Вплоть до панических атак: к чему приводит чтение плохих новостей и как справиться с травмой свидетеля — советы врачей

В пятницу, 22 марта 2024 года в подмосковном «Крокус Сити Холле» произошла трагедия. Террористы ворвались в зал, где должен был состояться концерт группы «Пикник», и открыли огонь по зрителям. Позже начался страшный пожар. Всего, по данным СК РФ, погибло почти полторы сотни человек, еще больше людей пострадали. Уже на следующий день стало понятно: трагедия коснулась не только тех, кто в роковой вечер пришел послушать любимую группу, но и всей страны. Россияне возлагали цветы к стихийным мемориалам, которые появились по всей стране, и со смесью отчаяния и ужаса продолжали узнавать из СМИ все новые и новые подробности кошмарных событий. НГС поговорил с психологами и узнал, почему мы никогда не перестанем читать плохие новости, можно ли получить от этого серьезные психологические проблемы, и как помочь себе, если уже невозможно жить в мире, который как будто состоит из мучительных смертей, отчаяния и горя.

Самыми читаемой в последние дни темой стала пятничная трагедия в «Крокус Сити». Новости о стрельбе, пожаре, задержании предполагаемых террористов и их аресте, а также о людях, которые повели себя как герои, прочитали миллионы человек со всей России. На этом фоне если что-то хорошее и случилось, осталось незамеченным: люди, как будто не в силах остановиться, листали ленты новостей, чтобы узнать, что еще плохого произошло в Москве.

Это совсем не ново: год назад с тем же отчаянием и ужасом люди со всей страны читали о взрыве газа и обрушении жилого дома на Линейной, в 2022-м — о частичной мобилизации, а в 2020-м — одну за одной глотали новости о коронавирусе. Из этого можно сделать вывод, что люди — все как один мазохисты. И оказаться неправым: на самом деле мы просто ищем безопасности. Как умеем.

— Думскроллинг, то есть навязчивое погружение в чтение плохих новостей, изначально является эволюционным механизмом: мы так проверяем безопасность окружающего пространства, — объясняет клинический психолог Юлия Деревяга. — Но когда эта безопасность нарушена, человек может испытывать острое чувство потери этой безопасности, растерянность, беспомощность и неопределенность. Это очень сложные и тяжелые переживания, и требуется время, чтобы прожить их.

По словам Юлии Деревяга, травму свидетеля можно заполучить, если непосредственно наблюдаешь за насилием (физическим, психологическим или сексуальным) или его угрозой — и если просто читаешь новости.

— Травма свидетеля — это одна из разновидностей психических травм. Психика устроена таким образом, что не обязательно быть непосредственным участником травматического события, иногда достаточно быть свидетелем происходящего. К тому же, это может явиться триггером для «пробуждения» собственного травматического опыта и погрузить в его переживание, — утверждает психолог. — Травма свидетеля отличается от переживания сочувствия, ведь в первом случае человек не может вернуться к своим повседневным делам. К тому же, травма сама по себе может притуплять способность к сочувствию и состраданию пострадавших. Но может провоцировать человека к импульсивным действиям, служащим целью возвращения контроля над ситуацией.

Ее коллега психотерапевт Игорь Лях предпочитает говорить о «травме наблюдателя»: этот термин не предполагает юридической включенности в травматичный контекст. Наблюдатель просто живет своей привычной бытовой жизнью, сидит у монитора компьютера или экрана телевизора и вдруг оказывается внутри мощного травмирующего события.

— Сила и степень травмы наблюдателя может достигать такой же интенсивности, как травма участника. Современные средства массовой информации нам обеспечивают такую интенсивность включенности, которая может даже превосходить включенность тех, кто находится рядом, — объясняет Игорь Лях. — Те люди, которые находятся рядом, имеют возможность отреагировать хотя бы частично: эмоционально, действиями. Они бегут, они кричат, они участвуют в спасении тех, кто выжил. А человек один на один, лицом к лицу с интернетом, просто потребляет эту информацию и переживает.

По словам Игоря Ляха, часто террористы и рассчитывают на то, что из-за максимальной вовлеченности пострадавших от информации будет куда больше, чем непосредственно от насилия.

— Первый признак получения травмы — это, конечно же, шоковое состояние, которое может выражаться в интенсивном эмоциональном переживании или, наоборот, в форме сдержанности, как будто бы вдруг исчезли все эмоции, все переживания, — описывает состояние информационно травмированных Игорь Лях.

Заметить это легко со стороны, иногда — в прямом смысле: порой у травмированного человека снижается способность к коммуникакации с другими людьми.

— Чаще всего проявления травмы выражаются в острой стрессовой реакции: сильной тревожности (вплоть до панических атак), страхе, потере аппетита, расстройстве сна, эмоциональной неустойчивости, — перечисляет Юлия Деревяга.

По словам Игоря Ляха, травма наблюдателя — не единственное, что грозит потребителям плохих новостей: вслед за ней может проявиться дистресс, длительное стрессовое расстройство.

— Когда происходит что-то очень важное, человек оказывается в ситуации, где эта информация как будто бы постоянно на него нападает со всех сторон. И вот он был наблюдателем, условно говоря, в пятницу, потом он был наблюдателем в субботу, в воскресенье. Чего-то позитивного этот человек может не видеть, потому что в повестке средств массового информирования позитивное еще не начало появляться. И все время как будто бы происходит длительное, травмирующее, стрессирующее его воздействие, — описывает механизм психотерапевт.

Добивает себя травмированный человек, рассказывает Игорь Лях, когда решает не просто почитать о трагических событиях, но и пообсуждать их и психологически из наблюдателя превращается в полноценного участника события.

— Все шквалы комментариев, шквалы переживаний, как волны, могут захватывать нашего наблюдателя, он может принимать в них участие и заражаться. А оказавшись вовлеченным, он действительно может утрачивать чувство собственной безопасности, и эта утрата будет вполне себе реалистична. Когда человек начинает высказывать свое мнение, он волей-неволей оказывается в открытом пространстве. От этого чувство безопасности может ослабеть еще сильнее, — объясняет Игорь Лях.

По словам Игоря Ляха, первый шаг — определить, насколько глубоко вы оказались вовлечены в травмирующую ситуацию.

— Если вы участвовали в этой информационной гонке несколько дней подряд, фактически вы побывали на месте происшествия в результате действия современных средств телекоммуникации, — говорит психотерапевт. — Надо отреагировать на эти переживания эмоциями, физическими действиями.

Первое, что может помочь — это физические упражнения. Причем достаточно интенсивные, чтобы можно было прогреться, вспотеть, чтобы участился пульс — это не просто 10 раз присел. Это поможет телу переработать биологически активные вещества, которые выделяются при стрессе.

Во-вторых, нужно наконец оказаться в безопасности — то есть выключить наконец смартфон со всеми его телеграм-каналами.

— Надо определить безопасный период отключенности от социальных сетей, вплоть до того, что, возможно, вообще перестать выходить на связь, предупредив всех окружающих, что пару часов вы будете вне зоны доступа, — рекомендует психотерапевт. — Проще это, конечно, делать вечером, ночью: во-первых, новая информация поступать не будет, во-вторых, сами вы находитесь, например, в квартире, и она достаточно безопасна, чтобы в ней возможно было расслабиться.

Третья часть самопомощи — то самое расслабление. Горячая ванна, массаж, йога — на вкус конкретного человека.

Наконец, еще одна важная часть — признать, что грустить и ужасаться, узнав о трагедии, нормально.

— Нужно позволить себе переживать возникшие эмоции и не считать их своей «поломкой», — говорит клинический психолог Юлия Деревяга. — И постараться дать этим эмоциям безопасный выход: например, написать о своих переживаниях на бумаге или поговорить с близкими о том, что чувствуете.

Если на следующее утро после цифрового детокса и расслабления этого вы проснулись спокойным и с ясной головой — травму удалось переработать. Если нет, работать с ней будут специалисты.

— Лучшим вариантом будет обратиться за помощью к психологу или психотерапевту. Специалист поможет в безопасной обстановке проработать негативные последствия травмы и восстановить адаптивные механизмы, — говорит Юлия Деревяга.

С вечера пятницы наши сначала наши московские коллеги, а затем и НГС следил за тем, как разворачиваются трагические события в Подмосковье. В этой страшной хронике нашлось место не только смертям невинных людей, но и историям о настоящем героизме.