Правнучка Будагова: «Возможно, не было бы такого Новосибирска»

Москвичка Евгения Кучеренко впервые за 59 лет своей жизни оказалась в Новосибирске — миниатюрная женщина со строгими тёмно-карими глазами родилась в столице и больше тридцати лет живёт в районе парка «Царицыно». У Евгении двое взрослых детей, сама она занимается психологическими консультациями и коучингом.

Много лет она даже не догадывалась о величии её скромного прадеда — инженера Григория Моисеевича Будагова, без работы которого, возможно, не вырос бы Новосибирск.

Григорий Моисеевич Будагов родился в армянской семье в Санкт-Петербурге в 1852 году, его отец был небогатым потомственным дворянином и служил титулярным советником. Мальчик хорошо учился, окончил школу с серебряной медалью, во многом его судьбу определила выбранная им профессия — он окончил институт инженеров путей сообщения и работал в разных городах по всей империи.

До Сибири он успел поработать на строительстве Оренбургской железной дороги, Екатерининской железной дороги и Екатеринославского железнодорожного моста через Днепр, Самаро-Златоустовской железной дороги. В 1893 году его, уже опытного инженера, отправляют на строительство мостов на Транссибирской магистрали, где он фактически на месте будущего Новосибирска руководил строительством моста через Обь. Только приехав сюда, он организовал школу для детей железнодорожников, которая несколько лет существовала за его счёт, — в сохранившихся переписках он мимолётно упомянет, как покупал литературу для учеников. На несколько лет он уезжает по службе в Москву, но в 1911 году Будагову предложили возглавить строительство Алтайской железной дороги, и только в 1915 году он окончательно уехал из Сибири. Умер он в 1921 году, был похоронен на Смоленском армянском кладбище в Петрограде.

Память о великом инженере постепенно стиралась, контора, где он работал, пришла в полное запустение — в «нулевых» там поселились бомжи. За сохранение памяти о Будагове внезапно взялась школьная учительница классической гимназии № 17 Людмила Яковлева — вместе с учениками на занятиях в школьном музее педагог проследила, как сложилась судьба рода Будаговых, и вышла на правнуков Евгению Кучеренко и Леонида Егорова. Накануне 125-летия Новосибирска власти отреставрировали контору Будагова и пригласили правнучку посмотреть, что вышло.

«Действительно очень радостное, трепетное ощущение. Когда я несколько лет назад смотрела видео, в каком плачевном состоянии находится контора, было грустно даже не с той точки зрения, что меня как потомка обидели, а за то, что люди не интересуются своей историей, теми людьми, которые были основателями города. Если бы мост не был построен в этом месте, то, возможно, не было бы такого Новосибирска. Был бы другой город в другом месте», — рассуждает Евгения Кучеренко.

Судьба Григория Моисеевича и его семьи складывалась непросто, поэтому многое было забыто и не дошло до потомков. Инженер много работал, часто мотался по разным городам, а его родственники были под особым вниманием властей. Григорий Моисеевич был женат на двух сёстрах Марии и Вере Алперс — в своих дневниках он напишет, что с Марией Михайловной их разлучили некие трагические события. От первого брака остался сын Владимир, позже он приехал с ним в Ново-Николаевск. Брак с Верой Михайловной оказался более счастливым, у них родились дочь Екатерина и сын Григорий. Однако из трёх детей выжил только Григорий, который прошёл через советские лагеря после обвинения по политическим статьям.

«Была история, что где-то в ресторане в Ленинграде первая жена Григория говорила с иностранцем. В то время контакт с иностранцами мог иметь последствия, что там за беседа была — не знаем. Но так как его отец занимал стратегическую должность, сочли это вражескими действиями. Сперва был расстрельный приговор, потом его отменили на десять лет ссылки. Как он расстался с женой, у нас нет информации, но бабушку он встретил, когда приехал в командировку в Москву ещё до репрессий», — рассказывает внучка Григория Григорьевича Евгения.

Репрессии Будагова-младшего отразились на судьбе единственной внучки Григория Моисеевича — Любови Григорьевны Орловой. Из-за лагерного прошлого женщина не любила вспоминать об истории семьи и была в прохладных отношениях со свёкрами.

«Были социальные разногласия — мою маму не очень-то воспринимала семья моего отца. Мой отец был сыном человека, который служил во втором эшелоне охраны Сталина. Никто никого не гнобил, но ощущалась натянутость в отношениях, считали, что мама не пара папе, потому что её отец — враг народа, был репрессирован», — объясняет правнучка.

Судьба остальных детей, Екатерины и Владимира, сложилась трагично — оба погибли ещё молодыми. С помощью учеников гимназии № 17 потомки выяснили, что Владимир умер во время блокады родного Ленинграда. Сестра Екатерина была красивой и образованной женщиной — она знала знала семь иностранных языков и получила образование киноактрисы в техникуме экранного искусства, но так и не связала свою судьбу с кинематографом.

Когда началась Великая Отечественная война, Екатерина работала военной переводчицей на корабле — она погибла в 1941 году, тогда же умер её сын Алексей.

Когда началась война, Вера Михайловна отдыхала в Прибалтике и попала на оккупированную территорию, но смогла уехать в Ленинград, а оттуда едва ли не на последнем поезде отправилась в эвакуацию в Башкирию.

«Моя мама вспоминает, что Вера Михайловна не хотела покидать Петербург, её вынудили. Маме тогда не было и полных пяти лет. У Веры Михайловны было сложное положение: старшая дочь Екатерина и внук Алексей были на войне, а Григорий Григорьевич в ссылке. Помочь было некому. Это была трагедия для неё, но она была человеком общительным, находила язык со всеми, с кем жила, — могла дать совет, успокоить, приободрить. Люди приносили им еду, так они и выжили в чужом месте, где своего ничего не было», — рассказывает Евгения. В Москву их забрала племянница Веры Михайловны Наталья Николаевна — её муж, военный лётчик, сделал вызов для родственников. Однако сын Григорий к ней не вернулся. Григория Григорьевича реабилитировали в 1955 году, тогда же он занимался проектированием и строительством моста в Венгерово Новосибирской области, а в 60-м переехал в Ленинград.

По рассказам Евгении, на дедушку сильно повлиял лагерь — внуков он любил, гостил во время командировок, но о себе и отце рассказывал немногое.

«Дедушкой он был замечательным. Укладывался спать в нашей с братом комнате на раскладушке, рассказывал истории из своего детства. Мы, к сожалению, в то время не задавали нужных вопросов. Любопытно, что у него в гимназии было фехтование, изучали танцы, и хоть гимназия была мужская, на праздники приводили девушек и были балы. По характеру много в нас интровертности, точно так же, как в Григории Григорьевиче — он был молчаливым, весь в себе. Не знаю, каким он был до репрессий, но говорят, что и тогда не был общительным. Если бы не все исторические пертурбации, которые разрушили очень много жизней, трудно сказать, что бы с нами было», — с теплотой вспоминает Евгения.

Хотя никто из внуков и правнуков не продолжил династию строителей-железнодорожников, Евгения отмечает, что у них есть конструкторская жилка. По образованию Евгения модельер-конструктор женской одежды, а когда поступала, сразу отмела профессии дизайнера и технолога — ей хотелось конструировать. Работать начинала под руководством Вячеслава Зайцева. Однако в перестройку даже у него начались проблемы — клиенты перестали шить одежду на заказ и стали одеваться в то, что привозили на рынки из Турции. Позже она начала изучать психологию. Её дочь Мария выучилась на юриста, но нашла себя в журналистике — пишет на темы красоты, стиля и ухода за собой, младший сын Александр занимается созданием сайтов. Брат Евгении Леонид также занимается программированием, его дочка Ирина выучилась на лингвиста.

Как рассказывает Евгения, много информации о заслугах Григория Моисеевича навсегда потерялось, потому что великий прадед был необычайно скромен — ни в дневниках, ни в переписках он не любил хвастаться о сделанном. История о покупке книг для детей Ново-Николаевска всплыла в документах лишь потому, что на части книг не было печати, что их одобрила цензура, и ему пришлось с этим разбираться.

Хвастаться своим дворянским происхождением в семье было не принято.

«Конечно, возникают вопросы — вот прадед такой, а ты что сделал? Знаете, пока я не занялась изучением рода, мне было сложно в жизни. Чувствовала себя как листочек, который сорвался с дерева, которого мотает. А сейчас появилось ощущение, что за спиной стоит огромная армия предков, которые помогают проходить любые невзгоды. Рада, что мой предок был настолько интеллигентным человеком, что скромно говорил о своих поступках», — резюмирует Евгения. Теперь, признаётся она, осталось только увидеть мост в Венгерово, который строил её дед Григорий Григорьевич.

НГС благодарит за помощь в подготовке материала руководителя музея классической гимназии № 17 Людмилу Демьяновну Яковлеву.

Читайте также:

Главный арап Новониколаевска: потомки одного из первых мэров города рассказали историю семьи — прадед бежал в Сибирь из-за запретной любви.