Приключения Курехина в новосибирском дурдоме

30 лет назад в Новосибирск приехал последний великий российский композитор — ни до, ни после него отечество не знало подобных творческих биографий. Блестящий джазовый пианист; организатор ошеломительных концертов-перформансов; первый советский шоумен и медиа-террорист; гений авангарда и самый беспощадный провокатор здешних широт.

16 июня Сергею Курехину исполнилось бы 60 лет. А тогда ему было 30.

Это был не первый приезд Курехина. Новосибирск стал важным плацдармом для разработки его ключевых приемов еще в конце 1970-х — именно здесь будут сыграны последние репетиции того, что буквально через несколько лет обрушится на весь советский, а затем и мировой музыкальный мир, взятый Курехиным в плен. В его орбиту попадут ансамбли народной музыки, оперные дивы и военные оркестры, рокеры и джазмены всех мастей, герои советской эстрады и первые лица современной классики.

В 1984 году он как никогда готов к прорыву, и, кажется, его не остановить. Новосибирск находился в схожем положении. Уже возвышалась 24-этажная гостиница «Новосибирск», близилось открытие первого сибирского метрополитена, население подбиралось к рубежной отметке — 1,5 млн человек.

Для Курехина важнее другое. В 1978 году в Новосибирске прошел легендарный всесоюзный симпозиум «Современная музыка». Три дня в вечнозеленом Академгородке игралась и обсуждалась самая передовая интеллектуальная музыка своего времени.

На второй симпозиум Курехин хотел привезти хор тувинцев и якутов, Бориса Гребенщикова и совсем еще молодого Игоря Бутмана. В письмах к сибирским друзьям он просит найти литавры, колокола, эмалированные ведра и попробовать записать грядущий концерт. Одно из писем заканчивается так: «P.S. Говорят, в Новосибирске очень много издают книг по буддизму, ламаизму, Тибету и так далее. Правда ли это? Если да, то можно ли их купить?».

Чуть раньше, в 1983-м, Курехин проездом посещает Новосибирск и с ходу записывает 16-минутный «Второй сибирский концерт» — на самом деле студийный, но предельно хаотичный и взбалмошный джем. Следом идут «Духовные минералы» — тихая фортепьянная сюита, втиснутая Курехиным между романтикой и пародией на нее.

Через год он привезет в город новую концертную программу принципиально безжанровой музыки «Поп-механика № 17» — коллаж из груды мотивов, обрывков мелодий, аккордов, ритмов и визга. В зале фурор, общественность ждет объяснений. Как позже опишет свидетель: «Курехин рисовал безрадостную, хотя и веселую картину смерти музыки». Еще через год «Поп-механика» будет усилена десятками человек: артистами, художниками, поэтами и диджеями. На сцене окажутся животные и пожарная техника.

Всего этого не было в Новосибирске — но придумывалось и отчасти опробовалось именно здесь. Бьющийся нынче за звание столицы российского авангарда Новосибирск дал авангардисту Курехину все, что мог — и расстался с ним навсегда. Абсурдные и поражающие воображение музыкальные спектакли переезжают в Европу и Америку.

Это был последний приезд Курехина. В 1996 году он умер от рака сердца, оставив стране «Поп-механику» как образ тотального дурдома. Со всей своей парадоксальностью, лихим сумасбродством и страстным безумием. С тех пор «Поп-механика» как будто не прекращается, разве что вместо «Ленин-гриб» — «Путин-краб»; вместо «Духовных минералов» — духовные скрепы; вместо авангарда на сцене — консерваторы на входе в клуб.

Новосибирск в этом смысле по-прежнему дает Курехину развернуться во весь рост — только здесь с разницей в неделю в областной филармонии могут пройти «триумфальное шоу» Филиппа Киркорова и премьера «оперы с движениями» по пьесе Хармса. Будь он жив, эта разница составляла бы минут десять.

Фото kurehin.bloodsexcult.org