«Просили "закрыть рот по-хорошему"»: сотрудники инфекционного госпиталя в Новосибирске 3 месяца не могут добиться выплат

Сотрудники ковидного госпиталя на базе больницы № 25 не могут добиться от руководства положенных выплат за работу с пациентами с коронавирусом в апреле 2020 года. Тогда официального статуса инфекционного госпиталя у больницы ещё не было, а первые пациенты уже были. Медики заразились от них коронавирусом. Кому-то из них признали это страховым случаем (процесс был долгим), а кому-то всё ещё нет. Пока обращения к руководству больницы, в Минздрав региона, фонд социального страхования, в прокуратуру и даже к президенту не помогли. Генпрокуратура и администрация президента переводит всё в местные ведомства, а они по-прежнему не реагируют. Медицинский обозреватель НГС Мария Тищенко разбиралась в ситуации.

Что происходило в больнице в апреле и кто виноват

С проблемой невыплат к журналисту НГС обратились сразу четыре сотрудника больницы № 25, но они рассказали, что у многих коллег такая же ситуация. Их имена в тексте изменены, потому что, по их словам, те, кто уже жаловался открыто, столкнулись с проблемами на работе, некоторые даже уволились.

Все четыре сотрудника поясняют, что они не отказывались и не отказываются работать с пациентами с COVID-19, но они хотят, чтобы всё было справедливо и всё, о чём говорит президент России, действительно исполнялось на местах.

— Когда мы начали работать с ковидом и болеть им, официального статуса госпиталя у нас ещё не было. Поэтому по факту мы не получили за апрель положенных нам выплат — ни за работу с коронавирусом, ни за заражение им на рабочем месте (во время подготовки публикации большая часть сотрудников всё же добилась признания заражения страховым случаем. — Прим. ред.), — объясняет ситуацию Маргарита.

Первые мазки на коронавирус пациентам больницы стали брать примерно с 12 марта.

— Пришёл приказ, поменялась маршрутизация, и мы с марта брали к себе все пневмонии. Потом мы перестали брать терапию, кардиологию. Официально не было перепрофилировано ещё ни одного отделения, но мы делали тесты на коронавирусную инфекцию пациентам с пневмонией, — говорит Маргарита.

Сотрудники рассказывают, что от момента забора мазков до получения результатов проходило не меньше недели, а чаще — больше. И у пациентов стал подтверждаться диагноз «коронавирусная инфекция».

— Естественно, таких пациентов мы потом отправляли в другие учреждения, но до момента, когда приходил официальный результат, пациенты были у нас. То есть мы лечили этих пациентов, не зная, что у них коронавирус. В конце марта — начале апреля сотрудники больницы сами стали заболевать. Не все отделения ещё обследовали на COVID-19. В тех отделениях, которые обследовали на коронавирус, стали выявляться ковид-положительные сотрудники, — вспоминает Валентина.

Многих сотрудников даже увозили на скорой с работы. Например, в кардиологическом отделении к концу апреля не осталось ни одного сотрудника, потому что все ушли на больничный с пневмониями и подтверждённым коронавирусом. Только в этом отделении заболело 11 человек, но им говорят, что они не работали с такими пациентами и не могли заразиться, потому что не было источника заражения в этот момент.

— Сначала заболевших сотрудников называли симулянтами, говорили, что работать не хотят. Мы никогда не отказывались работать, мы лечили всех. Но нам инкриминируют, что мы где-то на пикнике погуляли, на площади Ленина, плохо помыли руки, потом сели и поели за одним столом больше трёх человек, не соблюдая социальную дистанцию, из одной чашки, потом сходили на улицу, полежали на холодной траве — и вот пневмония и коронавирус. А наши пациенты с коронавирусом ни при чём. По их логике, те, кто в апреле заболел, заразились сами, а те, кто в мае, когда уже были средства защиты, — не соблюдали якобы меры предосторожности, — возмущается Валентина.

Например, в этой больнице в то время лежал пациент с коронавирусом, о котором мы писали, — музыкант Новосибирского театра оперы и балета Павел Бурков. По словам Валентины, когда у него пришёл положительный результат на COVID-19, его перевели в инфекционную больницу.

— Средств защиты у нас сначала никаких не было — только марлевые повязки. Шили сами, отчитывались, сколько нашили, стирали, дезинфицировали их на бактерицидных лампах. Гораздо позже появились халаты, респираторы и очки, — замечает Варвара.

Маргарита подчёркивает, что мазки на коронавирус сотрудников готовились в разы дольше, чем пациентов: две недели — это минимум:

— У нас руководство запретило делать сотрудникам КТ органов грудной клетки, потому что мы повально болели, уходили на больничный. Видимо, чтобы сдохли на рабочем месте. Понимаете, КТ раньше выявляет пневмонию, чем рентген. Если рентген показывает, то значит это уже тяжёлое состояние. Везло тем сотрудникам, кто не лежал в родной больнице, — отношение было лучше.

Работники больницы говорят, что есть те, кто до сих пор сидит на больничном с того времени из-за осложнений.

— Есть те, кто переболел, но не заразил семью. А сотрудников, у которых заболел близкий, например муж, обвиняли в том, что они заразились от него. Виноваты все, кроме больницы, — делает вывод Варвара.

«

Работодатель сначала отрицал, что мы заразились на работе»

Несмотря на то что у сотрудников есть больничные с подтверждённым коронавирусом, им не хотели делать выплаты за заражение на рабочем месте. Сотрудники рассказывают, что, по идее, сама больница должна сообщить в Фонд социального страхования (ФСС) о таком факте. Согласно постановлению, три дня рассматривается всё в ФСС и в течение суток должно быть заключение, было заражение на рабочем месте или нет. А они добивались этого сами несколько месяцев. ФСС и работодатель переводили всё друг на друга в ответах.

— Мы, многие сотрудники, сами звонили в ФСС и о себе сообщали, на что нам говорили, что организация должна это делать. Работодатель сначала отрицал, что мы заразились на работе. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, получилось у нас, — комментирует Валентина.

Маргарита добавила, что им даже угрожали увольнением, просили «закрыть рот по-хорошему». А многие из-за «хорошего отношения» уже уволились.

Четвёртый работник ковидного госпиталя, Августина, поясняет, что им важно было получить письменный отказ, чтобы дальше его обжаловать, потому ни ФСС, ни работодатель его не предоставляли. Сначала все жалобы, которые были отправлены в прокуратуру, президенту, в Минздрав, губернатору, оставались без внимания. Потом, видимо, всё же подействовали, и сотрудники стали получать эти выплаты.

Что самое интересное в этой ситуации, у сотрудников ковидного госпиталя есть доказательства — истории болезни пациентов за апрель, которые подтверждают то, что у них был коронавирус. Но применить где-то такие доказательства они не могут, потому что действует закон о защите врачебной тайны.

«Неврологии даже этих крох не дали»

При этом сотрудники рассказывают о странном факте: официально им отказываются признавать факт, что в апреле уже были пациенты с коронавирусом, от которых они могли заразиться, но при этом в расчётных листах за апрель у них есть дополнительная сумма в графе «COVID-19». Проблема в том, что она небольшая и сотрудникам не понятно, как её считали. Поэтому на некоторые жалобы им ответили, что деньги выплачены согласно постановлению, но это не та сумма, которая положена, и не то постановление (потому что потом вышло другое и отменило действие предыдущего. — Прим. ред.).

— Медицинской сестре полагается 50 тысяч плюс районный коэффициент 12 500, то есть 62 500. Врачи получают по 100 тысяч. Младший персонал — 31 250. Такая сумма должна быть, непонятно, куда она ушла в апреле. Ощущение, что этим деньгам мы рукой помахали. Сейчас мы эти деньги получаем — за май, июнь, — подтверждает Маргарита.

А за апрель у кого-то было около 6 тысяч рублей, у кого-то — около 13, которые посчитаны по часам. В целом диапазон был от 3 тысяч до 17 — вместо 25–80 (плюс районный коэффициент).

Согласно постановлению правительства № 415, деньги выплачивались по часам, а позже это отменил президент России (из документов исключены слова «за фактически отработанное время». — Прим. ред.): деньги стали выплачиваться в целом за работу с такой категорией пациентов, вне зависимости от минут, потому что заразиться можно при любом контакте.

— Наш местный Минздрав почему-то ссылается на 415-е постановление. Как будто не замечают 484-е, которое регламентирует другие расчёты, и 784-е, которое дополняет и 415-е, и 484-е. Именно в 784-м постановлении говорится: «дополнить словами "независимо от количества отработанных смен (часов)"». Причём не замечают только касаемо нашей больницы. В ГКБ № 1 абсолютно точно заплатили в апреле положенные суммы, так как там лежали пациенты с ковид, несмотря на то что статуса инфекционного госпиталя у них не было в помине, — не понимает Маргарита.

Но некоторым сотрудникам не хотели давать даже эти минимальные суммы за апрель, ссылаясь опять-таки на то, что у них не было таких больных. Так было с кардиологическим отделением.

— Когда всем выплатили за апрель, мы были на больничном. Нам сказали: «Вы же не работали с ковидными больными, они лежали в терапии». У нас было 12 человек с подтверждённым диагнозом. Позже болела неврология и так далее. В итоге нам выплатили, но позже, а неврологии даже этих крох не дали. Мне сказали: «Мы чисто по-человечески вам выплатили». А мы хотим не «по-человечески», а сколько положено, столько, сколько заявлял президент, — настаивает Варвара.

Бухгалтерия не смогла объяснить им, сколько стоил час и как она считала.

— Не надо мне орден, не надо руку пожимать, но и какашками меня закидывать не надо. Я не заслужила это. Я подвергала опасности свою семью. Мне было страшно не за себя, а за своих близких. Но мы не испугались и не ушли, работали. Хотя понятно, что контагиозность колоссальная у этого вируса и ни одно средство защиты не гарантирует, что ты не инфицируешься. Я не думаю, что Коммунарка хуже нас обеспечена СИЗами и они дурнее нас — не соблюдают меры безопасности. Вы никогда в жизни не узнаете в принципе статистику по заболевшим и по летальности, — резюмирует Маргарита.

Но на этом история не закончилась. Августина отмечает, что проблемы теперь начались ещё и с июньскими выплатами: сначала сотрудникам дали квитки, в которых была указана правильная сумма, а по факту на карту перечислили на 10–15 тысяч меньше:

— Например, у меня было 28 тысяч, а пришло 18. Они объяснили это сначала тем, что нет денег в бюджете, а потом сказали, что где-то порешали и эти выплаты будут облагаться налогом. Что это за налог такой, сколько процентов, если у всех пришло на 10–15 тысяч рублей меньше? На днях они просто перепечатали квитки с указанной меньшей суммой, и всё.

Официальные ответы

В Минздраве НСО журналисту НГС предложили обратиться с вопросами о выплатах в ФСС и уточнили, что, согласно постановлению № 415, за апрель 2020 года 87 сотрудников больницы № 25 получили выплаты за работу в условиях стационара:

— В сумме 2333,7 тысячи рублей в соответствии с фактически отработанными сменами и на основании табеля учета рабочего времени, — добавили в ведомстве.

Журналист НГС направил повторный запрос, чтобы уточнить, почему в апреле посчитали отработанные смены и учитывали рабочее время, если это было отменено последующими официальными документами.

В Минздраве также уточнили, что выплаты сотрудников больницы № 25 за май 2020 года составили 149,4 тысячи рублей, за июнь 2020 года — 149,4 тысячи рублей — по постановлению № 415. Кроме того, были сделаны выплаты за май — 14 745,1 тысячи рублей, за июнь — 14 671,9 тысячи рублей — согласно постановлению № 484 в редакции постановления правительства Российской Федерации от 15 мая 2020 года № 678.

— По данным на 20 июля 2020 года, у 48 сотрудников ГБУЗ HCO «Городская клиническая больница № 25» был лабораторно подтверждён COVID-19, все они к настоящему моменту выписаны с отрицательными результатами контрольных тестов, — заверили в ведомстве.

В Фонде социального страхования журналисту НГС ответили, что на 16 июля 2020 года врачебные комиссии больницы № 25 провели девять расследований случаев заболевания медицинских работников COVID-19. Эти девять медицинских работников заболели новой коронавирусной инфекцией в апреле 2020 года. Каждому выплачено 68 811 рублей.

— Общая сумма единовременных страховых выплат, произведённых отделением Фонда медицинским работникам ГБУЗ НСО «ГКБ № 25», составила 619 299 рублей. Учитывая, что справки, подтверждающие факт инфицирования медицинских работников при исполнении трудовых обязанностей, поступают в отделение Фонда ежедневно, количество единовременных страховых выплат постоянно увеличивается, — ответили в ФСС.

Новый ответ Минздрава

Ответ на новый запрос от регионального Минздрава пришёл, но, к сожалению, в нём нет чёткого объяснения вопроса, почему они ссылаются на то, что выплатили всё за отработанное время, а не за сам факт работы с коронавирусными больными (согласно постановлению № 415, несмотря на то что постановление № 784 вносит дополнение и в 415-е, и в 484-е постановления).

Минздрав в ответе указывает на то, что больница была перепрофилирована для работы с пациентами с коронавирусом в мае, видимо, это является главным аргументом, но ведь такие пациенты были в апреле, а значит, постановление № 784 должно это регулировать.

Потому что постановление № 784 устанавливает, что выплаты положены независимо от отработанных часов и распространяются на отношения, возникшие с 1 апреля 2020 года. Размер выплат — от 25 до 80 тысяч рублей в зависимости от должности и вида оказываемой помощи таким пациентам. Для тех, кто оказывает специализированную, а не скорую помощь, суммы такие: младший персонал — 25 тысяч рублей, средний — 50, врачи — 80, то есть не меньше, чем получили сотрудники больницы № 25 в этой истории.

Чтобы вы сами посмотрели ответ Минздрава на уточняющий запрос, прикрепляем его ниже.

Если вы тоже столкнулись с проблемами, связанными с выплатами по COVID-19, напишите медицинскому обозревателю Марии Тищенко — m.a.tishenko@yandex.ru или по телефону +7 961 845-55-78 (WhatsApp, СМС, Telegram).

Ранее мы писали, что не все случаи заражения коронавирусом среди медиков признаны профзаболеванием.

Что ещё почитать

В мае СК проверял жалобы новосибирских медиков, недовольных выплатами за работу с ковидом.

В мае в инфекционном госпитале на базе больницы № 25 людям не хватало места, и они лежали в коридорах.

История 64-летней сибирячки, которая была рада, что уехала из больницы № 25 в другую, правда в более тяжёлом состоянии, чем была.