«Жизнь Адель»: с девушками лучше

Россия продолжает оставаться страной парадоксов, где принимаются законы, которые не работают…

Сказать, что «Жизнь Адель» нарушает недавно принятый у нас закон о пропаганде гомосексуальных отношений, — ничего не сказать. Она не просто его нарушает, она еще и исполняет столь величественную осанну лесбийской любви, что в какой-то момент начинаешь даже сожалеть, что не родился женщиной. Ведь, как утверждал упомянутый в фильме мифологический персонаж Тиресий, женские эротические переживания в десять раз сильнее, чем мужские…

На единственном приемлемом вечернем сеансе в «Победе» зал был заполнен процентов на девяносто. В свою очередь, 90 % от общего числа собравшихся зрителей были женского пола. Из них еще примерно 90 % были девушками, которые любят девушек. Приходили они либо парами, либо целыми кланами и, признаться, несколько удивили своей реакцией… Когда пошли постельные сцены, одна из которых вообще была 10-минутной (и снималась, к слову, целых 10 дней — по минуте за съемочную смену), девушки эти начинали так сильно волноваться, что за них волноваться начинал уже я. И ладно бы они просто разговаривали или ерзали в креслах, так ведь еще и принялись хихикать. Интересно было бы узнать: из-за чего, собственно, возникла эта психологическая защита? Ведь вряд ли из-за секса.

А секс, чего уж там греха таить, был круче, чем в софт-порно — технологичный, но и чувственный одновременно. Индустрия гениталий может отдыхать, если немедленно не начнет брать мастер-классы у режиссера Абделатифа Кешиша, араба, между прочим, по происхождению. В который раз убеждаюсь, что хорошие актрисы в уверенных руках мастера обставят в интимных сценах любую порнозвезду, даже не показав ни разу промежность. 27-летняя Леа Сейду и (вроде как… на момент съемок) 17-летняя Адель Экзаркопулос доводили друг друга до исступления, совсем как животные в момент спаривания. Но рискну утверждать, что именно в лице совсем еще юной Экзаркопулос кинематограф обнаружил новый уровень эротической откровенности. Был виден не только пот на теле и чувственный румянец на лице, но и те самые шальные глаза, которые обычно приходится наблюдать не в кино, а в жизни, и обыкновенно в момент оргазма. И почему-то нет никакого сомнения, что девушка эта, с труднопроизносимой греческой фамилией, демонстрировала в те минуты не имитацию, а испытывала самое что ни на есть настоящее сексуальное переживание.

Поэтому, на мой взгляд, Адель Экзаркопулос — это и есть главное достоинство картины, носящей, кстати, имя актрисы. Эта девушка провоцирует какие-то крайне неоднозначные чувства в свой адрес: сразу и не поймешь, то ли жениться на ней хочется, то ли удочерить… Столь завораживающий образ непорочного желания и пробуждающейся девственной красоты в кино встретишь не часто. Прямо скажем, редко встретишь. И хотя каждый год в кино дебютируют десятки, если не сотни, привлекательных и талантливых, а такой вот, от которой глаз невозможно оторвать, приходится ждать десятилетиями. Кажется, последний раз нечто подобное пришлось видеть лет 18 назад, когда Бертолуччи предъявил в «Ускользающей красоте» Лив Тайлер.

О чем же, собственно, «Жизнь Адель»? О добропорядочной старшекласснице Адель, которая влюбляется в синеволосую художницу Эмму. Та посвящает Адель в премудрости однополых интимных отношений. Они начинают жить вместе. Но однажды, воспользовавшись поводом для ревности, Эмма называет Адель шлюхой и выставляет на порог. Несмотря на все стремления и желания Адель, реанимировать отношения не удается… Вчерашняя школьница, еще не утратившая непосредственность и остроту восприятия, присущую детям, пытается опираться в жизни на свой, пусть и небольшой, опыт, но пока еще способна разглядеть, насколько несвободна ее возлюбленная. В свою очередь продвинутая художница следует не за собственными чувствами, а за установками и ожиданиями общества и вряд ли может постичь подлинность и полноту переживаний Адель.

Если мужчина должен успеть за свою жизнь построить дом, посадить дерево и сделать ребенка, то женщина, как минимум, научиться выстраивать отношения. В фильме мы как раз и переживаем вместе с Адель крах ее попытки создать длительные, устойчивые и развивающиеся отношения. И это сама по себе одна из болевых точек современного общества, где гипертрофированное личное эго не дает развиваться партнерским связям. Любые перемены, ведущие к развитию другого, пугают, потому что делают партнера другим, а значит, непривычным или, во всяком случае, уже не тем, каким он был поначалу. Перемены вызывают ревность, страхи и лишь усиливают эгоцентризм. Поэтому любовные связи часто становятся неподъемными гирями, сковывающими обоих, и отношения чаще не развиваются, а стагнируют и деградируют.

Весьма распространенный случай именно такой деградации получает тут реконструированное до мельчайших подробностей частное воплощение. Пройдя череду важнейших инициаций, Адель, скорее всего, навсегда, утрачивает романтические иллюзии. Но зато обретает ту крепость духа, которая поможет ей скоротать оставшийся век в гордом одиночестве. Что само по себе не так уж и мало. И не так уж и плохо.

Фото premiere.fr