«Не знаю, почему это случилось именно со мной»

Каждый день 7 новосибирцев заражаются ВИЧ. За 7 месяцев 2015 года количество заболевших выросло на 2110 человек. Число умерших от СПИДа в первом полугодии увеличилось почти на четверть (359 смертей против 291 в аналогичный период 2014 года). Сейчас зарегистрированных больных в Новосибирской области стало уже 27 тысяч, причем около 40 % заражаются половым путем, передает РБК.Новосибирск со ссылкой на Центр по профилактике и борьбе со СПИД. Пять новосибирцев с ВИЧ-инфекцией анонимно рассказали корреспонденту НГС.НОВОСТИ, как принять страшную болезнь, от кого приходится ее скрывать и чего они боятся в жизни больше всего.

Виктория, 26 лет: «Два года назад у меня был партнер ВИЧ-инфицированный — он принимал инъекционные наркотики, но я об этом не знала. Год назад он умер от СПИДа — мне его родители сказали. Я пошла сдать кровь, все подтвердилось. Врачи говорили, что по нагрузке вирусной было так, как будто я недавно заразилась, но клеток было уже мало, 200, а если меньше 200 — уже считается стадией СПИДа. Иммунитет у меня был ослабленный с детства, я часто болела. Депрессия началась очень сильная, думала, что если я больна, то через месяц я умру. Теперь уже свыклась… Но, конечно, сложно все равно.

В группе поддержки парни в основном все бывшие наркоманы либо настоящие, я не вижу смысла с ними [встречаться]. Знают о моем диагнозе родители, сестра и подруга. Больше никому не говорила — не хочется, чтобы косились и брезговали. Хотелось бы, конечно, семьи нормальной — чтобы муж был, детей, но не знаю, возможно ли это.

Когда меня поставили на учет, через несколько месяцев я начала принимать терапию. Уже три схемы сменили. Первая не подошла — очень рвало сильно, аллергия, вторая [терапия] была в дефиците. Потом как-то вообще не давали препараты — я была больше 2 месяцев без них. Очень страшно, если совсем не будут выдавать таблетки… Это значит, что все умрут, кто болеет… Хотелось бы подольше пожить и выглядеть как нормальный человек».

Алексей, 25 лет: «Это было в середине мая прошлого года. Попал с отравлением в инфекционную больницу, и там нужно было кровь сдавать. Причем я за 2 недели до этого сдавал кровь, [на ВИЧ] был отрицательный результат, поэтому я даже не беспокоился. Но анализ пришел непонятный — послали на Широкую (В поликлинику Центра по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями. — М.М.).

В итоге, когда врач мне говорила [диагноз], у меня нахлынули эмоции, сердце начало сильно биться, такой был ужас. До этого не особенно представлял, что это такое. Я наркотики не колол, так что это скорее всего через половой контакт.

Многие люди начинают закупориваться… Ведь врачи говорят: "У вас плюс", закрывают журнал и все на этом, надо все самому узнавать. Надо полностью перестраивать свой образ жизни под эти таблетки: 5–6 часов в день после приема чувствуешь эту химию по всему телу, слабость как будто с похмелья. Не все фрукты можно есть, жирную пищу нельзя. Но смириться надо в любом случае. Знает человек не много, только близкие: родители, девушка моя и пара друзей. Я работаю так же, с девушкой живу, предохраняемся, могу детей иметь через ЭКО-зачатие, бытовым путем я никого не заражу. Но здоровый человек никогда не поймет, каково это все».

Наталья, 29 лет: «С диагнозом я живу больше 10 лет. Узнала случайно — сдавала кровь донором и потом пришло извещение… [Симптомов] не было, нет до сих пор. Я наркотики не употребляла никогда, так что здесь вариантов немного — только половой путь. Конечно, был шок, безусловно, плакала, думала, что совсем мало лет осталось жить.

Год я занималась тем, что пыталась принять этот факт. И через год я поняла, что ничего не происходит, я не умираю, надо как-то дальше жить.

Все близкие знают, некоторые друзья тоже. Сейчас моему ребенку 7 месяцев, у мужа, кстати, отрицательный результат [на ВИЧ]. Чего-то очень сильно отличающегося от обычной беременности не было. Вероятность передачи от матери к ребенку ниже 2 %, если принимать препараты и не кормить грудью.

Случаются перебои поставок [лекарств], делаются не очень добросовестно закупки. И сейчас, в том числе из-за кризиса или нежелания тратить деньги на препараты, — закупаются более дешевые дженерики. Где-то дженерики вполне себе неплохие, можно экономить, но, с другой стороны, они не всегда так качественны, как оригинал, и могут давать побочные эффекты.

Очень печально, когда вообще снимают человека с препаратов, назначают ему такие каникулы, хотя каждый врач знает, что должен быть строгий режим в приеме препаратов. Просто нет препаратов — и начинают выдумывать что-то.

В принципе вся система Минздрава какая-то гниленькая. Страшно, если не станет препаратов, — я понимаю, что моя зависимость от них достаточно серьезная. Если начнутся жесткие перебои — люди начнут умирать. Страх присутствует, потому что есть ребенок, нужно нести за него ответственность и прожить как можно дольше».

Евгений, 36 лет: «Узнал в 2009 году, когда в очередной раз посещал новосибирский кожвендиспансер для профилактики. Первая реакция? Мягко говоря, это было как удар по голове. Огромный шок. Я разделил свою жизнь на "до" и "после". Раньше у меня было много рискованных ситуаций и половым путем, и наркотики… В 2008 году на фоне того, что я употреблял наркотические средства, мать моего ребенка подала на развод, была абсолютно в этом права.

Сейчас не страшно и не больно, потому что принятие диагноза уже прошло. Всячески помогаю людям [ВИЧ-инфицированным] разобраться в себе. Ни от кого не скрываю диагноз.

В ближайшее время планирую одиночный пикет рядом с правительством — привлечь внимание к халатному отношению врачей.

Когда я только получил этот диагноз — я ушел в вакуум, как и все остальные. Но вскоре начал активно участвовать в жизни своего собственного здоровья. Не стал ждать, пока врачи мне назначат лекарства, я пошел по пути "евростандарта" — начал давить, чтобы мне назначили терапию, говорю — я хочу еще пожить. Сложность была в том, что у меня была сопутствующая инфекция в виде гепатита C, а лекарства по ВИЧ-инфекции и гепатиту C были несовместимы… Получается, 1,5 месяца они меня травили, пока я не поднял на уши всю больницу. Конкретно за свою жизнь я не боюсь — поздно. Все самое страшное уже случилось — я уже адаптировался к этому состоянию, и я иду с открытым лицом смело по жизни».

Лика, 48 лет: «Я человек семейный — люблю убираться, готовить…. Надоели любовники женатые. Через объявления познакомилась с человеком, он в Искитиме жил, был судим раньше… Но что-то в нем хорошее было, секс держал еще. Потом начались моменты, когда он становился бешеным. Я собрала вещи и уехала, и буквально через 2 месяца все началось. У меня поднялась температура, неделю держалась, поставили "грипп", но антибиотики не помогали. Гепатит, камни в желчном, думали, а я просто подыхала от боли. В конце концов все выяснилось…

Это был не просто шок. Я ведь нормальный образ жизни вела — не бухала, не кололась, всю жизнь работала. Всегда за собой следила… мне хотелось быть с одним мужчиной.

Первая терапия была такая жесть — думала, я просто сдохну. Была аллергия на антибиотики — чуть ли не короста выросла. Все лицо покрылось сыпью, грудь тоже. Не могла вставать с кровати, я в туалет ползком ползла. В горле постоянная кислота, в животе все режет, то понос, то нет… Есть ничего невозможно, тошнота была безумная. Я не знаю, как я вообще работала. Потом один мне препарат поменяли, стало немного лучше, но тошнило каждый день. Потом у меня появляется другой врач. Потом я могла даже конфетку съесть. Но вообще это настоящая борьба за жизнь.

Я работаю продавцом всю свою жизнь — я очень ответственный и вежливый продавец, 20 с лишним лет стажа. Покупатели меня любят, хозяйка магазина всегда считала меня лучшим продавцом, награждала меня, держалась за меня… а потом она каким-то способом узнала про мой диагноз, и стала искать другого продавца. Сейчас я работаю в другом магазине, но мне страшно, вдруг начнется какой-нибудь туберкулез, как с ним работать?

Боюсь, что, когда я умру, дети мои узнают, что у меня был ВИЧ. Иногда хочется наесться каких-то таблеточек для давления и… все бросить. Но я не могу так поступить с мамой. У детей еще будущее впереди, они могут забыть, а мама — нет… Я не знаю, почему это случилось именно со мной».

Некоторые имена изменены по просьбе героев материала.

Мария Морсина

Фото depositphotos.com