Новосибирск: город нечисти

В конце ноября в театре «Старый дом» поставили «Элементарные частицы» — документальную пьесу московского драматурга Вячеслава Дуренкова об Академгородке, попытку то ли биографии, то ли портрета одного из самых самобытных районов Новосибирска. Вообще изображений в литературе (а они для города — то же самое, что память, фантазия и самосознание для человека) у Новосибирска немного. Но не так мало, как кажется на первый взгляд. Корреспондент НГС.АФИША составила карту литературного Новосибирска по районам: в том же Академгородке кроме ученых нашлись русалки и людоеды, на Плехановском жилмассиве — нехороший дом, полный нечисти, а в куполе оперного театра — гнездо гарпий.

В обзор не вошла — большая и отдельная — тема литературы о дореволюционном Новосибирске и вообще первой половине ХХ века, краткие упоминания его у Солженицына, Шукшина и прочих, а также нон-фикшн.

Начиналась карьера города в фантастическом разделе благопристойно: по версии братьев Стругацких, «институт в Новосибирске» разработал «абсолютный отражатель», необходимый для работы фотонного планетолета «Хиус» (название, как упоминается в «Стране багровых туч», происходит от названия северного ветра в сибирском диалекте, которым, видимо, владели физики-разработчики). Однако светлое будущее, как его представляли братья Стругацкие, явно не задалось — и Новосибирск стал героем постапокалиптической фантастики.

В 2004 году в издательстве «Эксмо» вышел «Академонгородок» Александра Бачило. Бачило сам когда-то жил в Академгородке, работал в Институте ядерной физики и выступал в команде КВН НГУ, а потом, перебравшись в Москву, стал писать для «О.С.П.-студии», «Большой разницы», «Хороших шуток», песни Пушному и т.д. «Академонгородок» — нечто среднее между романом и сборником рассказов, объединенных общей темой: со всех сторон и из-под земли на Академгородок лезут упыри и прочая нечисть.

Выплывшая со дна Обского водохранилища — из «холодных вод гнилого моря» — русалка, с обычными для ее вида замашками игривой нимфоманки, на суше, например, знакомится с мужчинами в коридорах университета и устраивается поварихой в археологическую экспедицию.

«Затопленные деревни. Мертвые домовые. Люди похоронили моих сестер под плотиной, перегородили реку, сделали ее мутной лужей. Но это еще не самое страшное. Они затопили свои собственные кладбища, заставили мертвецов жить на дне. Под водой теперь тесно».

В 2010 году в альманахе Бориса Стругацкого вышел рассказ Владимира Диббука «Жало в плоть» — слегка абсурдистская сатира на новосибирские власти, которые скрывают нашествие гигантских комаров (даже после того, как ужален и сам обратился в насекомое полпред), и новосибирские СМИ, которые пытаются расследовать эту аномалию.

Пару лет назад фантаст из Брянска Юрий Бурносов выпустил в серии «Анабиоз» книжку «Новая Сибирь». Серия «Анабиоз» описывает мир, в котором цивилизация рухнула.

В Академгородке свирепствуют мародерство и людоедство.

Образовывается примитивное феодальное государство, которым управляют бандиты, успевшие к мировой катастрофе прикупить коттеджи на Золотодолинской, в советниках у них — академики, чиновники из администрации и др. Каннибализм в Новой Сибири легализован. Хотя автор — не новосибирец, местные топонимы многочисленны и употреблены точно, как и местные городские легенды:

«Про Тайвань периодически всякие страшилки рассказывают, — пояснил Антон. — Что там живут грибы-мутанты, которые по острову ползают туда-сюда. Или что там было что-то ракетно-стратегическое и еще в советское время туда построили туннель, через который военная техника может ездить, а потом этот туннель вроде как перекрыли и затопили».

Еще один относительно свежий роман о Новосибирске иногороднего фантаста — «Увидеть солнце» Сергея Москвина из Ижевска, вышедший в серии «Вселенная Метро 2033», вдохновленной ядерными фантазиями Дмитрия Глуховского. После ядерной войны в Новосибирске выжило несколько тысяч человек, укрывшихся в — как завещал Глуховский — метро. Каждая станция — отдельное государство (особенно хорошо живет «Сибирская»), наверху — радиация, руины и мутанты-гарпии, свившие гнездо в куполе оперного театра.

«От некогда красивейшего здания с величественной колоннадой, увенчанного легким, словно парящим в воздухе, куполом, остался лишь выщербленный железобетонный каркас. Поддерживающие портик монументальные колонны не выдержали удара взрывной волны, а уникальный шестидесятиметровый купол треснул и обвалился».

Апокалипсис Сергея Москвина выглядит уже откровенной графоманией — как и хоррор новосибирского фантаста Андрея Фролова «Яма на дне колодца», в котором герой — скитающийся по Сибири маргинал «в глухой деревне самого сердца сибирской столицы», частном секторе на Плехановском жилмассиве, натыкается на готический особняк, который «выделяется среди остальных построек примерно так же, как дирижер оперного театра среди плехановских пацанчиков». В особняке, естественно, обитает зло.

С детской литературой Новосибирску, скорее, повезло. У детей 80-х был Юрий Магалиф и «Кот Котькин», который начинается так: «Почти в середине нашего большого государства находится большой город. Почти в середине большого города находится большой цирк». В цирке работает клоун Жура — он спасает говорящего кота, за которым гоняется ведьма.

Про ведьму известно, что она — «старуха, одетая в ярко-синий модный джинсовый костюм со множеством блестящих пуговиц». Наверняка — с барахолки. Одно из самых опасных орудий ведьмы, которым она сеет хаос, — ее электрогитара, на которой она исполняет, судя по всему, жесткий death metal.

Надо думать, на нынешних «православных активистов» эта книга произвела неизгладимое впечатление.

Ну а у детей 90-х были «Приключения Печенюшкина», весьма культовые в определенных детских кругах — и не только в Новосибирске. Некоторые из ее тогдашних поклонников до сих пор считают, что Гарри Поттер не годится даже в оруженосцы волшебному Печенюшкину, который является (в трех книжках) проживающим в совершенно узнаваемом Новосибирске сестрам Лизе и Алене то в виде грустного принца со шпагой у бедра, то в виде маленькой хвостатой обезьянки.

«Летом у нас тепло — минус 30. А вечером все заворачиваются в шкуры, пьют спирт для здоровья, и папа читает вслух газету. Это настоящая газета! — похвасталась девочка. — Ей уже 40 лет, но она почти вся целая. Там написано, что скоро мы будем жить еще лучше», — Лиза врала безвкусно, но гангстеры размягченно, с уважением поддакивали.

Автор «Печенюшкина» Сергей Белоусов потом много лет работал ресторанным критиком в газете «Новая Сибирь» — вот и в его главной книге еды очень много. Угроза миру в «Смертельной кастрюле, или Возвращении Печенюшкина» — мутировавший в разумных существ картофель. Одна из сестренок наколдовывает во дворе на улице Весенней гору шоколадного мороженого и фонтан пепси-колы во дворе — но все равно требует от родителей отвести ее в кафе-мороженое «в старинном здании на центральной площади города». В начале 90-х, когда и написан «Печенюшкин», в здании «Аркады», где сейчас работают «Макарони», «Вилка-Ложка» и пр., действительно было кафе-мороженое.

В 2005 году американская детская писательница Барбара Джуссе выпустила книжку с картинками «Николай, единственный медведь». «Николай живет в приюте номер один в Новосибирске, в России. Там девяносто девять воспитателей и сто сирот. Николай — единственный медведь», он играет с детьми в догоняшки, а потом его усыновляет американская пара, умеющая говорить по-медвежьи. Судя по всему, имеется в виду детский дом №1 на Ватутина (он вполне узнаваем на картинке). На «Амазоне» — много отзывов, в которых американцы, усыновившие сирот из России, хвалят «Николая» как отличный способ рассказать совсем маленьким детям об их родине: «Моя дочь — из этого детского дома. Главный врач и учитель музыки действительно похожи на себя на картинках! Когда мы спросили их про книгу, оказалось, что они не знают о ней, но они очень заинтересовались».

И наконец: отец главной героини бестселлеров шведа Стига Ларсена, «девушки с татуировкой дракона» Лисбет Саландер, советский шпион-перебежчик Александр Залаченко «в пятьдесят пятом году был переведен в военную школу в Новосибирск, где в числе двух тысяч воспитанников в течение трех лет проходил спецназовский тренинг». Это короткое упоминание — крупнейший (хотя бы в смысле тиражей) успех Новосибирска в мировой литературе.

Елена Полякова

Коллажи Татьяны Кривенко