Цезария Эвора: «Мое сердце свободно и независимо»

Кабо-Верде – республика на островах Зеленого Мыса в Атлантическом океане. Там живут потомки португальцев-колонизаторов и завезенных ими на острова африканских рабов. Так же, как и расы, смешались языки – появился креольский диалект, на котором и поет Цезария Эвора. Если бы не она, многие люди так никогда и не узнали бы о существовании Кабо-Верде, маленького государства, в котором вся система школьного начального образования содержится на гонорары Эворы.

Пришедшие на пресс-конференцию журналисты обнаружили на диванчике в холле гостиницы «Новосибирск» уютную и трогательную, шоколадного цвета бабушку в совсем «рыночного» вида черном пуховике и шлепанцах на босу ногу. Шлепанцы – это уступка легендарно босоногой дивы сибирскому климату. Голова повязана платком «под леопарда», еще один платок – на шее. «Она защищает горло, потому что поет, но у нее нет ни перчаток, ни закрытой обуви», - объясняют переводчики. Переводчиков двое – с русского на французский и с французского на португальский. И через двойной языковой барьер журналисты выясняют, что Эвора предпочитает мужские духи и не пользуется женскими. Что ее любимые голоса, «волнующие душу», - Фрэнк Синатра, Эдит Пиаф, Амалия Родригес, Хулио Иглесиас, Шарль Азнавур.

Она рассматривает свои длинные, покрытые черным лаком, ногти и многочисленные перстни на пальцах. Перед ней – пачка крепких «Camel» и стремительно наполняющаяся окурками пепельница. От Цезарии исходит невероятно мирная и добрая, космически-спокойная уверенность в себе.

- Свободно ли ваше сердце?

- Люди говорят мне, что впадают в любовное безумие от моих песен. А мое сердце свободно и независимо. Я не слишком много значения придаю этим любовным вещам. Мой муж еще не родился! Может быть, мы встретимся в следующей реинкарнации…

«Она что – действительно верит в это?» - язвительно интересуется одна из журналисток, кажется, даже с легким возмущением. «Она же католичка, - недоумевает другая, - а у них нет понятия реинкарнации». «Это шутка, - объясняет переводчик, посовещавшись с невозмутимой Эворой, - фигуральное выражение. Католическая церковь говорит только о том, что душа однажды покидает тело. Но Цезария не знает, возвращается ли она обратно…»

Ее оркестр – две гитары, скрипка, рояль, саксофон, банджо, два ударника. И – низкий красивый голос – сама Цезария Эвора в пестром платье, твердо стоящая, широко расставив босые ноги, на специально расстеленном ковре. Никаких заигрываний с публикой, никаких заученных «Добрий вечьер, Новосибирьск!» Она просто вышла и сразу начала петь. Когда устает – садится покурить – и в этом тоже нет никакого элемента шоу.

Цезария Эвора и ее оркестр самым диким образом не сочетаются с пышностью и солидностью НГАТОиБ, бархатом и гипсовыми Аполлонами. Это – музыка, которую нужно слушать под открытым небом – потому что обязательно нужно видеть звезды. Видеть большие, как апельсины, чужие, нездешние, африканские звезды и чувствовать, как где-то внутри вдруг зашевелилось «саудаджи», что на португальском и его диалектах означает «светлая тоска по родине». Пить ром, курить сигары. И вот так незаметно, под перетекающие из одного в другой ритмы, красиво, достойно, без суеты и сожалений состариться, превратиться во всеобщую, мудрую «большую мамочку»…

Ее музыка одновременно страстная и лениво-расслабленная, беспечная и пронзительно грустная – почти всегда с одной и той же эмоцией – но настолько сложной и невыразимой, что не надоедает. И – как фон – нужно слышать море, которого здесь нет. А там у них – на островах Зеленого мыса – с морем особые отношения: «Мы молим море, чтобы оно было спокойным, чтобы моряки вернулись домой живыми и невредимыми. Море кормит и вдохновляет нас…»

А потом корреспондент НГС.RELAX’a вдруг сообразила, что никакой Цезарии Эворы ни на пресс-конференции, ни в оперном театре не было. В каком-то смысле она не покидает свои острова – там и поет – и в этом секрет обаяния ее музыки. То, что мы, «миловидные и добродушные», по ее выражению, - но, опять же, через двойной перевод, - ее при этом видим и слышим – это какой-то трюк и, возможно, даже чудо, которое требует разъяснений со стороны вышеупомянутой католической церкви.

«Все эти имена, названия городов, вывески – они очень сложные. Я забываю слова».

На бис Цезария спела «Besame mucho». А потом все долго, стоя, хлопали и что-то выкрикивали на непонятном русском языке.

Елена Полякова, специально для RELAX’a