Резиновые страсти от Романа Виктюка

Имя Романа Виктюка стало узнаваемым театральным брендом еще в начале 1990-х — тогда он поставил на сцене театра «Сатирикон» «Служанок» по пьесе Жана Жене. С мужчинами в женских ролях, как и завещал великий Жене, с невиданной для того времени долей смелости, провокации и притягательного порока, с возмущенными и восторженными отзывами… Свое семидесятилетие Роман Виктюк отметил в прошлом году спектаклем «Масенькие супружеские преступления». В ДКЖ, куда «Масеньких» привозили на прошлой неделе, был настоящий аншлаг — за день до спектакля остались только «входные» билеты за 700 рублей. Бренд по-прежнему не теряет привлекательности.

«Масенькие супружеские преступления» поставлены по неизвестной в России пьесе польского драматурга Габриэли Запольской, жившей-творившей на рубеже XIX-XX веков. К молодым супругам Мушке и Витольду, наслаждающимся затянувшимся медовым месяцем, приезжают погостить прожившие в браке двадцать лет Лулу и Анатоль…

В оригинале пьеса пани Запольской называется «Скиз». По мнению Лулу, брак — это карточная игра, в которой выигрывает тот, у кого на руках козырь — скиз. Уверенная в своих картах, Лулу поощряет кокетство Мушки с Анатолем, а когда флирт немолодого мужчины и наивной девушки заходит слишком далеко, сама соблазняет простака Витольда.

И начинается комедия о борьбе застарелой привычки, которой и является брак, и свеженького романа. «Поверь, лучше иметь мужа молодого и своего, чем старого и чужого», — подмечает Лулу.

Персонажи пританцовывают, бегают и обнимаются среди причудливых проволочных конструкций с обрывками бумажной «коры». Похоже то ли на поваленное дерево, то ли на заброшенный луна-парк, то ли на небрежно брошенную гигантскую кожуру банана. Впрочем, на «банановую» ассоциацию, вероятно, работает стиль остальных предметов, разбросанных по сцене. Стиль оформления — яркий и наивно-жизнерадостный поп-арт.

Как мячики, катаются надувные резиновые игрушки и кресла, — желтые, оранжевые… Огромный надувной крокодил, оказывается, незаменимый аксессуар для кокетки — его хвостом можно с притворным возмущением смачно шлепать наглеца-ухажера. Неестественно яркие цвета, резина, пластик, полиэтиленовая пленка, в какой-то момент дождем накрывающая всю сцену, облепляющая обнаженную кожу актеров…

Мужчины одеты в обтягивающие полосатые купальники начала ХХ века, дамы — в белые пеньюарчики. И эта полураздетость, благодаря тому, что игрушечная неразбериха на сцене напоминает манеж для ползунков, не столько наводит на эротические ассоциации, сколько напоминает детей, ползающих в пижамках по полу.

Из распахнутых шкафов вываливаются — нет, не скелеты, — пышные свадебные платья. В промежутках между довольно однообразными эпизодами объяснений-соблазнений на сцене резвится-отплясывает четверка молодых и красивых дворецких в обтягивающих джинсах, с обнаженными торсами. Провинциальные страсти сопровождаются коктейлем из ретро-мелодий — немецких, польских…

Из зала этот «манежик» выглядит как-то особенно хорошо, светло и уютно. Кажется, что актерам приятно и комфортно валяться на надувных пуфиках-матрасах… На тот же эффект детской комнаты работает и капризность интонаций и желаний персонажей. «Масенькая» драма «масеньких» людей. Возможно, кто-то из зрителей ожидал от некогда имевшего репутацию скандального новатора-режиссера Виктюка провокации и острого переживания.

Но «Масенькие супружеские преступления» — это полная безобидность, какая-то телевизионно-эстрадная развлекательность и поверхностная красивость. Действие по сути дела отсутствует. Похоже на ярко-розовую, приторно-сладкую жевательную резинку, которую скучающая Лолита растягивает и накручивает на палец.

Лучшая метафора для описания «Преступлений» торчит в центре сцены — это «стриптизный» шест. Когда-то это было провокационно — теперь это банально и не смутит даже отъявленных консерваторов. Персонажи карабкаются по нему вверх, к небу — но вовремя останавливаются на безопасном расстоянии от земли и болтаются, дрыгая ногами. Вроде бы, шест — это символ эротичного и возбуждающего зрелища — но, что может быть более однообразным и механическим, чем изгибания вокруг шеста? Вот и с «Масенькими» все то же самое.

По тексту пьесы место, где разгораются страсти — у кого инфантильные, а у кого и вяло-возрастные, — сельская глушь. Постоянно всплывающие в диалогах сводки с полей и жеманные сетования Витольда на падеж волов вступают в комичное противоречие с манерностью постановки и леденцовостью декораций, окончательно убеждая зрителя, что он просвещается, смотря нечто «непростое» и «эстетское». Но, при этом, понятное, бытовое и нисколько не «грузящее».

Фото предоставлены оргкомитетом Sibaltera