Повелитель птиц. Один день с работником Толмачёво, который не даёт воронам ронять самолеты

Чудо в Жуковском, когда пилотам «Уральских авиалиний» удалось посадить самолёт прямо в поле, заставило людей по всей стране задуматься, как вообще аэродромы защищены от птичьих стай. Новосибирский аэропорт Толмачёво ещё в начале 2000-х пригласил орнитолога Максима Грабовского, и он фактически с нуля создал систему защиты от пернатых. Сейчас у Грабовского есть помощники — вместе с ними он следит за появлением птиц на аэродроме, пугает их пиротехникой и оглушительными звуками, но также и спасает попавших в ловушки бедняг. НГС побывал в орнитологической «избушке» аэропорта и поговорил со специалистом о том, как он попал в Толмачёво, а также побеседовал об опасных свалках и запрете на отстрел.

Максима Грабовского видно издалека — орнитолог под два метра ростом выходит из «избушки» за лётным полем Толмачёво и встречает корреспондентов НГС спецэффектами.

— Скажи Михалычу, чтобы акустику включил — попугал, показал, как работает! — обращается он к коллеге.

Михалыч выбирает звуки на панели специального прибора, установленного у руля орнитологической «буханки». Он решает, как ему на этот раз напугать одинокую залётную птицу — совиным криком или подобием выстрелов. И тотчас у колонок становится невозможно говорить и в принципе стоять рядом — пронзительная совиная истерика пугает любого неподготовленного слушателя. Довольные произведённым эффектом, сотрудники службы приносят пиротехнику, и одним громоподобным залпом заставляют залетевшую на территорию аэропорта пару ворон немедленно смотаться.

Должность и сама работа у Грабовского на самом деле серьёзная и очень ответственная. Ведущий инженер и руководитель орнитологической группы службы эксплуатации аэродрома отвечает за то, чтобы днём и ночью самолёты были в безопасности перед такой грозной силой, как птичья стая. Любая птица крупнее скворца может создать большую проблему для пилотов — помешать взлёту или попасть в двигатель и даже разрушить его. Поэтому восемь сотрудников службы, вооружённые биноклями, вместе с диспетчерами аэронавигации постоянно мониторят небо и землю на аэродроме.

Грабовский пришёл на эту должность в начале 2000-х, ему было 28 лет. Выпускник биологического факультета Воронежского государственного университета, аспирант новосибирского Института систематики и экологии животных СО РАН, он откликнулся на призыв Толмачёво, который тогда искал человека, способного защитить самолёты от вездесущих стай. Сам орнитолог скромно поясняет в беседе с НГС, что ему просто стало интересно организовать здесь такую службу, вот и решил попробовать.

«В Пулково группа тогда работала, в Домодедово. В остальном в стране [больше таких специалистов] не было. Самая старейшая группа у нас Пулково — я первым делом туда съездил посмотреть, как всё устроено, [занялся] изучением опыта других аэропортов, изучением литературы — в Москве институт гражданской авиации работал над этой темой. (М.М.: А что первым делом в Толмачёво сделали?) Конечно, было организовано орнитологическое обследование, обследовался аэродром, [надо было] посмотреть, что здесь за птицы, какие. После этого начался набираться необходимый штат, своё оборудование какое-то стали разрабатывать», — вспоминает начало работы Максим Грабовский.

Он и сейчас постоянно ездит в другие аэропорты, чтобы следить за новинками в оборудовании. На аэродроме есть вращающиеся зеркала, отпугивающие птиц, ловушки и воздушные змеи, а также лазерный пистолет, который пригодился по-настоящему только один раз — когда недавно в Толмачёво внезапно повадилась ночевать стая из сотен птиц. Но, по словам ведущего инженера, самое эффективное — сочетать биоакустику (звуковая сигнализация у животных) и пиротехнику. Громкие и неожиданные звуки нужны для оперативного отпугивания, а пиротехника отгонит самых смелых птиц, не испугавшихся искусственных воплей чайки или «выстрелов».

«Птицы на самом деле быстро соображают, есть ли реальная опасность. Первая реакция птицы на любую опасность — взлететь, оценить опасность. И потом уже, в зависимости от того, считает ли она опасным, она может или отлететь или сесть рядом. Сидящие птицы тоже опасны. Они не ожидают таких скоростей, как у самолёта.

И самолёт её догоняет. Поэтому ответственность нашей службы — чтобы птицы не сидели на полосе.

Птицы очень быстро различают опасность. Если видят человека с ружьём — взлетают ещё до того, как что-то услышат, особенно местные птицы. Они реагируют даже на выезд автомобиля — улетают с полосы, даже не надо ничего им демонстрировать», — рассказывает орнитолог.

Раньше орнитологи могли стрелять из ружья по птицам, мешающим самолётам, — конечно, это было крайней мерой, но значительно снижало шанс столкновения птицы с двигателем, говорит руководитель службы. Около 5 лет назад на аэродром запретили приносить оружие — и пришлось использовать пиротехнику, которая обходится значительно дороже обычных патронов. Зато, как рассуждает Грабовский, это «более гуманно».

«Большинство столкновений происходит, конечно, в приземном слое, потому что птицы не летают обычно выше 100 метров, им это не нужно. Поэтому этот приземный слой в районе аэродрома на высоте 100, чуть выше 100 метров — это самое опасное. Это место, где чаще всего встречаются птицы и самолёты.

Понятно, что пилот не будет взлетать, если у него по курсу находится птица. Но проблема в том, что он её может не увидеть. Поэтому самая большая проблема — своевременное обнаружение птиц, которые находятся в зоне движения воздушного судна. В этом направлении развитие авиационной орнитологии, конечно, должно двигаться — в плане автоматизации. В принципе такие системы теоретически существуют, может быть, и видеокамеры, инфракрасные видеокамеры, может быть, локаторы. В США и Канаде есть спецлокаторы для обнаружения птиц — для оперативного наблюдения. С отпугиванием у нас проблем нет, а вот оборудование, которое бы позволяло автоматически определять… Это следующий уровень. Всё это существенных денег стоит», — рассказывает он. - Почему птицы сталкиваются с самолётами? Потому что их не замечают, как правило.

И тут же успокаивает — притом что примерно в каждом тысячном полёте борт сталкивается с птицей, вероятность катастрофы с падением и гибелью пассажиров очень мала, трагические случаи за десятки лет можно буквально пересчитать по пальцам. Дело не только в том, что в мире развивается авиационная орнитология, но и в принципе в прочности самолётов. Они рассчитаны на периодические встречи с такими препятствиями и могут летать и с одним двигателем (если другой будет сломан после столкновения). Но повреждений от встреч птиц и самолётов не хочет ни одна авиакомпания, поэтому они платят аэропортам за орнитологический контроль.

Проблема в том, что службы эксплуатации аэродрома, даже вычистив всю территорию от птиц, не могут контролировать такие опасные вещи, как несанкционированные свалки — кормовые базы пернатых. При правиле, прямо говорящем, что аэродром должен находиться в радиусе 15 километров от объектов, привлекающих птиц, в реальности часто получается наоборот.

«У нас существует две свалки в 8 километрах — одна в Чике, другая в Криводановке, — которые совершенно незаконны, но тем не менее продолжают функционировать. (М.М.: Кудряшовский мясокомбинат ещё рядом находится, он мешает?) Сам комбинат не влияет — это закрытое производство, они сами заинтересованы в том, чтобы никакая зараза не попала внутрь.

Они эти объекты уже не используют, но осталось вот такое наследие, и эти чайки очень часто создают нам проблемы, залетая на аэродром, садятся здесь. Очень опасные птицы, крупные, плохо ориентирующиеся», — переживает орнитолог.

В августе-сентябре к постоянным птицам, гостящим на аэродроме — воронам и чайкам, — прибавляются и мигрирующие, поэтому работы у службы становится больше. Хотя, по словам Максима Грабовского, миграционные потоки над Новосибирском не такие массовые, как, например, в Приморье, всё равно за ними надо следить. Бывали случаи, когда в Толмачёво залетали крупные кулики, гуси, лебеди и журавли — их оперативно эвакуировали с поля.

Кстати, служба не только пугает птиц, но и иногда спасает их — освобождает из ловушек хищных птичек и увозит от аэродрома подальше, на безопасном расстоянии выпуская на волю.

Грабовский размышляет, что в будущем можно будет создать такую среду на аэродроме, чтобы птицы сюда не прилетали. Поскольку наибольшую опасность представляют птицы, которые кормятся на земле — врановые, хищные, — соответственно нужно максимально уменьшить площадь скашивания травы. Ведь чем меньше трава, тем лучше хищники видят мышей. Но и не скашивать траву нельзя — нужно учитывать требования по высоте растительности и пожарной безопасности — над всем этим сейчас думает эксплуатационная служба.

«Знаете, какое самое распространённое обывательское мнение? Что у нас здесь есть кнопка, на которую нажимаешь — и вокруг аэропорта образуется такой колпак, и птицы не подлетают. Но такой кнопки не существует. С каждой птицей приходится работать индивидуально, применяя различные методы», — не без сожаления отмечает ведущий инженер.

Со стороны работа службы выглядит исключительно весёлой (кому ещё во время трудового дня удастся распугать столько ворон?), и офисный работник наверняка позавидует инженерам службы в разнообразии задач. Но на деле инженерам приходится быть не на шутку внимательными, чтобы ни одна ворона не приземлилась на взлётную полосу — от сотрудников орнитологической группы зависят жизни пассажиров.

На днях появилась расшифровка переговоров пилотов Airbus A321, севшего на кукурузное поле в Подмосковье 15 августа. Судя по ней, диспетчеры предупреждали командира воздушного судна Дамира Юсупова и второго пилота Георгия Мурзина о птицах — почитайте их диалоги.