Дом чистого золота (фоторепортаж)

23 января стало известно, что скандальный снос дома-коммуны на улице Каменской, 18 проходил с нарушениями: из-за него, как подтвердили в госинспекции по охране объектов культурного наследия Новосибирской области, трещинами пошёл соседний дом. Это и само по себе довольно тревожно, но усугубляется тем, что это не просто дом, а дом «Союззолото» — памятник архитектуры. Корреспонденты НГС заглянули в его подъезды и квартиры, пообщались с жителями и узнали историю дома, жители которого делали самое чистое золото в СССР.

Информация об истории дома разнится: в одних источниках годом строительства указан 1932-й, в других — 1934-й. Местные жители уверяют, что правильна вторая дата, но строители, занимающиеся ремонтом в нём, отмечают, что заложен он мог быть раньше: в подвале есть окна ниже уровня земли.

Автором проекта тоже называют разных архитекторов. Табличка на фасаде гласит, что дом спроектировал Борис Гордеев — виднейший представитель новосибирского конструктивизма. Но Сергей Баландин в книге «История градостроительства 1893–1945 гг.» указывал автором А.И. Боброва — по проекту этого архитектора двумя годами раньше построили здание треста «ЗапСибЗолото» на Красном проспекте, а работники треста стали первыми жильцами нового дома. Правда, Борис Гордеев всё-таки принял участие в проекте: именно он создал декор дома, чтобы приблизить строгий конструктивизм к неоклассицизму.

У 6-этажки двойной адрес: по улице Каменской, 16 и по улице Октябрьской, 79, но именно к последней он обращён парадным, декорированным лепными медальонами и гербом фасадом. Как рассказали местные жители, четвёртый подъезд дома, который находится со стороны Каменской, был построен позже и добавил дому асимметрии.

В подъезде всего 12 квартир, по 2 на площадке, а между ними расположены кладовки — у каждой квартиры своя. Этот подъезд ближе всего к стройплощадке и сильнее всего пострадал при сносе соседнего здания. На первом этаже из-за трещины штукатурка на стене обрушилась до дранки, на втором управляющая компания приклеила маячки.

В квартире Татьяны Храмовой на стенах лопнули гипсокартон и плитка, трещина пошла и по плитке на полу, а при шаге пол будто уходит вниз.

— Это означает, что перекрытия ушли вниз, — считает хозяйка квартиры. — Перекрытия-то точно ушли, они закачались, дышат под каждым шагом. Никогда в жизни такого не было, каждый шаг теперь вибрирует. Каким макаром и сколько эти перекрытия продержатся — неизвестно.

По словам Татьяны, четыре дня, пока сносили соседний дом, они жили как при непрекращающемся землетрясении в 2–3 балла, а просыпались оттого, что под ними начинал прыгать диван. На действия нового владельца теперь уже пустого участка и их последствия жильцы пожаловались в прокуратуру и МЧС, но ответов пока не получили.

Семья Татьяны Храмовой — относительно новые жильцы дома: они живут здесь около 20 лет. Предыдущий владелец их квартиры, вспомнила она, рассказывал об аффинажном заводе, которому когда-то принадлежал дом и где он работал мастером.

Старшая по дому, Надежда Васильевна Скударнова, — местный старожил. Её семья переехала сюда во время эвакуации в 1941 году.

— В Москве был завод по переработке золота и цветных металлов, и в 1941 году, в августе, всех работников, мужчин и женщин, рабочих и инженеров, собрали и отправили сюда, разрешили даже брать родственников, — вспоминает Надежда Васильевна. — Всех, кто здесь жил, выселили, куда — ничего не сказали, а мы никогда не интересовались. И весь дом — это был завод. 60 квартир, по 4–5 семей в квартире — человек 200, даже больше, наверное, было.

Семьи кочевали по дому: сперва Скударновы жили в одной, потом им дали комнату в другой квартире — такую же, но с балконом. А первую квартиру сейчас занимает Людмила Владимировна Орловская. К 1959 году она стала муниципальной, и комнату здесь получили родители женщины — работники строительной организации.

Никакой иерархии в доме не было, говорит Надежда Васильевна: рабочих на заводе очень ценили, и жили они по соседству с начальниками цехов, инженерами и даже директором — у него была обыкновенная 2-комнатная квартира. Только спустя много лет ему удалось присоединить к квартире ещё одну комнату, правда, из соседнего подъезда.

Не способствовал иерархии и общий быт, добавляет её соседка Людмила Орловская.

— Наша ванная была одна на площадке, на три квартиры, по очереди мылись. Потом с соседями договорились: одни соседи сами по себе сделали, а мой отец помог другим соседям с материалами, они себе сделали ванную с туалетом совмещённые. Но мы немножко поторопились, потому что сделали это за свой счёт, а где-то через год-два, когда аффинажный завод начал этот дом передавать городу, сделал во всех квартирах ванные за счёт завода.

В подъезде Орловской на каждом этаже посреди метлахской плитки — площадка, закрытая деревянными досками, а в соседнем, центральном подъезде лестница вьётся по этажам спиралью. Местные жители рассказали: это потому, что первоначально в доме запроектировали, но так и не установили лифты. В результате, вспомнила Надежда Скударнова, лестница центрального подъезда стала площадкой для детских игр, что однажды привело к трагедии.

— Мы здесь играли в жмурки, мальчик с этой стороны был, держался за перила, а голящий шёл и по этим перилам руками… Тот отпустил руки и здесь оказался. Умер, это высоко было, этаж третий или четвёртый.

Со двора дом совсем не похож на себя с улицы: вместо больших окон и балконов — россыпь окошек разных размеров. Фактически в каждом помещении в квартирах здесь есть окно или окошко, иногда они просвечиваются насквозь. Например, в квартире Людмилы Орловской два окошка в кухне: высокое узкое и совсем маленькое в кладовке, есть окошко в ванной и окошко в туалете — оно выходит в кухню. Планировка комнат тоже необычная: часть одной из них хозяйка называет «аппендиксом»: здесь у них с братом когда-то был отгороженный, как и сейчас, занавеской детский уголок — и в этой комнате сразу два окна, одно напротив другого.

Под домом скрывается бомбоубежище. Когда-то, вспоминает Надежда Васильевна, оно было оборудовано, как положено — с котлами и воздушными фильтрами, но сейчас оборудования уже нет, его вывезли, оставив только гермолюки и двойные железные двери с огромными засовами. Ещё во дворе есть люк — он ведёт в бывшую углярку, превращённую в овощехранилище.

Старшая по дому говорит, что у дома хорошая энергетика: даже если новые жильцы поначалу сетуют на деревянные перекрытия, то потом говорят, что в нём всё-таки приятно жить. И сам дом хороший, и место очень уж хорошее — в самом центре. По словам местных жителей, свободные квартиры здесь — большая редкость. Действительно, в аренде объявлений в доме «Союззолото» не нашлось, а на продаже всего два варианта: 2-комнатную на первом этаже продают за 3,05 миллиона рублей, а «трёшку» на третьем этаже — уже за 4,5 миллиона рублей.

Но ценен дом «Союззолото», конечно, не столько местоположением, сколько историей. Старшая по дому вспоминает, что в нём жили одни из самых квалифицированных рабочих города: Новосибирский аффинажный завод очень долго выпускал самое чистое золото в Советском Союзе, до нескольких девяток после запятой в пробе.

— Оно шло в госохрану и на продажу, шейхи всякие всегда охотились, когда выставляли наше золото, — не без гордости говорит она. — На этом заводе никто не воровал. Один, правда, был: после войны уже, Фуклин некто, жил в четвёртом подъезде, но мы его вычислили. (Смеётся.) А после перестройки хорошо воровали, уже килограммами.

На заводе работала и мать Надежды Васильевны, и брат — а потом стал доктором химических наук, «хотя был первым бандитом во дворе, главарём».

— Когда мы с нашим депутатом табличку на доме вешали, я ему говорила, что вообще же мало осталось исторических зданий, которые всерьёз исторические и с чем-то конкретным связаны, как этот, например, с аффинажным заводом. И если связать историю города, завода и личные истории — можно такую классную историю города написать! Года два работы, и будет шедевр. Но что-то депутат не потянул, — сокрушается Татьяна Храмова.