Сербия: страна-призрак, где книги не умирают

Недавно мне довелось побывать в Белграде, а затем в черногорских городках Которе и Герцег-Нови. Везде я заходил в книжные магазинчики, болтал с их хозяевами в изнывающих от жары домиках эпохи барокко — с трещинами и черепичными крышами, — запросто болтал по полчаса, а то и по часу. Про книжки. Про политику. Про особенности приготовления вильямовки и смоковача, ароматнейшего самогона из груши и инжира. И заодно интересовался — как обстоят дела с нынешней сербской литературой. Этими новыми и весьма любопытными познаниями я и хотел бы поделиться.

Здесь, в Новосибирске, да и в России вообще мы почему-то решили, что сербская литература — это исключительно Милорад Павич и его сновидческие лабиринты. Избранные знают еще Горана Петровича, Павичева ученика и тоже сновидца — с уклоном в картографию, историю искусств и акварельную романтику старинных белградских переулков. И еще все почему-то спрашивают: похоже ли там на Кустурицу?

Спешу сообщить — не очень похоже. Кустурицу в основном все знают как владельца нескольких баров, гостиницы и этнодеревни, где мэтр стрижет купюры с охочих до балканской этники чужестранцев, а Милорада Павича в книжных магазинах Сербии и Черногории почти нет. В одном магазине хозяин мне объяснил, что «Павича читать слишком трудно и нудно». В другом магазине мне объяснили, что «Павич настолько велик, что читать его могут только немногие подготовленные люди». Забавно — а в России, по какому-то диковинному стечению обстоятельств, Павич сравнился по популярности с Ричардом Бахом, и местные интеллектуалы воротят от него нос, забывая о том, что, согласно русской традиции, носы часто уходят от своих хозяев и жестоко мстят им.

Тем не менее на территории экс-Югославии есть писательская группировка, называющая Павича своим крестным дедушкой. Называется она Р70 («Рожденные в 1970-е») и сочетает бодрые коммерческие сюжеты, постмодерн, национализм и антизападные настроения. Самый известный ее представитель Деян Стоилькович — любитель рок-н-ролла, трэш-фильмов и комиксов. На русский переведен его «Меч Константина» (главный сербский бестселлер последних лет, изданный как роман и как комикс) про гвозди Христа, Гитлера и ужасы сербского захолустья.

Современный Белград — это очень бедный (по виду и запаху, как Украина в 1990-е), полуразрушенный от бомбежек, но гордый старинный город с удивительным ощущением славянской открытости, свободы и старорежимности, где к женщине обращаются «господжо», а двери называют «врата». Городу под стать и самый экспортируемый из сербских сегодняшних писателей — недавно умерший Момо Капор, первый человек, который создал литературный и графический (свои книги он иллюстрировал сам, наивно и по-шагаловски) портрет Белграда и его жителей — добродушный, смешной, немного придурковатый. Он писал лирические зарисовки про жирную ягнятину, бродячих белградских собачонок, сумасшедших старушек, массовую засолку капусты, которой покорны и интеллектуалы, и домохозяйки.

Несмотря на бедность, Балканы очень красивы, и обитатели очень трепетно относятся к своим городам и деревенькам. Когда едешь по Сербии на поезде и высовываешь голову из окна, то вдыхаешь густой белый туман, в котором тонут горы, холмы, маленькие старые домики с черепичными крышами и увитые цветами. Всякая литература рождается из ландшафта, и поэтому даже в ширпотребовском чтиве неожиданно встречаешь красивейшие описания природы и лиризм народных песен. Это смешно смотрится в сочетании с матом, который употребляется часто и на сербском звучит очень забавно.

В каждом уважающем себя книжном магазине на полках обретаются два гения, о которых знают все — от школьника до домохозяйки: это Вук Караджич (1787–1864) и Иво Андрич, про которого я напишу отдельный пост. Что касается Караджича, то по значимости он — вроде нашего Пушкина. Поэт, реформировавший сербский алфавит, который теперь так и называется — вуковица. «Кто у вас нынче самый известный современный писатель-интеллектуал?» — спрашиваю я. «Мммэ… Вук Караджич». — «Так он же жил 200 лет назад?». Собеседник смотрит на меня недоумевающе.

Да, и это одна из местных особенностей. Время в Сербии будто остановилось — недаром павиче-петровичевские сновидцы то и дело проваливаются в прошлое. Здесь это на раз плюнуть. К примеру, литературное общество «Матица српска» (сербская пчеломатка) вместе со своим журналом существует с 1820-х годов. Это как если бы «Северная пчела» благополучно дожила в России до наших дней, сохранив свою респектабельность, и Быков бы публиковал там свои эссе.

Старомодность и старорежимность, отчаянное противопоставление себя Европе, видимо, пошли на пользу литературе и законсервировали литературоцентричность общества. В газетных киосках здесь продаются «История мировой литературы», популярные издания об этимологии сербских слов и сборнички современных драматургов. В магазинчике «Книжара Со» (книжная лавка «Соль», Герцег-Нови) владелец порекомендовал мне свой роман, представившись «черногорским Джойсом», а продавец, поэт и рокер, предложил роман своего кузена. Оба романа, кстати, оказались награждены представительными премиями.

Болтая с книгопродавцем о литературе в полумраке, на пороге домика, построенного в XVII веке, сам чувствуешь себя персонажем романа. Ощущение очень яркое и странное, будто из забытого сна, который в глубине сознания всегда пребывал с тобой вместе.

Фото автора