тем, что люди там в пограничном состоянии. Управлять людьми, которые находятся на Sunvibes, тяжелее. Там вот этот отвяз просто дает драйв, но не помогает управлять.

Не хотелось бы и «Живую воду» продать какому-то бренду, это ведь помогло бы ее развитию?

У нее сейчас сильный бренд «Интерра». Это и есть эволюционное развитие. Многие Новосибирск плохо знают за границей, но «Интерру» знают.

После закрытия галереи No Soap нет в планах открыть новое стационарное тусовочное место?

У нас был проект «Библиотека Махараджи»: совместить кофейню, арт-кафе и библиотеку — круглосуточную. Кофейня как бизнес-составляющая проекта — это модно. Заморозили пока проект: жители дома думали, что там будет притон, — мы не смогли их победить. Сейчас выросла масса людей, которые хотят получать качественный культурный продукт, и через год-полтора такие проекты будут очень востребованы. Но они должны находиться в потоке, быть легко и удобно доступны. Люди хотят комфортности. Я не знаю, какой культурный процесс должен быть, чтобы мне ради него захотелось куда-то ломануться.

Зинаида Кузнецова

Фото предоставлено Агентством событий «Ура!» (1), Евгении Брыковой (2–5)