Первый оборотень. Как полицмейстер Ново-Николаевска победил преступность и занял ее место сам — он любил бордели и кабаки

В начале XX века Ново-Николаевск бурно рос и активно развивался. Вчерашняя деревня стремительно превращалась в огромный транспортный узел и привлекала представителей едва ли не всех сословий и народов империи. Сюда ехали крестьяне, купцы, рабочие, служащие и лихие люди. Поначалу на «Диком Востоке» поселенцы жили так же, как на Диком Западе: жизнь, здоровье и имущество защищали собственными силами или нанимали охрану, но долго это вольница продолжаться не могла: городу нужна была твердая рука. Таковой и стал первый полицмейстер Ново-Николаевская Бернхард Петрович Висман. Сначала он прославился как честный служака, бесстрашный гроза преступности и даже настоящий герой, а потом оказался коррупционером, убийцей местного бизнеса и главой преступного сообщества. НГС поговорил с доктором исторических наук Михаилом Шиловским и краеведом Константином Голодяевым и попытался понять, что случилось с полицмейстером Висманом и был ли у него шанс остаться честным.

В 1910 году в Ново-Николаевск приехали с инспекцией два чиновника, почти анекдотичная парочка — каинский урядник Баранов и чиновник особых поручений Козлов. Ревизоров интересовала деятельность местного полицмейстера Бернхарда Висмана, и, возможно, поначалу проверяющие были удивлены своему заданию. В Петербурге и Томске Висмана знали как эффективного управленца и честного служаку — подчас излишне самостоятельного и жесткого, но право же, кого еще ставить командовать силами правопорядка в далекой Сибири, где еще 20 лет назад не было ни города, ни железной дороги?

На руках у ревизоров были 27 заявлений потерпевших, которые обвиняли главу полиции в страшных грехах: не так уж много, такое количество людей может и сговориться, особенно когда на кону стоит возможность избавиться от чрезмерно сурового чиновника.

Правда, потом оказалось, что эти 27 обращений — лишь малая часть от 130 изначально собранных. А спустя неделю у дверей дома, где работали чиновники, толкались те, кто хотел рассказать о том, что претерпели от городской полиции. Количество заявлений превысило три сотни. Потом и вовсе дошло до тысячи.

Вымогательства взяток. Превышения должностных полномочий. Изнасилования. Убийства.

Но как такое было возможно? Отчеты о деятельности Висмана были идеальны, газетные публикации — восторженны, а томский губернатор Николай Гондатти уважал руководителя Ново-Николаевского городского полицейского управления за то, что город наконец перестал быть рассадником преступности. На счету полицмейстера были и громкие раскрытия, и настоящие подвиги... Чиновники начали расследование.

За давностью лет неясно, пришли ли они по итогам проверки в ужас. Но сегодня это было бы вполне возможно.

В 1907 году аналогом Первомайки 90-х или Хилокского жилмассива двадцатых была Закаменка — сегодня это самая престижная часть Октябрьского района. До Бога высоко, до относительно благополучного центра далеко, да и перебраться через овраг и текущую по его дну речку Каменку (сейчас она спрятана в трубу, под асфальт Каменской магистрали) не так уж просто, особенно во время весенних разливов.

— Самый криминальный район был, — улыбается доктор исторических наук, заведующий кафедрой отечественной истории гуманитарного института НГУ Михаил Шиловский. — Те, кто побогаче, там, конечно, не селились. Строились как попало: из осины избушки, землянки рыли. И сами понимаете, кто там селился.

Именно сюда в 1906 году пришел служить молодой, но уже опытный и весьма известный в профессиональных кругах помощник полицейского пристава Бернхард Висман.

Он родился в Риге, в небогатой семье прибалтийских немцев, рано похоронил отца и долго помогал матери и сестре. Молодой человек получил что-то вроде среднего специального образования — окончил школу полицейских урядников в Санкт-Петербурге, но карьеру строил в Сибири. До перевода в трущобы Закаменки будущий полицмейстер последовательно служил в Колывани, Томске и Каинске, причем на каждое новое место приходил на повышение и показывал себя с самой лучшей стороны.

В 1906 году в Ново-Николаевске служили всего семь городовых, так что преступники выходили на промысел не только ночью, но и днем. Сводки фиксировали в основном кражи и грабежи, но случались на улицах города и разбои, и даже убийства. При Висмане полицейский штат значительно увеличился и, согласно публикации «Сибирских вопросов», превышал 200 человек, а уличная преступность была практически побеждена.

Изменилась за это время не только обстановка на улице, но и карьера самого Бернхарда Висмана — и два эти обстоятельства совершенно точно связаны между собой. В 1908 году Бернхард Петрович занимает место закаменского пристава и тогда же задерживает грабителя и убийцу Вацлава Лодзинского, в 1909-м — становится полицмейстером, несмотря на то что стаж у него был всего 9 лет, а требовалось не менее 12. Неожиданное назначение пошло городу на пользу: первым делом на новом посту Висман лично ликвидировал банду фальшивомонетчиков.

— В последнее время в городе всё чаще и чаще стали появляться фальшивые деньги, серебряные рубли, четвертаки и двугривенные. Они настолько искусно сделаны, что их трудно отличить от настоящих; они такие же блестящие, звонкие, но при внимательном осмотре они оказываются гораздо легче настоящих, — писала в 1909 году газета «Сибирские отголоски».

По следу фальшивомонетчиков пошла полиция.

— Местная полиция стала следить и на этих днях устроила две облавы, обе очень удачные. Первая была сделана по Надеждинской улице в доме Глус (сейчас это улица Федора Ивачева. — Прим. ред.) заведующим полиции господином Висманом и помощником пристава господином Чукраевым. […] Вторая облава была 4 февраля. Обыскивали дом Шкумат по Михайловской улице (сегодня — улица Ленина. — Прим. ред.).

В первом доме в ходе обыска полицейские изъяли металлические кругляши с оттисками с одной стороны, химические реактивы, инструменты, ручной пресс и клише, во втором улов был еще богаче: формы для оттиска фальшивых денег, монеты и другие улики. Полиция задержала семерых человек, в том числе и хозяина дома на Михайловской, кузнеца и слесаря Апполинария Шкумата. Умелец был лидером организованной преступной группы.

— Вообще-то такими делами должно было заниматься жандармское управление, — улыбается Михаил Шиловский. — Но их было мало, и они работали преимущественно в Томске: больше всего их интересовали студенты — это же у нас самая опасная категория. Так что фальшивомонетчики остались Висману.

Громкое дело заслуженно стало поводом для газетных публикаций.

Горожане Висмана, похоже, любили: в 1910 году в совершенно ином, уже критическом материале издания «Сибирские вопросы» журналист тем не менее признавал: «Среди довольных своей судьбой обывателей города Ново-Николаевска распространено мнение о необыкновенной энергии и талантах местной полиции, водворившей спокойствие там, где ежедневная хроника грабежей, краж, разбоев и убийств еще два года тому назад нагоняла всеобщую панику и держала обывателя в страхе за свою жизнь. Обыватель, получивший возможность безнаказанно выходить за пределы своей усадьбы по вечерам, так счастлив, что готов славить и благодарить своих избавителей и негодует на тех, кто в их таланты не верит».

— Он без сомнения был талантливым, эффективным, жестким администратором, — рассуждает Михаил Шиловский. — Как он справлялся с преступностью? Во-первых, конечно, облавы. Постоянные, частые облавы. Во-вторых, он установил полицейские посты. И в-третьих, Висман впервые ввел практику ночных дежурств. До того горожанам приходилось нанимать ночную охрану — из тех же, кстати, полицейских, которые таким образом подхалтуривали. Но выходить по ночам на улицы всё равно было опасно.

Бернхард Висман не раз проявлял себя не только как талантливый управленец, но и как герой. Например, в 1906 году, возвращаясь из отпуска, безоружный полицейский зашел в свое купе и обнаружил там мужчину, рывшегося в его вещах. Незнакомец приставил к горлу Висмана нож, но Висман обезоружил его и связал. Задержанный оказался поездным вором Тимофеем Шабановым, но за его поимку молодой полицейский вместо награды якобы получил от начальства выволочку: пошел на лишний риск, вместо того чтобы по-тихому рассказать обо всём коллегам из жандармского управления.

Эта история породила версию, что Висман просто обиделся на полицейское начальство после этого случая и разочаровался в честной службе, но и Михаил Шиловский, и Константин Голодяев уверены: это уже поздние выдумки. В Ново-Николаевске Бернахард Петрович был на отличном счету.

— Версия обиды Висмана на то, что его не наградили за поимку Шабанова, а лавры забрали жандармы, думаю, несостоятельна, поскольку с того момента до его службы в Ново-Николаевске прошло несколько лет. А здесь его награждали, — рассказывает Константин Голодяев.

Сложно сказать, почувствовал ли ли Бернхард Висман себя выше закона или просто перестал бояться и начал брать деньги в открытую, но героический этап карьеры полицмейстера быстро закончился. Победив организованную преступность в городе, стражи закона заняли ее место.

Первым делом Висман обложил данью евреев и коммерсантов.

«Каждый из них — жертва только потому, что он еврей. Они все обложены поборами в доход полиции от 25 до 200 рублей в месяц, а самый богатый из них, Каган, платит от 3 до 4 тысяч рублей в год, по одному проценту со своего торгового оборота», — писали «Сибирские вопросы».

— Евреи по закону не могли жить на землях кабинета его императорского величества, на которых наш город был построен, — объясняет Михаил Шиловский. — Это была личная корпоративная собственность Романовых. Соответственно, за возможность поселиться в Ново-Николаевске с них и брали деньги, от 25 до 200 рублей в месяц.

Не меньше евреев Висман, согласно тому же очерку, любил бордели. Журнал писал: в конце 1900-х в Ново-Николаевске существовало 113 притонов, из них только 7 домов терпимости были зарегистрированы официально, остальные существовали нелегально, но не тайно для полиции.

Платить, разумеется, должны были все. Такса вызывала у коммерсантов нервную дрожь: до 300 рублей в месяц с крупного заведения, а кроме того, держатели давали обещание, что работать девушки будут только в номерах фешенебельного трактира Чиндорина.

Часть предпринимателей такие поборы просто разоряли, и это отнюдь не метафора.

«Приехал в Ново-Николаевск некий Гуренков с капиталом около 20 тысяч рублей; он построил здесь большой дом, купил обстановку и открыл трактир «Лондон». Полиция наложила на него ежемесячный платеж в размере 93 рублей: 50 рублей — полицмейстеру Висману, 30 рублей — приставу Чукрееву, 10 рублей — полицейскому чиновнику и 3 рубля — старшему городовому. Независимо от этого, за счет Гуренкова полиция постоянно пила, ела и пьянствовала здесь с девицами. Дела трактирщика так пошатнулись, что он перестал платить. Тогда засунули за зеркало прокламацию, которую явившийся наряд полиции, конечно, нашел, и Гуренков был арестован», — писали журналисты.

За решеткой коммерсант провел 2 недели, его выкуп обошелся жене в 1000 рублей — женщина была вынуждена продать лошадей и домашние вещи. У трактира появился новый хозяин, некий Сушкевич, который сначала охотно взялся за дело: из-за той же полиции, подававшей на него «дурные отзывы губернатору», он не мог открыть дело самостоятельно, но закончил так же, как и Гуренков: разорением, каталажкой и выкупом.

Приехавшему из Украины малороссу Полевику попытка развернуть в молодом городе бизнес вообще стоила жизни. Сначала Висман потребовал, чтобы свой трактир «Полтава» тот переименовал в «Москву», а затем разорил его — и это несмотря на то, что в заведении играли в азартные игры и одного пива продавалось до 450 ведер в месяц. За два года существования заведения предприниматель заплатил полицмейстеру 9 тысяч рублей. Когда трактирщик расписался в безденежье, его вызвали в полицию и «так исполосовали резинами, что несчастный на третий день умер».

Похоже, Висмана в тот момент можно было назвать настоящим хозяином города: судя по публикациям тех времен, он вполне мог влиять и на местное законодательство. Задолжав местному экипажному мастеру 300 рублей, Бернхард Петрович не стал платить (хотя, очевидно, мог это сделать), а решил вернуть долг услугой: провел через думу постановление об обязательном типе экипажей и содержании их в надлежащем виде. Прообраз техосмотров принес мастеру небывалый доход (а извозчикам, соответственно, наоборот).

Впрочем Михаил Шиловский допускает, что журналисты 120 лет назад вполне могли преувеличивать масштабы поборов:

— Он брал деньги с владельцев мелких лавок и пивных точек. Сегодня мы бы сказали: с малого и среднего бизнеса. Самыми богатыми в Ново-Николаевске были хлебопромышленники, и Висман их не трогал, кроме купца 1-й гильдии Кагана, который платил, потому что был евреем, — объясняет Шиловский.

В 1898-м Витте ввел новую систему, разрешающую заниматься торгово-предпринимательской деятельностью. Если раньше нужно было покупать довольно дорогое гильдейское свидетельство, теперь стало можно выправить разрешение на право вести торговлю. Оно было гораздо дешевле, но и подтверждать его приходилось каждый год.

В результате, объясняет историк, основными жертвами Висмана были те лавочники и торговцы пивом, которым свидетельства могли и не продлить. Например, те, кто торговал спиртным по ночам, в условиях запретов, или те, кто нарушал государственную монополию на крепкое спиртное — попросту гнал самогон.

Наконец, сурово наказывал Висман тех, кто жил в городе, не имея регистрации, то есть крестьян, которые официально числились жителями окрестных волостей и платили не городские сборы и налоги, а оброчные статьи и таким образом неплохо экономили. Правда, если хитрецов ловили полицейские, им приходилось платить штрафы.

При этом внешне всё было в полном порядке: обложив ново-николаевский бизнес данью, полиция продолжала следить за внешним порядком: тех же извозчиков нещадно штрафовали за «быструю езду и нетрезвый вид».

Штрафовали за неопрятный вид дома, за мусор на улице.

Правда, если раньше на вора или буяна можно было пожаловаться городовому, теперь это был один и тот же человек.

Жаловаться губернатору ново-николаевцы пробовали, но Висман был на хорошем счету, и заявители быстро понимали: лучше бы они молчали. Пока счет заявлениям не пошел на сотни, полицмейстер прочно занимал свое место.

— Самое удивительное, что пожаловались на него не кто-нибудь, а черносотенцы, местное отделение «Русского союза», — рассказывает Михаил Шиловский. — Те «прекрасные люди», которые говорили, например: «Бей жидов, спасай Россию». Именно они собрали больше ста заявлений.

«Русский союз» выбрал из заявлений 27 самых наглядных. С документов были сделаны копии, одна из которых ушла в Томск, губернатору, а другая — прямо в Санкт-Петербург. Именно после этих донесений в Ново-Николаевск и приехали ревизоры, которые немедленно приступили к дознанию.

Спустя неделю количество заявлений, поданных горожанами, превысило три сотни, и среди них были не только жалобы на превышение должностных полномочий, вымогательство взяток и убийства, но и обвинения в изнасилованиях. В том числе в адрес самого Висмана.

Согласно газетным публикациям, полицмейстер лично надругался над 19-летней женой поставщика больницы. Сначала он провел в его доме обыск и изъял много ценностей, а затем вызвал девушку в свою квартиру якобы для того, чтобы их вернуть.

«Вся полицiя превратилась въ шайку грабителей», — писали журналисты. И кажется, были не так уж далеки от истины.

Главными фигурантами громкого коррупционного скандала стали сам Бернхард Висман, двое его ближайших подручных, полицейские приставы Чукреев и Курницкий, а также околоточные надзиратели. Согласно «Сибирским вопросам», фигурировали в деле и городовые, которые умудрились ограбить и избить на улице присяжного поверенного (адвоката при окружном суде или судебной палате. — Прим. ред.). Тот едва не погиб и лечился 4 месяца, а потом возбудил дело. Один из оборотней сознался и был казнен, остальные потеряли работу.

Разбирательство заняло больше четырех лет.

— 17 апреля 1914 года в городе на выездной сессии Омской судебной палаты бывший полицмейстер и семеро его подельников (приставы, околоточные надзиратели Чукреев, Зуевский, Курницкий, Добогрей, Пацановский, Кольчугин, Попов) сели на скамью подсудимых, — процитировал губернскую газету «Сибирская жизнь» Константин Голодяев. — Прокурор требовал для Висмана высшую меру, сам он в последнем слове жаловался на наветы врагов и плакал: «Я не виноват. Позор мне — на всю Россию».

Несмотря на серьезность обвинений, полицмейстера и его подчиненных наказали очень мягко. Каждого приговорили всего лишь к 8 месяцам в арестантских ротах, правда, у Висмана еще и конфисковали деньги.

Как установил суд, полицейский сумел накопить 120 тысяч рублей (по другим данным — 192 327 рублей).

— К сожалению, текст приговора Висману не сохранился, но судя по тому, что наказание он получил достаточно мягкое, серьезные обвинения доказать не удалось, хотя заявлений было подано больше тысячи, — предполагает Михаил Шиловский. — Режим в арестантских ротах был суровый: подъем, строевая подготовка, не слишком щедрое пищевое довольствие. Но это не тюрьма и не каторга. К тому же по современным меркам не так много он и взял: дворец с золотыми унитазами не построишь.

— Такое мягкое наказание можно объяснить тем, что власти могли пытаться его прикрыть, защитить, — предлагает еще одну версию краевед Константин Голодяев. — Такое часто случалось, он ведь был на хорошем счету и у губернатора.

Почему коррупция такого масштаба стала возможна именно в Ново-Николаевске, еще один вопрос, на который у историков разные ответы. Михаил Шиловский видит целых три фактора, которые привели к превышениям должностных полномочий полицмейстером:

— Во-первых, Ново-Николаевск расположен далеко от Петербурга. Не знаю, как было в других регионах, но вблизи столицы за Висманами следили гораздо строже, — рассуждает историк. — Во-вторых, не было контроля со стороны губернатора. И в-третьих, деньги брали все. Это была целая система. Брали нижние чины — передавали околоточным, те — приставам. Брали взятки, конечно, и раньше, но таких масштабов, до такой системности дело дошло при Висмане.

— Он стал коррупционером, потому что у него появилась власть, — добавляет Константин Голодяев. — А власти часто способствует ее превышение. Но надо сказать, Висмана любили новониколаевцы и уважал губернатор Гондатти за то, что он навел порядок. И справедливости ради, когда Висмана отстранили, всё вернулось на свои места: на улицу снова вышли преступники. Женщины легкого поведения тоже вернулись на улицу, прекратилось их медицинское обследование.

Большинство ново-николаевцев, кажется, легко были готовы сменять пару десятков разорившихся, а то и убитых кабатчиков на возможность ходить по городу по ночам и тосковали по Висману, пока его не потеснили в людской памяти новые грозные события.

До революции оставалось всего несколько лет, а вместе с ней началась совсем другая криминальная история.

Традиции, которые заложил полицмейстер Висман в нынешней столице Сибири, кажется, живы и по сей день. Так, в 2020 году приговор выслушал экс-начальник Дзержинского отдела полиции Новосибирска. По материалом дела, он брал взятки в том числе бесплатными обедами в кафе «Березка». В июле 2022-го приговор выслушали трое бывших оперов из Заельцовки: они похитили и избили новосибирца, требуя у него 10 миллионов рублей. А в декабре того же года дошло до суда дело замначальника Черепановского отдела полиции (на сегодня давно уволенного). Он, по данным СК, закрыл глаза на проведение многолюдной свадьбы в период ковидного карантина и похитил 90 банок тушенки.