Хуже, чем в селе. Как в огромном Новосибирске разваливаются подстанции скорой помощи — им самим нужна помощь

О трудностях сельской медицины сказано немало, поэтому кажется, что крошечные фельдшерские пункты ветшают и закрываются где-то там, исключительно в глубинке, за сотни километров от райцентра. Власти ежегодно пытаются реанимировать ее строительством новых ФАПов и привлечением молодых кадров в рамках специальных программ. И пока чиновники спасают здравоохранение в провинции, в огромном Новосибирске разваливаются подстанции скорой помощи, потому что программ по их ремонту и строительству нет ни у города, ни у области. Корреспонденты НГС Ксения Лысенко и Александр Ощепков побывали на городских подстанциях, в которых должны быть учебные классы, помещения отдыха, диспетчерские, гаражи и автомойки, а на деле — нет даже канализации и воды. Рассказываем, как фельдшерам работается в таких условиях и почему в нашем городе насчитывается только 13 подстанций.

Как выглядит самая ветхая подстанция города

— Вы бы лучше летом или осенью к нам приезжали, когда покрасивее, — говорит фельдшер Матвеевской подстанции с горькой улыбкой. Горькой потому, что на ее памяти подстанцию никогда не ремонтировали, да и в ближайшем будущем это вряд ли случится. По крайней мере, у властей таких планов нет.

Матвеевская подстанция — самая маленькая в Новосибирске, но очень важная: она обслуживает большой частный сектор и скоростное Бердское шоссе. Здесь спасают людей с инфарктами, высокой температурой и травмами после ДТП шесть фельдшеров в одну смену. Еще на подстанции работают три водителя, диспетчер, старший фельдшер и уборщица.

Само здание — старенький деревянный дом с просевшими дверными проемами. Сотрудники пытаются создавать уют, но отсутствие воды и туалетов невозможно скрыть свежепоклеенными обоями в цветочек.

— Удобства во дворе, водопровода нет, ну что вам еще показать? — разводит руками фельдшер.

Она опасается говорить конкретно, наш приезд сюда не согласован с Минздравом, а потому по телефону фельдшеру рекомендуют вывести нас на улицу. Осматриваем подстанцию снаружи — покосившийся туалет, несколько гаражей, в которые не помещаются машины скорой, и мусорные баки.

На вопрос, как в таких условиях получается работать, сотрудницы Матвеевской подстанции пожимают плечами и говорят, что уже привыкли:

— Днем еще как-то нормально, а вот ночью страшновато, если дверь не закроешь. К нам с ножами приходят разбираться, где скорая. Частный сектор же.

По словам фельдшера, они всё равно ждут, когда реформа хотя бы как-то затронет их подстанцию. Ремонт должны были сделать еще 10 лет назад, когда рейд по подстанциям города устраивала общественница Дарья Макарова:

— Но вот что-то затихло всё. Вот и получается, что все про нас всё знают, но ни до кого не доходит. Вообще нас эта реформа никак не трогает. Подвижек нет ни позитивных, ни каких-то еще.

«Капитальный ремонт не проводился»

Домик-подстанция на улице Тухачевского в Матвеевке появился в 50-х годах прошлого века. Как сообщили в Минздраве, капитальный ремонт там действительно ни разу не проводился.

— Вопрос финансирования строительства нового здания подстанции будет решен при наличии лимитов бюджетных обязательств, — такой ответ пришел из министерства в редакцию НГС.

Всего в Новосибирске работают 13 подстанций. Вернее, сейчас 12 — Пашинскую закрыли на время ковида, перебросив фельдшеров и машины на ближайшую, Калининскую подстанцию. Все 12 обслуживают 10 районов города, но сами учреждения скорой помощи есть только на территории 8 районов — Советского (3 подстанции, включая ОбьГЭС), Первомайского (2 с учетом Матвеевки), Ленинского, Кировского, Октябрьского, Центрального, Заельцовского, Калининского, Дзержинского. Матвеевская подстанция в этом списке не единственная, у которой есть проблемы.

В Минздраве называют две подстанции, здания которых сейчас находятся в плохом состоянии:

— С учетом износа существующих коммуникаций в Первомайском и Калининском районах есть потребность в строительстве новых зданий.

Когда эту потребность закроют — пока непонятно, поскольку в ответе подчеркивается: специальных федеральных или областных программ строительства или реконструкции подстанций для Новосибирска нет. Но в министерстве уточняют, что стараются по мере необходимости регулярно проводить ремонт в учреждениях. Последняя проверка Управления Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей нарушений не выявила.

Почему в Новосибирске не строят подстанции

Общественница Дарья Макарова была одним из инициаторов разработки муниципальной программы для скорой помощи, по которой новосибирские подстанции должны были ремонтировать и отстраивать. Это удалось сделать в 2011 году, но программа просуществовала всего два года. За это время построили лишь одну подстанцию — в Академгородке, на улице Лыкова. Ну а после программу упразднили «в связи с передачей полномочий от муниципалитета в региональный Минздрав».

— Так как я была полномочным представителем Павла Астахова, тогда, 10 лет назад, главный врач скорой помощи Ирина Большакова пригласила меня проехать по всем подстанциям скорой помощи Новосибирска. В рамках, так сказать, моего личного социального расследования о том, какова реальная ситуация в скорой помощи, я и сама хотела это понять. И вот я увидела, что всё очень плохо. Как минимум половина подстанций расположена в зданиях, не приспособленных для их размещения. Вернее, здания как-то были приспособлены, но они не были сконструированы под нужды скорой помощи изначально. Опять же, у большей части подстанций нет гаражей и мест, где они моют и обрабатывают машины скорой помощи. Представляете, чем это чревато? Я увидела, как выглядят эти машины, увидела, в каких условиях работают фельдшеры — это скотство просто, — возмущается она.

Разработанная при ее участии программа должна была действовать в течение шести лет. Планировалось построить мини-подстанции в отдаленных районах, обновить автопарк («уже тогда автопарк был изношен на 86%, некоторые из этих машин ездят до сих пор») и реконструировать или построить новые подстанции.

— Реконструкция должна была быть на Тухачевского, на Эйхе — это Первомайская подстанция, и на Октябрьской, потому что там тоже жесть: был какой-то непонятный объект, то ли бизнес-центр, то ли шопинг-центр, потом он был заброшен, а потом туда перевезли врачей. Из всех пунктов программы удалось сделать только следующее — построили подстанцию на Лыкова, купили реанимобиль, а дальше должны были перейти в Первомайский район. Ну а затем Путин подписал приказ о передаче полномочий в сфере здравоохранения от муниципалитетов в региональные министерства. В нашем случае был горздрав со своим бюджетом — он перестал существовать. А все наши проекты, все мощности перешли в Минздрав. Соответственно, заксобрание, которое ведает бюджетом, было не готово, что на них свалится такое огромное количество городских проектов. Они заморозили большую часть, — рассказывает она.

В числе замороженных и оказалась программа горздрава. Спустя 8 лет после этого в системе скорой помощи города, как считает общественница, не поменялось ровным счетом ничего:

— Ситуация плачевная не только на Матвеевке. Вот, например, те подстанции, где нет мойки машин, вынуждены через весь город ездить либо на подстанции, где всё это есть, либо на какие-то автомойки. А подстанций, на которых есть гаражи и санобработка, у нас всего четыре примерно. То есть треть только оснащена этим. Или вот подстанция на Эйхе — там же просто ужас. Даже если сравнить с Матвеевской: там миленько, уютненько — ощущение, будто приехал к бабушке в деревню. А вот на Эйхе фельдшеры делят одно помещение с гаражом ДЭУ.

При этом она опасается закрытия подстанций, в том числе маленькой Матвеевской, поскольку та обслуживает важный кусок трассы. Перестраивать ее, уверена Дарья Макарова, никто в ближайшее время не будет. А самое простое решение — закрытие — приведет к тому, что даже пострадавшие в ДТП на Бердском шоссе будут получать помощь не через 20 минут, как того требует регламент, а сильно позже.

— Фельдшеры просто в адище работают, а есть ведь еще бесконечные претензии пациентов. Нагрузка психологическая — огромная, и то, что они вообще работают, — это уже чудо, — добавляет она. — А вот то, что врачи работают в «хлеву», — ну тут уже спасибо Министерству здравоохранения и лично от меня Владимиру Путину. Потому что это было его решение, его приказ. Так по всей России было, возможно, кому-то это помогло, а для нашего города — катастрофа. Врачи не виноваты, что работают в таких условиях. Вы бы пошли работать туда, где нет удобств? Вот они пошли, они — герои. Потому что знают, что никто, кроме них.

Взгляд фельдшера на проблемы скорой помощи

К проблеме развития подстанций скорой помощи фельдшер с пятилетним стажем Евгений (имя изменено по его просьбе) относится философски — лишь бы был в наличии весь медицинский инструмент, а в остальном работать можно. Он трудится на одной из самых больших подстанций города, а о проблемах, с которыми сталкиваются сотрудники отдаленных подстанций, наслышан от коллег.

— Моя знакомая два года проработала на Матвеевке, так что я в курсе, как там. Сейчас ушла работать в поликлинику, не жалуется. Проблема, я думаю, есть в распределении фельдшеров по подстанциям. Отдаленные подстанции всегда требуют больше внимания со стороны фельдшеров. Может быть, поэтому там работают такие опытные, матерые фельдшеры. Но есть и такое, что от сверхнагрузки они уходят либо на другие подстанции, либо уходят из медицины вообще. Но это профессия такая, может сожрать за три секунды. Люди могут трое суток отработать и уволиться. Вот студенты медвузов приходят, а потом такие: «Нет-нет, я не хочу так работать, я боюсь», — говорит он.

Сам Евгений из профессии пытался уйти лишь однажды — после особенно сложного вызова. Тогда его вызвали к молодому человеку с передозировкой наркотиков, а друг этого парня запер молодого фельдшера в квартире, ударил по лицу и пообещал не выпустить живым, если его приятелю не помогут. Евгений кое-как отбился, пришел к руководителю, подал заявление об увольнении, но все-таки ушел в двухнедельный отпуск. А потом вернулся на подстанцию спустя два дня отдыха.

— Я бы хотел сказать, что у нас на скорой помощи в Новосибирске всё плохо, но я так не могу. Потому что я знаю, что есть и хуже, да во многих регионах так. Но есть, конечно, к чему стремиться. Вообще это вопрос всероссийский — развитие подстанций скорой помощи. Я наслышан, что собираются у нас на МЖК, на Снегирях и еще где-то в отдалении делать мини-подстанции. Это, наверное, как-то поправит ситуацию, — рассуждает фельдшер. — Но есть и проблема кадров — они расползаются по всей стране только так. Кто-то едет в федеральный центр, кто-то ушел в ковидные госпитали, потому что там платят больше. Их, наверное, можно отчасти понять, нельзя сказать, что это плохие люди, — у них есть дети, ипотеки, кредиты. Я понимаю и то, что как только там перестанут платить эти огромные деньги, люди вновь вернутся сюда, на скорую помощь. Не факт, что всем удастся — кого-то начальник уже не хочет видеть, потому что бросили нас в трудное время. Думаю, просто не должно у нас спасение жизни на скорой оцениваться в 30 тысяч рублей в месяц. Неправильно это.

С чем приходится сталкиваться фельдшерам во время работы, как они вынуждены отбиваться от нападающих на вызовах и что можно сделать, чтобы изменить ситуацию, фельдшер скорой помощи Сергей Комлев рассказал в своей авторской колонке.