«Брестская крепость»: кровь наших родных

Вышедшая на прошлой неделе военная лента «Брестская крепость» по сборам за первый уик-энд оказалась в России на третьем месте (после мультика «Мегамозг» и комедии «Впритык»). У фильма скупая реклама, но есть то, от чего маркетологи могут купить только крошечный кусочек — народное одобрение. Публика сидит на фильме тихо; зрительские отзывы на «Крепость» в интернете преимущественно взахлеб восторженные. Совместный российско-белорусский опыт по возрождению жанра патриотического блокбастера, который был бы душой похож на советские фильмы, а чисто визуально — на монументальные голливудские военные драмы, рассказывает о первых днях Великой Отечественной войны, которая для защитников пограничной Брестской крепости началась раньше всех.

Справка: «Брестская крепость» (Россия – Белоруссия) — военная драма об обороне одного из первых объектов нападения Германии 22 июня 1941 года. Режиссер — Александр Котт. В ролях — Павел Деревянко («Гитлер капут!»), Андрей Мерзликин («Бумер»), Александр Коршунов («Дикое поле»), Алексей Копашов. Бюджет — около 7 миллионов долларов. 149 минут.

Построенная в XIX веке Брестская крепость к середине ХХ века крепостью — в оборонном смысле — уже не была, но использовалась как склад и жилье для нескольких тысяч военных с семьями. Планировалось, что превосходящие силы вермахта возьмут крепость (врасплох) за первые часы войны. Но оборона шла неделю, которая и вошла в фильм, а отдельные защитники, ушедшие в подземелья, отстреливались еще месяц.

В прологе фильма крепость показана будто через желтое стеклышко душевных воспоминаний стариков о жизни до войны: играет духовой оркестр, все танцуют. Упитанный НКВД-шник как-то неуклюже отчитывает немолодого офицера за распространение паники насчет будущей войны. «Все ее ждали, — говорит рассказчик за кадром, — но никто не знал, что так сразу». И практически сразу кино резко взрывается осколками и пылью, ржанием раненых лошадей и паникой защитников, которых один из будущих героев обороны выстрелами в воздух и окриками приводит в чувство. В следующих полутора часах сплошного побоища нет ни логики, ни стратегии, что понятно: это хаотичное индивидуальное сопротивление внезапно превратившейся в сплошную смерть окружающей реальности.

Есть три попеременно показываемых группы защитников: одной руководит хмурый ветеран гражданской войны майор Гаврилов, другой — харизматичный, с шальной улыбкой Фомин, который в итоге представится немцам: «Комиссар, еврей, коммунист», третьей — растерявший по закоулкам крепости семью лейтенант Кижеватов. Все это — реальные участники событий под своими настоящими именами. Связным между разными группами и эпизодами выступает рассказчик — двенадцатилетний Саша Акимов. Идея ребенка, обратившегося в сплошной взгляд, зачарованно бредущего через разные круги ада, напоминает «Иди и смотри». Оттуда же «Крепостью» взята и идея лавины зла, под которой нет времени на диалоги и рефлексию.

Здесь стреляют — иногда в близких людей из милосердия — без драматической паузы.

Кадр завален трупами, что заставляет зрителя прочувствовать жуткую привычность к ним у людей, запертых в бойне надолго. Собственно бой в фильме поставлен неожиданно мощно и тщательно — нет умытых лиц, массовка не боится отдавить друг другу ноги — да и актеры ровно хороши.

В итоге «Крепость» совершенно поглощает зрителя, несмотря на несколько заметных недостатков.

Связывающая фильм линия мальчика-рассказчика провисает и облипает мелодраматичными штампами. Жестко продержав зрителя полтора часа, кино обмякает в финале. Там, где ждешь добивающей публику кульминации или большой исторической справки, оказывается впервые откровенно фальшивящая задушевная беседа пожилого героя с румяным кадетом; на титрах звучит чахлая песня Леонида Агутина.

Обойдясь без неоднозначностей в самом фильме — что можно оправдать концентрированной бойней, где есть только «мы» и «они», — создатели попытались добавить их в финале. При этом странно обошлись с майором Гавриловым — лаконично сообщается, что он «после плена пострадал от репрессий». То, что вернувшиеся из плена, бывало, действительно сменяли один лагерь на другой — факт. Но реального Гаврилова он практически не коснулся, что только дает повод любителям крепких рук порассуждать о том, что репрессии вообще выдуманы.

По реакции на фильм в очередной раз видно, что единственным консолидирующим для нас остается Победа; следующие 60 лет не дали ничего, действительно объединяющего всех.

Разногласия есть по отдельным вопросам: кто-то прикидывает, могла ли цена быть меньшей, кого-то раздражают георгиевские ленточки, но все эти люди спорят на одной кухне. Есть встроенное чуть ли не на генетическом уровне нечто, с чем резонирует «Брестская крепость» — снятая по старым канонам, не гениально, но искренне, без халтуры и бешеных амбиций — того, на чем погорали предыдущие попытки большого патриотического кино. Зрителю «Крепости» трудно отделить собственные «встроенные» эмоции от художественных решений. На общечеловеческое «Крепость» не тянет: иностранцу покажется крепким середнячком, дивно отработавшим маленький бюджет. Но здесь и сейчас «Крепость» попадает в категорию «иди и смотри»: это хороший фильм о Великой Отечественной войне, чего сильно не хватает последние двадцать лет.

Елена Полякова

Кадры из фильма — kinopoisk.ru