«Сумерки-3»: тяготы воздержания

В премьерный вечер за полчаса до сеанса билеты на третий фильм вампирской саги «Сумерки» были практически раскуплены. Публика пришла строго и исключительно парочками: мальчик плюс девочка или девочка плюс подружка. Кстати, вопреки стереотипам, посочувствовать героине, выбирающей между бледным и вялым страдальцем-вампиром и косматым мускулистым оборотнем, пришли не только школьницы, но и много взрослых девушек за тридцать. Реагировала публика так, что даже индийские режиссеры утопились бы от зависти: последние всхлипы смеха звучали минут через пять после двусмысленной реплики, в особо душевные моменты дружно хлопали. А в самый важный в жизни девушки момент героине подсказывали из зала: «Соглашайся, соглашайся!».

Справка: «Сумерки. Сага. Затмение» (США, 2010) — третий фильм серии экранизаций бестселлеров Стефани Мейер о любви старшеклассницы и воздерживающегося от человеческой крови столетнего вампира, продолжение лент «Сумерки» и «Сумерки. Сага. Новолуние». Режиссер — Дэвид Слейд («Леденец», «30 дней ночи»). В ролях — Роберт Паттинсон, Кристин Стюарт. Бюджет — 68 млн долларов. 124 минуты.

Ровно два фильма назад старшеклассница Белла, мечтательно препарируя червей на уроке природоведения, влюбилась в одноклассника Эдварда — отпетого второгодника по уважительной причине. Уважительная причина в том, что он давно мертв, а значит, ему всегда семнадцать. Туго продвигающийся с тех пор роман Беллы с вампиром-вегетарианцем во втором фильме осложнился появлением еще одного воздыхателя — индейца Джейкоба, который оказался волком-оборотнем. Итак, Джейкоб хочет Беллу. Белла хочет, чтобы Эдвард укусил ее, превратив в себе подобную (этакая прозрачная метафора потери невинности, сопровождающая вампирическую культуру со времен «Дракулы» Брэма Стокера). Густо напудренный, грустно нахмуренный Эдвард, перешагнувший столетний юбилей, кажется, больше всего хочет, чтобы все было прилично и свадьба как у людей. В третьем фильме сохраняется тот же расклад, но от любовного мления и терзаний троицу отвлекает охота, которую плохие вампиры объявили на Беллу.

С самой сагой дела обстоят примерно также: тем, кто связан с ней нежными чувствами, — увлекательно. А всем прочим — будто два часа вглядываться в банку с солеными огурцами: за стерильным прозрачным стеклом, в таинственных зеленых глубинах, в дебрях укропа тесно, но неподвижно лежат скользкие холодные овощи, форму которых, как гласят анекдоты, некоторые находят очень сексуальной.

Со стороны объяснить феномен безумной популярности созерцания огурцов трудно, хотя отрицать или осмеивать его было бы глупо — рекордные кассовые сборы «Сумерек» говорят сами за себя. Например, практически невероятным равнодушному наблюдателю кажется, что за три фильма мы не узнали о главной героине вообще ничего (что она любит есть, слушать, смотреть, читать, обижали ли ее в школе, пробовала ли она напиться, понимает ли она органическую химию, мечтает ли о собаке?). Белла похожа на самую постную и скучную вашу одноклассницу, имя которой вы долго не могли вспомнить уже на первой встрече выпускников. И, тем не менее, судя по кассе, кукловоды «Сумерек» ловко угадали, что публике прямо сейчас нужна именно эта звонкая пустота.

Режиссер третьего фильма Дэвид Слейд, до этого снявший «Леденец» (о девочке, замучившей педофила) и жесткую вампирскую бойню «30 дней ночи», в кроваво-девической теме разбирается. И даже из стерильного ледяного куба «Сумерек» у него выпилилось нечто, чуть более похожее на настоящее кино, чем предыдущие части. Словно по заявкам зрителей, сюжет понасыщеннее и пострашнее, чем у первых «Сумерек» и «Новолуния». Больше и по-балетному красивого, расчетливо бескровного побоища: схваток между вампирами, лесной охоты, атак волков-оборотней (размером с хорошего быка).

На радость ценителям мужской красоты, страшно расхваленных поклонниками после выхода второго фильма голых торсов индейцев-оборотней здесь не меньше, чем на состязаниях «Мистер Вселенная».

Главный соперник Эдварда Джейкоб ходит с обнаженной мускулистой грудью даже в горах в снежную бурю. Кислый вопрос ревнивого Эдварда: «А у него рубашки нет?» вызвал в зале эмоции, сопоставимые с футбольным матчем. И, наконец, кино стало смешнее, окончательно превратившись в романтическую комедию с элементами некрофилии («Ты боишься, что я сильно изменюсь? Буду холодная и пахнуть иначе?» — беспокоится Белла). Романтика балансирует на грани между идиотским пафосом и похабным хихиканьем. Например, соперничающих оборотня и вампира, пышущих ревностью и негодованием, заставляют объясняться в антураже, подозрительно напоминающем арену страсти ковбоев-геев в «Горбатой горе».

Вампиры даже на заре своей грандиозной карьеры в масскульте считаются метафорой тайных сексуальных желаний: толстая книжка про Дракулу уже рассказывала о смятении внутреннего мирка викторианской девушки.

Просто вначале это было шито-крыто, а на поверхности — мрачно и жутко. А потом, слава Голливуду, становилось все очевиднее и очевиднее, а сами кровососы — все аппетитнее на вид.

В «Сумерках» столетняя модель отношений девственницы и вампира как коварного соблазнителя окончательно терпит крах, и становится ясно, насколько изменился мир в вопросе отношений полов. Пока Белла решительно расстегивает джинсы, Эдвард испуганно раздвигает брови, бормоча: «Не надо, не сегодня». Белла, наверняка, тайно задыхается от ярости, но симпатии публики на стороне Эдварда: взрослые дамы, обсуждая «Сумерки», с удовольствием играют в трепетных школьниц, которым для перевозбуждения достаточно картинных поцелуев голубков-героев, а уж мужчина без рубашки тянет на скандал.

Елена Полякова

Фото kinopoisk.ru