Печенюшкин: принц из Новосибирска

Культовую — в определенных кругах детей 90-х — книжку «Приключения Печенюшкина» переиздали, и она уже появилась в интернет-магазинах. Те, кто любил Печенюшкина в детстве и до сих пор пишет по нему фанфики, словно по «Гарри Поттеру», разбросаны по всей стране. А сами книжки написаны — и частично действия происходят — в Новосибирске. Корреспондент НГС обнаружила автора своей любимой в детстве книжки в известном новосибирском ресторанном критике — и расспросила его про Печенюшкина. А также вспомнила книжки, которые были у каждого (книжного, так сказать) ребенка 90-х.

Переизданная теперь сказка новосибирского писателя Сергея Белоусова «Вдоль по радуге, или Приключения Печенюшкина» (1992 года) — о том, как сестры Лиза и Алена из «огромного сибирского города» отправляются спасать волшебную страну, в которой власть захватил озлобленный домовой, а жители массово посходили с ума и хотят войны и мрака. Второй раз сестренки спасали мир в «Смертельной кастрюле, или Возвращении Печенюшкина» (1993 год). Там были картофелины-мутанты, гангстеры, Чернобыль и экологическая озабоченность. В 1996 году вышла последняя книга: «Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным».

Книжки Белоусова очаровывали тоном и юмором — без сюсюканья и с отсылками к интригующей «взрослой» культуре, — а также тем, что быт и нравы героинь были понятны и знакомы: они разговаривали как мы и тоже хотели Барби.

Печенюшкин из названия — это натурально отечественный супергерой (для русской литературной традиции он слишком всемогущ и при этом безмятежен и обаятелен), и, как и полагается супергерою, Печенюшкин имеет два воплощения: обезьянки — и рыжеволосого мальчика-принца. На современный взгляд в «Печенюшкине» много по-новому актуального: например, один из персонажей — трехглавый пушистый кот-дракон — выглядит как идеальный гибрид культа «Игры престолов» с культом котиков.

10 книг, которые, вероятно, были у вас, если ваше детство пришлось на 90-е годы:

Как случилось, что Печенюшкина переиздали?

Когда-то меня уговорила дочка старшая, Лиза, отдать эти книги в библиотеку Мошкова (lib.ru. — Е.П.). Я отдал и забыл — а через несколько лет обнаружил, что у трилогии о Печенюшкине возникла некоторая интернет-популярность. В итоге год назад, в один прекрасный майский день, мне позвонили из издательства «Издательский дом Мещерякова» с предложением переиздать всех трех «Печенюшкиных». Сами меня нашли — я ничего для этого не делал.

Изначально первая книжка должна была выглядеть копией первого издания с теми же картинками. Но в процессе — вроде по техническим причинам — они переиграли, и уже их художница Анна Доброчасова быстро проиллюстрировала. И формата книга в итоге стала другого — большого, подарочного. Что-то в новом оформлении мне очень нравится, что-то — нет. Ну и бог с ним: каждая новая ступень — это все равно здорово. Пока тираж — 5100 экземпляров, дальше — по ситуации.

Как вы вообще стали автором «Печенюшкина»?

Придумал, написал — так и стал. Писать книги мечтал с детства, но возможность появилась поздно. И я тогда прагматично решил, что нужно попытаться написать книжку, которая будет кормить всю жизнь (увы — не произошло), — и старался работать грамотно, чтобы не говорили: тут оборвано, тут не доработано… Изначально я собирался писать взрослый забойный детектив. В нем должен был появиться на минутку мальчик, который обнаруживает труп, с криком выбегает, — и все. А я что-то про него, мальчика этого, начал писать страницу, вторую, третью… В итоге выкинул все написанное и сел за детскую сказочную повесть. В 1988 году я отнес рукопись в Новосибирское книжное издательство, дождался отведенного двухмесячного срока на ознакомление с рукописью, — дрожа, как всякий, наверное, неофит. И вот я прихожу: в издательстве — обед, люди пьют чай и спрашивают брезгливо: «Товарищ, вам чего? Рукопись приносили? Как фамилия?». Называю фамилию. И тут происходит чудо: одна из женщин вскакивает и кричит: «Ах, это вы!»… И в итоге я вышел окрыленный и растерянный, потому что, с одной стороны, мне сказали, что надо срочно издавать, книжка того стоит, а с другой — что издать не получится. Планы уже сверстаны, в стране напряженка с бумагой, авторов — очередь.

И кровавых сцен для советской детской литературы многовато.

Так начались четырехлетние мытарства. Наконец в 1992 году новорусская многопрофильная фирма «ЭСБИ» издала книжку. Тиражи были тогда огромные, и я на гонорары от первых двух «Печенюшкиных» 3 или 4 года спокойно содержал семью.

Я читала довольно старое интервью с вами, в котором вы обещали дописать и выпустить четвертую книгу. Что с ней в итоге?

Пока проект не закончен. Я все прошедшие годы ее обдумывал, конечно, тем более что уже анонсировал. И понятно, что за это время ее предполагаемое содержание сильно менялось. Я до сих пор собираюсь ее сделать, тем более что именно сейчас в ней, не исключено, есть у публики потребность. Но тут одна загвоздка — эта книжка вроде получается взрослее предыдущих, и кто будет ее аудиторией — я уже сам толком не понимаю. Поскольку я человек обязательный и пообещал, что книга будет называться «Город цветных теней, или Каникулы Печенюшкина», — то так и будет. У моих дочек — Лизы и Алены — была в детстве пластинка большая «Принц и нищий», и там героиня пела очень нежную песенку: «По небу, с обезьянкой на плече, над головами карликов и пьяниц, шла девочка, танцуя на луче, под звук шарманки свой нехитрый танец. И, выбиваясь из последних сил, шарманка пела голосом разбитым о мальчике, который все забыл, о девочке, которая забыта…». И вот тогда появилась картинка в голове и настроение новой книги — первая часть в ней должна называться «По небу, с обезьянкой на плече»…

Но все эти годы получается, что я пишу какой-то кусок, потом теряю к нему интерес и пишу другой. В итоге есть несколько таких отрывков… Прошло много лет, писать о взрослых героинях бессмысленно, но мне хотелось поместить действие новой 4-й книги в нынешнее время, и я сделал простой ход: на планете Запека, куда улетели картоморы во второй книге, случилась беда, и героям пришлось туда отправиться на помощь, — а поскольку время в пути — «по гнусной теории Эйнштейна», как пел Высоцкий, — течет по-другому, на Земле успело пройти 20 лет, а Лиза с Аленой стали старше лишь на год. Это завязка.

Почему вы не стали ее писать в 1994–1995 годах, после третьей?

Когда третья часть была уже написана, но не издана, наступила ситуация в экономике, которая именовалась «кризис неплатежей»: например, издательство отправляет книги по договору — а денег не получает. Книжное дело стало плохеть, да еще и фирма, которая меня издавала, разорилась… Книги писать как-то потеряло смысл — не заработать. И тут — довольно триумфально — возникла газета «Новая Сибирь», меня туда активно пригласили, и можно стало работать и зарабатывать, и хоть таким образом удовлетворять тягу к писанию текстов.

Насколько нынешние дети и способы восприятия ими информации отличаются от поколения 90-х, для которого писался «Печенюшкин»?

Не считаю, что дети стали хуже или менее образованными. Они просто отчасти сменили форматы, способы впитывания информации, познания мира. Это не хорошо или плохо, это — данность. И многие авторы приспосабливаются… Например, Акунин делает роман-квест или дает аудитории выбрать в интернет-повести сюжетный поворот. Но это не главное. Как и непринципиально лично для меня: бумажная книга или планшет.

Что вам нравится из нынешнего детского масскульта?

Я читал «Гарри Поттера» — где-то половину книг. Вначале увлеченно, потом потерял интерес. Но, по-моему, это хорошие книги. А вообще в современном мире у писателя судьба грустная — чтобы быть успешным, он должен быть талантливым графоманом, который будет писать по книжке в месяц. Графоман, кстати, — это не всегда обидно. Василий Аксенов называл себя графоманом. Это такой человек, который не может не писать, и он может быть и гением, и середняком, и бездарью.

Когда я была маленькой, я как-то привыкла, что в книгах и фильмах герои живут обычно в Москве, а Новосибирска вроде как и нету. Что «Приключения Печенюшкина» — это Новосибирск, я узнала уже взрослой. Но город там не слишком персонифицирован. Это потому, что он сам такой безликий, или потому, что вы стремились писать универсально?

Скорее второе — я хотел, чтобы это был усредненный сибирский город. Район, в котором живут в книге девочки, — и в котором жили мы, когда это писалось, — это на Кропоткина. Огромный типовой дом, такая «китайская стена», типовая квартира с тем самым пятном на обоях, которое описано в книжке… Вообще, если бы не была у меня дочь Лиза со своими прикольнейшими замечательными странностями, то и книжки бы не было.

Прототипы героинь — это ваши дочери, а с кого писали Печенюшкина?

У него тоже был реальный прототип, но там только внешний облик Печенюшкина-мальчика, был у Лизы такой друг Леня. Потом он уехал в Америку с родителями.

Но на что вы ориентировались? Можно считать, например, что это наш Питер Пэн?

Вообще, у меня как были две любимые книжки детства — «Русалочка» и «Буратино» (именно Буратино, а не Пиноккио), — так и остались. Я старался придумать героя, которого еще не было, и надеюсь, в каком-то смысле мне это удалось. Может быть, он и похож чем-то на Питера Пэна, — умеет летать, не взрослеет, — но ведь вообще-то Питер Пэн — довольно эгоистичный мальчишка. А я хотел героя, которого в детстве хотел бы видеть своим другом и покровителем, и хотел бы такого для своих дочек, —

чтобы он был добрый, веселый, смешной, нескучный. Плюс могущественный волшебник — мог бы помочь в любой беде. Озорной, но не так, как Карлсон, который у Линдгрен вообще-то персонаж отрицательный…

Кстати, в набросках четвертой книги Печенюшкин ощутимо начинает грустнеть, — ну, и у него там соперник появляется…

Вторая книжка про Печенюшкина, мне кажется, очень хорошо передавала оптимизм начала 90-х, — если говорить про дух времени. А каков дух времени сейчас?

Знаете, войны и озлобленность, конечно, всегда были, но сейчас все же ощущение слишком зловещее. Или мы божий полигон? Ведь мир, дружба, любовь — все так просто…