«Этого мало»: смерть двух братьев стала трагедией для трёх семей

2 февраля в рабочем посёлке Колывань погибли два брата, Коля и Костя Кузьмины, — мальчики упали в яму, которую не огородили коммунальщики. Они не смогли выбраться и захлебнулись. Когда взрослые хватились детей, было уже поздно. Смерть детей вызвала массовые протесты в посёлке, после которых об отставке объявил сначала глава администрации, через несколько дней пост покинул и глава района. Через семь месяцев после трагедии Колыванский районный суд признал виновными в гибели братьев коммунальщиков — экс-директор МУП «Коммунальное хозяйство» Колывани Андрей Терентьев и бывший мастер этого предприятия Денис Титенко получили шесть лет колонии-поселения на двоих. Обозреватель НГС пообщалась с близкими и знакомыми виновников смерти Кузьминых — они боятся, что в Колывани люди будут продолжать гибнуть в ямах.

17 сентября, заседание назначено на 14:00. За двадцать минут до процесса в суд заходят Людмила и Оксана Кузьмины, вслед за ними приходят родственники Терентьева — для них это единственная возможность увидеть его: бывший директор МУП уже семь месяцев находится в СИЗО, оттуда — только письма, которые доходят с гигантским опозданием. Говорят, из-за цензуры. Титенко приходит сам и садится на скамейку в первом ряду в одиночестве. Все три семьи делают вид, что не замечают друг друга. Но в перерыве так совпало, и Кузьмины, и Терентьевы обсуждают между собой недавний случай — в неогороженную яму опять упала маленькая девочка. Титенко старается не встречаться взглядом с тётей и мамой мальчиков, разговаривает только со своим адвокатом.

«Я вам потом покажу, где эта яма, — обещает Людмила Кузьмина. — В середине лета девочка упала. Но обошлось — воды там не было, выбралась и пошла. Яму потом засыпали, но вы же понимаете... Сколько ещё детей должно погибнуть, чтобы ямы или сразу засыпали, или огораживали?».

Судья монотонно и сбивчиво зачитывает приговор. Кузьмины внимательно слушают и плачут. В десяти страницах приговора всё — и безысходность, и чисто российское разгильдяйство. Людмила одна воспитывала сыновей, работала допоздна — поэтому написала заявление, чтобы её старший сын смог сам забирать младшего. Очевидно: у женщины и выхода-то не было — но и судья, и следователи считают, что началось всё с этого злосчастного заявления. Воспитательница не имела права отпускать ребёнка с несовершеннолетним, но пошла навстречу Людмиле.

Все знали про яму. Но никто в МУП не пошевелился её ни зарыть, ни огородить с ноября 2017 года. Колыванцы знали и про стройку возле церкви, и про неогороженный котлован — но продолжали срезать путь по нечищенной тропинке. 2 февраля один из строителей храма, возле которого находится яма, видел двух мальчиков возле стройки. И даже крикнул им, что в этом месте играть запрещено, и продолжил заниматься своими делами. Именно этот строитель потом найдёт в котловане тела братьев.

Суд приговорил коммунальщиков к колонии-поселению. Андрею Терентьеву предстоит провести там 3 года 2 месяца. Кроме того, после выхода на свободу ему будет запрещено в течение года занимать должности в муниципальных организациях. Денис Титенко получил три года лишения свободы. После того как он выйдет из колонии-поселения, ему ещё год нельзя будет занимать должности, связанные с выполнением ремонтных работ. Услышав приговор, Людмила упала на руки Оксане. Сёстры опираются друг на друга и трясутся от беззвучных рыданий. Внезапно Людмила резко отталкивают сестру и выбегает из суда. «Она побежала к яме!» — кричат с улицы. За ней отправляются в погоню — как бы чего не вышло.

«За жизнь детей этого мало. Должно быть строго. Они будут дома сидеть. Этого несправедливо, мне тяжело. Должно быть строго», — несколько раз повторяет одну фразу тётя мальчиков Оксана, говоря о приговоре.

Людмила соглашается встретиться с нами на улице Строителей — там как раз та самая яма, в которую летом упала девочка. В глазах пустота. «Да, я пошла туда, где яма была. Я туда не хожу, я на кладбище хожу только. Потому что там дети мои... Нисколько легче не стало, мне никогда легче не станет. Легче станет, только когда они наказаны будут, а они никогда наказаны не будут, — объясняет Людмила. — Фотография их у меня стоит, она так и будет стоять до конца моих дней. Фотографии смотрю, когда дома никого нет. Мне так проще. При дочери я не могу показывать, что я настолько слабый человек. И она так же делает, она тоже прячется от меня. Тоже прячет слёзы».

Дочь экс-начальника МУП Анастасия Терентьева встречает корреспондента НГС возле родительского дома. Говорит, что первые полгода после трагедии сюда часто приезжали люди, сигналили — кто такие, не знает, дверь они с мамой не открывали. Девушка признаётся, что сегодня впервые обсуждают произошедшее с посторонним человеком — просто тяжело было об этом разговаривать. Да и сейчас — не легче.

Девушка помнит, как в этот день отец надел куртку и сказал ей, что уехал на порыв. Теперь эта картина иногда всплывает в Настиной голове, как стоп-кадр из фильма, — в следующий раз она увидит отца только в суде.

«Мы не спали, ждали его, — объясняет Анастасия. — В шестом часу утра пишет СМС, что его взяли под стражу. Мы первые полгода из-за общественного резонанса никакой связи с ним не имели. Для нас это была такая трагедия. И мы слышали, и читали комментарии, как желают утопить нас. Он не кидал этих детей в яму, он был просто кабинетным работником... Насколько я знаю папу своего как руководителя, я его не защищаю, но у нас телефон не замолкал никогда. То есть это могли быть звонки и в три часа ночи о порыве, и в пять утра. И мы круглосуточно это слушали... И когда его сейчас чуть ли не делают убийцей каким-то, ну это бред, это такая дурость. Я не считаю, что он виноват, виноваты все. Нельзя менять компоненты системы, когда сбой даёт всё. Глупо. Виноваты все. На скамейке подсудимых должны сидеть все, от МУПа до садика и родственники в том числе. Я считаю несправедливым, что когда ребёнок выпадает из окна, судят мать, потому что она его оставила одного. А чем эта ситуация отличается?».

Девушка пояснила, что соболезнования Людмиле её отец и мать принесли. После этого они стараются не разговаривать ни с Кузьмиными, ни с Титенко. Что сейчас говорят об их семье в посёлке, Настя не знает — она пытается абстрагироваться от происходящего, так ей проще.

«Я переживаю только за свою маму, они живут с папой двадцать два года, — объясняет Анастасия. — Ей очень тяжело это даётся. И мне, когда мы знаем, что человек в принципе домашний, безумно домашний. Он не пьёт, вообще не пьёт, в принципе. Он не дебошир какой-то... Я первый раз встречала свой день рождения без отца. Для меня это такой был шок. Как он это переживает, я не представляю. У нас нет с ним связи. Наши письма очень долго проверяются, проходят цензуру. В зале суда, как вы сегодня видели, это единственный способ нам общаться. Поцеловал он нас через решётку. Это всё».

Девушка долго молчит и смотрит в сторону. А потом резко продолжает.

«Мы ждали реального срока, мы понимали, что это погибли дети, — голос у Терентьевой дрожит. — Какая разница! [Колония-поселение или колония общего режима. — А.И.]. Для человека, который всегда жил в домашних условиях. Он даже в гости не любил ходить. Для него это действительно стресс. Мы есть друг у друга втроём. Мы привыкли, что, кроме нас троих, у нас никого нет. Так и живём. Я, папа, мама. Можно понять и Титенко, и нас, и мать я прекрасно понимаю. Для нас это тоже была ситуация не в порядке вещей. Мы также в страшной ситуации находимся, у нас горе, у нас нет папы дома. Кормильца, опоры нашей главной. Хозяина в доме нет. Причём он не должен был быть на каждой яме и контролировать каждую яму».

Осужденный мастер предприятия Денис Титенко живёт с семьёй в небольшом двухэтажном доме. Дверь в квартиру открывает подросток лет 12 — очень вежливо объясняет, что родителей дома нет, они на работе. Мама приходит ровно в шесть, а вот отец обычно задерживается. В седьмом часу дверь квартиры больше не открывают — женский голос за дверью просит оставить их семью в покое.

На улице возле дома за играющими детьми наблюдают две пенсионерки и одна молодая мама. Женщины несмело интересуются у корреспондента, вынесли ли приговор Денису. Услышав про три года, с ужасом охают и задумчиво качают головой.

«Жалко Дениса, — объясняет девушка лет 25 с короткой стрижкой. — У него трое детей! Старший только в колледже, ещё один в школе, а третий — мал-мала, его к матери Дениса отвозят сидеть, пока они на работе. И вот как [жена Титенко] будет одна их поднимать?».

Соседки торопливо объясняют, что ребятишки вежливые, все трое — мальчики. Семью Титенко в Колывани многие уважают и жалеют. Дениса почти все знают с детства, многие — благодаря его родителям: и мать, и отец Титенко до пенсии работали педагогами во второй школе. О том, кого в этой ситуации им больше жалко, колыванцы отвечают туманно.

«Там трагедия, но зачем и другие семьи губить? — поджимает губы пенсионерка, объяснившая, что в Колывани все её знают как бабу Тоню. — А кто тут виноват-то? Вон, видите (кивает на мальчика лет восьми, играющего на площадке. — А.И.), мой цыплёнок бегает — он хоть и большой у нас, но я от себя его не отпускаю, боюсь. Ответила я на ваш вопрос?».

Читайте также:

Ангелы Даши: как живёт семья сибирячки, погибшей в крушении

Маме Даши Толмасовой не отдают тело дочери — экспертизу отложили из-за пожара в Кемерово.