Кто подставил кролика Хьюза

От арены несло зверятиной. В курилке кислый сигаретный запах смешивался с туалетным амбре. Все здесь было как в тамбуре плацкартного вагона — мрачные люди в невзрачных серых одеждах, хмурые усачи за сорок, полные и худые, с испитыми, а то и спившимися лицами. Многие из этих людей пришли на рок-концерт, хотя казалось — в баню. С кружкой пивка вспомнить былые деньки. От грядущего действа корреспондент НГС.РЕЛАКС не ждал ничего хорошего. Какую-то неловкость чувствуешь за бывших рок-звезд, которым ничего уже больше не остается делать, кроме как приезжать в Новосибирский цирк. Да, и больше всего не хотелось увидеть чиновников, пришедших на Гленна Хьюза из-за президентской любви к группе Deep Purple. Но бог миловал.

Концерт начался почти вовремя — музыканты опоздали всего на полчаса. «Гленн Хьюз, выходи!» — кричали с галерки, и эта фразочка из мультфильма, вместе с рассыпанным повсюду цирковым поп-корном, почему-то очень сильно диссонировала с ситуацией. Было пузато, плацкартно и буднично. Пространство арены слегка оживляли два плаката с изображением посиневшего Кришны. «Обычно на все два часа опаздывают, но хоть дипы-то, млять, дипы должны вовремя явиться!» — изрек пожилой сосед справа. И вот «дипы» — в количестве одного Гленна Хьюза — вышли на сцену.

Справка: Англичанин Гленн Хьюз — басист и вокалист группы Deep Purple с 1973 по 1976 годы. Пришел после ухода из группы Йена Гиллана и Роджера Гловера. Уже тогда увлекался фанком и соулом, привнеся элементы этих музыкальных направлений в туповатый, но драйвовый хард-рок Deep Purple. После распада группы начал записывать сольные альбомы, продолжая смешивать фанк с хард-роком. Обладатель феноменально сильного и богатого обертонами голоса, способного переходить от глухого рычания к женскому визгу.

Вид Гленна Хьюза не мог не удивить. Моложавый долговязый англичанин с негритянскими бачками не просто вбежал на сцену — Хьюз прискакал, подобно кролику или же иной невиданной зверушке. Гримасничая, высовывая время от времени язык, лавируя между фанковым синкопированным ритмом и тяжелым блюзом, он заорал о том, что «сошел с ума», превращаясь то в негритянку, то в благовоспитанного и несколько жеманного выпускника английского колледжа.

Зрители начали оживать. Многие стали улыбаться. Хьюз посылал всем воздушные поцелуи. «Я люблю вас! Я люблю вас! — кидал он в зал. — Я люблю себя, и это очень важно! Я люблю Бога!» — здесь Хьюз снял с шеи массивный крест, с громким чмоком впился в него и обратил свой взор под купол.

Синие Кришны улыбались на заднем плане, пока Гленн с пронзительным визгом возносил свои хвалы своему Господу. Арена жила своей жизнью, все больше и больше она напоминала ретроспективный показ событий, в центре которого английский парнишка, всю жизнь пытающийся походить на негра, весело экспериментирует со своим голосом, жрет наркотики на фоне 1970–1980-х, кривляется, гримасничает, покрываясь ветеранским лоском. И остается наедине с собой в грязном новосибирском цирке.

Над ареной будто бы стоял купол, отделявший жизнь на сцене и зрителей, оживлявших свою молодость, заводившихся по большей части тогда, когда Хьюз начинал воспроизводить репертуар Deep Purple.

В какой-то момент гитару зафонило, и звук совсем пошел наперекосяк. Действо становилось слегка тягомотным. В голове мельтешили вопросы. Зачем Хьюзу говорить шаблонную ерунду типа «Да здравствует рок-н-ролл!»? Зачем ему в 2008 году клавишные перепевки Procol Harum? Зачем ему понадобился вообще клавишник, который, по всей видимости, не очень-то в ладу со своим инструментом? Зачем ему концерт, где никто не мог всласть поплясать? И действительно, малейшее поползновение на корню пресекала охрана, хоть Хьюз и бросал в зал: «Давайте танцевать! Здесь же цирк! Тут можно!». Да, неистовый голосище Хьюза впечатлял, но смысл происходящего был не вполне очевиден.

После полуторачасового действа арена опустела. Из зала стали выходить люди. Лица их были в основном слегка растерянными, у некоторых даже растроганные. Над входом в цирк трепыхалась афиша грядущего концерта Софии Ротару. Группки людей стояли на ступеньках и обсуждали концерт. «А этот его гитарист, он кто вообще — мужик или баба?». «Только в России такое возможно, откуда у Хьюза права на диповские песни? Только они ведь стоящие и были, нах». «А барабанщик какой соляк загнул! А гитарист — три-ти-ти-ти-ти, три-ти-ти-ти-ти!». Вдруг из джипа раздался истошный визг рожающей негритянки. Кто-то прикупил диск Хьюза и включил его у себя машине. Концерт продолжался.

Владимир Иткин

Фото Сергея Тарасова