Андрей Смирнов: «Травматик — это орудие убийства»

В начале недели в Следственном управлении СКР по Новосибирской области подвели итоги конкурса на звание «Лучший следователь 2010 года». Им стал старший следователь Заельцовского межрайонного следственного отдела старший лейтенант юстиции Андрей Смирнов. На счету 27-летнего специалиста 49 оконченных уголовных дел в прошлом году, что почти в 2 раза больше, чем у других кандидатов, и нет случаев возвращения уголовных дел для дополнительного расследования, что говорит о качестве работы следователя. Что такое быть следователем, в разговоре с Андреем Смирновым пытался понять корреспондент НГС.НОВОСТИ.

Справка: Следственное управление Следственного комитета России (СУ СКР) по Новосибирской области начало свою деятельность в январе 2011 года. До этого структура называлась Следственный комитет при прокуратуре РФ (образована в 2007 году). Следователи комитета занимаются расследованием тяжких и особо тяжких преступлений.

Андрей, как вы стали следователем?

Когда я поступал в новосибирский филиал Томского государственного университета на юридический факультет, то рассчитывал стать адвокатом. Но в 2003 году я пришел проходить практику в Заельцовскую прокуратуру, мне как-то сразу понравилось, и так потихонечку и затянуло. Сначала стал «общественником». Этот термин — общественный помощник следователя — в нашей структуре означает, что человек на общественных началах, без зарплаты, просто помогает следователю. И он присматривается, и его испытывают — потому что работа тяжелая и не каждому подходит. В целом это обычная практика, так делают все студенты, и следователем после этого становится вовсе не обязательно. Но я решил остаться. И по окончании института в 2007 году пошел устраиваться в только что созданный Следственный комитет.

А адвокатом вы почему хотели стать?

Это была детская мечта, сформированная книжками, фильмами. Плюс тогда была волна, что все дружно хотели стать юристами. Эта волна и меня захлестнула. Следователем же я никогда не хотел быть. Даже детективы в детстве не читал, ни про Шерлока Холмса, ни про кого-либо еще. Мне больше нравилось про какие-нибудь запутанные истории, желательно что-нибудь про экономические споры. Я ведь и специализацию на юрфаке поэтому выбрал гражданскую, а не уголовную. Дела с убийствами мне до сих пор не очень нравятся.

Когда вы из общественника превратились в настоящего следователя — изменилось ли ваше понимание профессии?

Да, коренным образом. То, что я представлял себе, когда просто помогал следователю, печатая проекты документов, выполняя другие поручения, и то, что оказалось на самом деле, — абсолютно разные вещи. Следователь — это человек, который принимает решения. Ощутить со стороны, каково это — принимать судьбоносные для людей решения, — очень сложно. Это большой груз.

Какими делами вы занимаетесь?

Начинал я с экономических и должностных доследственных проверок. Потом появились направления экстремизм и нарушения в сфере охраны труда, строительства, общеуголовные преступления. Потом появилось направление по невыплате заработной платы. Ну а затем уже я стал заниматься всеми возможными уголовными делами. Появились и убийства, и изнасилования, и разбои.

Какое было ваше первое уголовное дело?

Когда мы были еще начинающими следователями, нам старались давать дела полегче. А такими у нас зачастую признаются статьи 318 (применение насилия в отношении представителя власти) и 319 (оскорбление представителя власти) УК РФ. И вот мне дали такое дело: пьяненький гражданин стал приставать в метро к контроллеру, подошел милиционер, он того оскорбил, слово за слово — еще и ударил. Все — статья. Потом этот гражданин приходил ко мне на допросы прямо с вещами, то есть настолько боялся, что его посадят. Суд его в итоге и осудил, причем на довольно большой срок, так как он ранее был судим, плюс еще и условно отбывал. По-моему, 5 лет ему дали.

Когда вы уверены, что человек виновен и, соответственно, может сесть надолго, вы испытываете к нему чувства жалости?

Поставьте себя на место потерпевшего, представьте, что он пережил, и тогда все вопросы о жалости отпадут сами собой. Какой бы ты ни был хороший человек, но если ты совершил тяжкое преступление, ты должен за это отвечать. В целом же, в работе я отодвигаю эмоции в сторону.

Каким своим делом вы особо гордитесь?

Больше всего мне нравится расследовать преступления в сфере экономики. И при этом помогать людям, которые от этого страдают. И вот одно из таких дел, которыми я горжусь, это дело о невыплате заработной платы сотрудникам строительной компании «Город». Должностное лицо тогда получило срок, а двум десяткам человек начали выплачивать долги по зарплате.

В чем ваш секрет как лучшего следователя 2010 года?

Основное — это организация работы. Насчет лучшего следователя, кстати, думаю всем понятно, что в первую очередь это заслуга моего руководителя, во вторую — всего нашего коллектива и только уже в третью очередь — меня самого. Меня ведь могли загрузить такими делами, что я бы и за полгода их не разгреб, какой уж тут конкурс. Но зато когда ты оказываешься в ситуации, что на тебя делают ставку, то у тебя появляется дополнительное чувство ответственности и появляются дополнительные силы и желание. Начинаешь думать, как все лучше организовать, в частности привлечь общественных помощников.

Многие, наоборот, считают, что все надо делать самому…

Это не так. Надо привлекать общественных помощников, в том числе для технической работы вроде нумерации материалов, на которую может уйти несколько часов. Одновременно я обучаю ребят своей профессии.

Сколько за свою работу вы получаете денег? Или это секрет?

Мой заработок я оцениваю как достойный, по цифрам могу сказать, что он превышает средний уровень заработной платы в регионе. Да, я вижу, сколько могут заработать и зарабатывают мои однокурсники, ставшие в итоге адвокатами, ну и что с того? Кто-то больше, кто-то намного меньше — все относительно. Также не стоит забывать, что я занимаюсь любимым делом. Если бы я это все не любил, меня бы здесь не было, это совершенно точно.

Какой у вас распорядок дня?

Просыпаюсь в 7 часов утра, ближе к 9 приезжаю в отдел. Ну, собственно, все — дальше начинается работа. По большей части она заключается в собирании доказательной базы в виде допросов людей, назначениях экспертиз, совещаниях с оперативными службами о результатах расследования. Потом обед, который, как правило, на бегу, тут же в кабинете. Завершить работу стараюсь к 7-8 вечера. В конце месяца, когда идет отчетный период, могу уехать позже — и в 11, и 12 ночи. Приходилось и до 3 часов ночи сидеть. Но сейчас стараюсь этого не допускать — тот фанатизм, который был поначалу, немного отходит, и сейчас я хочу научиться совмещать и работу, и личную жизнь. Жертвовать чем-то одним в ущерб другому, мне кажется, неправильно.

Рабочий день в основном проходит в кабинете?

Да, в основном все здесь, в том числе и допросы. Выезжать приходится на сообщения о преступлениях, в экспертные учреждения, на допросы в СИЗО, ИВС и тому подобное.

Сколько у вас в производстве уголовных дел?

Сейчас шесть. Могут дать еще, будет семь. Восемь, девять. Самое большое количество дел, которые у меня одновременно были, — 15.

Применяете ли вы ли методы физического воздействия на допросе?

Зачем? Для того чтобы получить важную информацию, я устанавливаю психологический контакт с человеком — кто он такой, чем интересуется. Пытаюсь понять, кто передо мной сидит. Если с человеком нормально беседуешь, он расскажет абсолютно все. Хотя, конечно, бывают сложные случаи, что и не разговоришь, — тут ничего не поделаешь.

Бывают ситуации, что, читая о каком-нибудь уголовном деле, у вас возникает мысль — вот бы мне этим заняться, я бы точно распутал?

Вот уж не надо мне чужих дел, спасибо. Если серьезно, то, конечно, резонансным делом иногда хотелось бы заняться. Такие дела просто интересные, по ним все работают. Допустим, по бытовому убийству работает один оперативник, а по резонансному может привлекаться большое количество разных специалистов. И когда работа закипает и есть результат, это просто здорово.

Почему суды выносят так много обвинительных приговоров, по некоторым оценкам — до 99 %?

Что касается работы следственных органов, то такой показатель — это свидетельство эффективности нашей работы. И потом, задайте вопрос судье: а как оправдать? Есть собранные доказательства, четко указывающие на данного гражданина. И вот как его при этом оправдать? Никак. Кроме того, у нас сейчас очень пристальное внимание уделяется материалам доследственной проверки. Мы в 99,9 % случаев не возбуждаем уголовное дело, если для этого нет по-настоящему веских оснований.

А если вы возбудили уголовное дело, а доказательной базы, достаточной для вынесения приговора, не собрали, что тогда?

Поэтому-то мы и стараемся проводить доследственную проверку очень качественно, не торопясь, чтобы не было ситуаций, когда сегодня потерпевший говорит одно, а завтра отказывается от своих слов.

Если суд выносит оправдательный приговор, что это означает для вас?

Для следователя зачастую это минус. Наверное, он не доработал. Но для этого и существуют надзорные органы и судебное следствие, которое окончательно решит — виновен человек или нет.

Вы носите оружие?

Нет.

Оно вам не полагается по штату?

Я как следователь имею право на ношение оружия, но я не понимаю — зачем носить оружие, если я его все равно никогда не применю.

А если вы окажетесь в обстоятельствах, когда его применение будет оправдано?

Я лучше избегу таких обстоятельств. Ни к чему это. То же самое и с травматиками. Людям разрекламировали эти травматики, что, дескать, травматическое оружие может принести только тяжкий вред здоровью. Ничего подобного. Это орудие убийства, я это очень часто вижу собственными глазами, а люди этого будто не понимают. Еще и легализацию огнестрельного оружия предлагают. Зачем? Говорят: ну как, а вот если ты вдруг пойдешь ночью по темной улице и тебе навстречу бандиты… Я вообще не пойду по темным улицам ночью.

Какая правовая культура вам ближе? Европейская, где лучше отпустить виновного, чем посадить невиновного, или китайская со смертной казнью за взятки и наркотики?

Когда вы формулируете такие вопросы, то встаньте на позицию потерпевшего. Как вы будете себя чувствовать, когда знаете, что человек виновен, но его все равно отпускают? Да вы проклянете весь белый свет. Конечно, можно еще говорить по поводу того, что…

«Я невиновен, а меня сажают…»

Да-да. Поэтому однозначно на этот вопрос не ответишь. Я хочу, чтобы каждый получал по заслугам за содеянное. Поэтому для меня как для следователя вариант один — качественно делать свою работу.

Андрей Ткачук

Фото aascif.org (1), Татьяны Кривенко (2, 3)