Пять самых важных книг 2012 года

Составление рейтингов самых лучших и самых важных книг — дело неблагодарное. Если в кинематографе к общему мнению с грехом пополам прийти можно, то читатели, как и меломаны, часто зарываются в норках отдельных жанров и почти из них не выглядывают. Тем не менее я решился на свой страх и риск предложить 5 книг, которые в этом году стали настоящими событиями.

Джонатан Франзен «Свобода». Самый яркий американский роман за последние десять лет — людей с пухлыми томиками Франзена можно встретить в подземках Нью-Йорка, Парижа, Москвы и Новосибирска. Роман классический, старомодный, но читается на одном дыхании: разбираясь в головоломке судеб четырех главных героев — домохозяйки, эколога, яппи и рок-музыканта, наблюдая их взросление, любовные перипетии и проблемы морального выбора, автор с холодной и трезвой иронией показывает жернова современной истории и, слегка издеваясь, анализирует все варианты свобод и их последствий. «Свобода» Франзена — это яркий пример школы «новой объективности», по глобальности замысла не уступающий «Войне и миру», следующий этап после ноющих французов Уэльбека и Бегбедера и нигилиста Брета Истона Эллиса. Читая роман, знакомишься с нынешней Америкой, будто сел в тамошний автобус, смотришь в окно и разглядываешь пассажиров.

Джонатан Литтел «Благоволительницы». Роман франко-американского писателя еврейско-российского происхождения, тоже пугающий объемом, но столь же заворживающий. Представляет собой исповедь нациста, вымышленного Максимилиана Ауэ, специалиста по «еврейскому вопросу». Действие разворачивается в военные годы на Украине, Северном Кавказе, Сталинграде. Автор перелопатил уйму архивных материалов и блестяще, без всякого пафоса, показал, как из сознания нейтрального болезненного интеллектуала вылупляется монструозное нацистское чудовище. Книга, на мой взгляд, не блистает стилем, но завораживает глубиной проникновения в обыденное сознание нациста, которое описывается без всякого осуждения. Опять же «новая объективность» и тема, актуальная для современной России.

Томас Пинчон «Радуга тяготения». В советские времена цензоры посчитали своим Курта Воннегута, а Пинчона — врагом, болезненным и буржуазным. В компании также — Джозеф Хеллер с его «Уловкой 22». Всех этих писателей объединяет антивоенная тема, но ею «Радуга» далеко не исчерпывается. Это странная и очень причудливая литературная конструкция-головоломка с конспирологией, спецагентами и черным юмором, которую критики и читатели неоднократно сравнивали с «Улиссом» Джойса. Умберто Эко вдохновлялся ею, когда писал «Маятник Фуко», Виктор Пелевин подражал пинчоновскому имиджу невидимки. Не думаю, что всем удастся дочитать «Радугу» до конца, но тот, кому это удастся, будет щедро вознагражден.

Джон Сибрук Nowbrow. Нонфикшн журналиста «Нью-Йоркера», где он с подростковым максимализмом обрушивается на систему ценностей отцов, во главе которой — добропорядочный «хороший вкус», разделяющий людей на касты. Вкусу он противопоставляет трезвый и жизнерадостный маркетинг культуры, где Иоганн Себастьян Бах и реклама чипсов жизнерадостно перемигиваются огоньками неоновой рекламы. Тезисы Сибрука тяжело перекладывать на российскую реальность, поскольку гармонии неоновых огоньков в России не наблюдается, а противостояние отцов и детей совсем иное. Однако мысли по прочтении рождаются, равно как и желание дискутировать.

Тихон Шевкунов «Несвятые святые». Главный русский бестселлер этого года, который стоит прочитать хотя бы затем, чтобы понять настроения современной России. Недурно написанные выпускником ВГИКа очерки из жизни современной православной церкви, для многих остающейся «терра инкогнита» — с юмором и без излишнего пафоса.

Фото thinkstockphotos.com