«Бобби Фишер против всего мира»: шахматная лихорадка

В «Победе» по одному сеансу в день вот уже вторую неделю показывают неигровое кино про Бобби Фишера. Притом что я шахматистом себя не считаю, хоть и умею играть, фильм не раз заставил меня пережить сильные эмоции. Полагаю, что и тех пятерых человек, что вместе со мной были в кинозале.

Фишер долгое время оставался едва ли не самой загадочной фигурой в шахматном мире. Что лишь подогревало к нему интерес. Некоторое время за пределами США вообще думали, что это миф, что его не существует в природе. Поскольку он делал все, чтобы не светиться перед камерами. Через два года после смерти Фишера его соотечественница Лиз Гарбус сняла о нем кино, которое формально закрывает тему таинственного Бобби. Фильм стартовал у нас ровно через 40 лет после того, как Фишер стал чемпионом мира.

Картина достаточно подробно проходится по биографии шахматиста, рассказывая о том, как он с шести лет 23 года беспрерывно играл изо дня в день, чтобы в 29 стать чемпионом мира. Она предъявляет немало уникальных архивных кадров, не гнушаясь и русского влияния: песни Высоцкого о том, «как мы уронили шахматный престиж», реплик Каспарова и цитат из немой «Шахматной горячки» Пудовкина… Но вместе с тем в ней есть одна, на мой взгляд, кульминационная сцена, где проявляется великая сила документального кино. Эта сцена сродни той, что была у Майкла Мура в «Фаренгейте…». Помните, там Буш во время встречи с детьми 11 сентября 2001 года получает сообщение о том, что в Нью-Йорке атакованы башни-близнецы. На президента сразу же становится очень интересно смотреть. И его портрет тут же дополняется самыми важными штрихами.

Здесь такой кульминацией становится едва ли не самый знаменитый в истории матч на звание чемпиона мира, проходивший в Рейкьявике в июле 1972-го. И даже не столько сам матч, сколько одна-единственная партия, когда после двух поражений подряд претендент на шахматную корону Фишер начинает настаивать, чтобы следующие партии проводились без зрителей и съемочных камер, и не на сцене, а в маленькой комнате для игры в теннис. И чемпион мира Борис Спасский соглашается пойти на уступку. Скорее всего, это было не его личное решение, а ЦК партии. Но оно было принято. Наверно, в СССР были уверены в завоевании очередной короны, которая уже многие годы переходила от одного советского чемпиона к другому. Но еще и очень любили шахматы, ставшие национальным видом спорта и серьезным аргументом в холодной войне.

Было почти очевидно, что если не пойти на уступку прихоти американца, то матч тут же и закончится. Фишер просто откажется играть дальше, как это уже не раз делал в других турнирах, и мир не увидит красивой победы Спасского. Мы согласились. И просчитались. Ситуация перевернулась с ног на голову. Спасского как подменили. Фишер выиграл.

Я ловил себя на том, что величайший триумф Фишера мог обернуться его полным фиаско, не будь мы столь уступчивы. Отказав, можно было просто слить Фишера в канализацию истории, как выскочку и самодура. И у него уже никогда бы не было главной регалии и статуса «сильнейший шахматист ХХ века», которым наградит его журнал ChessInformant, (судя по комментариям, многие это мнение разделяют до сих пор). История любит победителей. Фишер им стал, использовав свой единственный шанс. Спустя три года он уже страдал от приступов паранойи и не стал отстаивать звание в игре с Карповым.

Фильм на самом деле эту версию не развивает и даже не акцентирует на ней внимание, но для меня она предстала настолько очевидной, что в хорошо кондиционированном зале я моментально покрылся потом. Как все было… «на тоненького» — триумф и трагедия сошлись в одной точке. Такое может сотворить только документальное кино.

P.S. После первой недели проката в России фильм «Бобби Фишер против всего мира» посмотрело менее 500 человек…

Фото release.ru