В барабинской больнице умерла трёхмесячная девочка — её привезли с повышенной температурой

Первого марта в Барабинскую центральную районную больницу привезли трехмесячную Еву Климову — накануне у девочки была повышенная температура 37,7 градуса. Через два дня она умерла. Мама ребенка Елизавета Климова и бабушка Людмила Казакова винят во всем врачей — еще во время лечения они жаловались, что те игнорировали ухудшение состояния ребёнка: Еве с каждым часом становилось всё хуже и хуже. После неоднократных жалоб девочку перевели в реанимацию, но было уже поздно. Региональный минздрав сейчас проводит проверку, а семья Климовых обратилась в прокуратуру и Следственный комитет. Подробности этой истории узнала журналист НГС Мария Тищенко.

Ева Климова родилась 28 ноября 2019 года, её регулярно взвешивали, осматривали, ставили положенные прививки. Бабушка Людмила Казакова говорит, что малышка была здоровой, но если и болела, то как и большинство детей. В полтора месяца — в середине января 2020 года — Ева начала чихать и кашлять, тогда Елизавета Климова в первый раз попыталась вместе с дочкой лечь в стационар барабинской больницы.

— Полежали три дня, и Лиза говорит: «Мама, здесь такой кошмар: дует, одеяло не дают, ничего не делают». Решили, что будем теми же лекарствами дома лечить, написали отказную, — вспоминает Людмила Казакова, бабушка Евы.

После этого случая, по их словам, с Евой всё было хорошо. 27 февраля Лиза с дочкой поехали на УЗИ в больницу. И бабушку, и маму возмущает, что нужный кабинет находится в проходном месте. Они предполагают, что девочка могла заболеть ОРВИ после этой поездки на УЗИ — Еве стало плохо буквально на следующий день. Она плакала, горло было красным, поднялась температура и, говорит бабушка, во рту малышки появилось что-то, похожее на стоматит. Они вызвали скорую, врачи которой подтвердили, что это стоматит, и посоветовали вызвать педиатра. Он пришёл в тот же день и, по словам бабушки, подтвердил диагноз. На следующий день снова пришел — для осмотра.

— До ночи температура не падала, изменений никаких: ей всё хуже и хуже, утром 1 марта мама обнаружила отёк на глазу, и в три часа дня они легли в больницу.

Лиза беспокоилась, что дочке становилось хуже, но врачи, по её словам, отвечали лишь, что знают, что делают. Сначала бабушка Евы пыталась успокоить дочь по телефону, просила не тревожить врачей, не устанавливать самостоятельно диагнозы. К вечеру 1 марта у Евы отёк глаз, она плакала, но ещё ела.

— Просто положили ребёнка на кровать матери, и она билась. Надо было Еву спасать, а они анализы сразу не брали. Где действия хоть какие-нибудь?! — недоумевает бабушка девочки.

На следующий день состояние Евы ухудшилось.

— Ночь они лежат, ей ещё хуже. Я звоню в больницу, спрашиваю, почему ничего не делают, а они говорят, что всё хорошо и под контролем. «Стоматит и лёгкие сопельки», — сказали мне по телефону. Ева то плакала, то замолкала. К утру она уже молчала, лежала и просто похрюкивала. У неё пошёл отёк в нос. Её надо лечить, а ей делают снимок, который расшифровывают только в шесть часов вечера 2 марта, — поясняет Людмила Казакова, бабушка Евы.

«Посмотрите — она уже не шевелится»

Людмила Казакова утверждает, что в расшифровке обследования указали на бронхит. Вечером 2 марта Людмила созвонилась с дочкой и внучкой по видеосвязи и испугалась, увидев состояние ребёнка. Левая сторона, по её словам, практически полностью отекла. Лиза добавляет, что у Евы к тому моменту через нос вытекали сопли с кровью. Она отказывалась есть, ей поставили зонд.

— Я звоню и говорю: «Вы вообще обалдели, вы ребёнка смотрели?». А мне: «У вас сделан снимок, бронхит. Пускай лучше мама сопли ребёнку вытирает и качает её побольше. Она что, не может с ребёнком справиться?» Я говорю: «Так она не плачет, вы зайдите и посмотрите — она уже не шевелится». Тогда они забегали: поставили зонд для кормления, капельницу, принесли бокс стеклянный (до этого Ева лежала на одной кровати с мамой. — Прим. ред.), положили туда, а ребёнку всё хуже, — пересказывает Людмила Казакова.

3 марта состояние Евы еще сильней ухудшилось. Девочка не ела и не справляла нужду. Кроме того, мама Евы жалуется, что к ним в палату, несмотря на тяжелое состояние ребенка, на обучение привели студентов. Тем же утром в больницу приехала бабушка. Людмила Казакова рассказывает, что просила у больницы любой помощи, например, вызвать вертолёт и отвезти ребенка в областной центр, а потом от безысходности ругалась с сотрудниками и тут же писала жалобы в минздрав.

— Надо было реанимацию проводить ребёнку, спасать его, а не студентам показывать. Я панику наведу — они хоть чуть-чуть начинают шевелиться. В итоге занесли ребёнка в реанимацию и начали какие-то действия принимать. Она умирала на их глазах.

«Врачи халатно отнеслись к ребёнку»

В тот день, 3 марта, спустя два дня после госпитализации, Еву всё же положили в отделение реанимации и интенсивной терапии (ОРИТ), но одну. В шестом часу вечера бабушка и мама, Людмила Казакова и Елизавета Климова, добились, чтобы их пустили в реанимацию:

— Мы зашли, постояли. Движений никаких. Её просто спасали — шла борьба за жизнь (к работе врачей в реанимации вопросов и претензий у семьи нет. — Прим. ред.). Посоветовали вызвать батюшку. По документам у неё уже была первая клиническая смерть, но тогда спасли.

Семья действительно вызвала батюшку и покрестила ребёнка около 19:00. После их попросили уйти из реанимации, потому что в 20:00 больница закрывается.

— Посмертно поставили пневмонию. Нам так сказали: «Если бы мы её даже спасли, до 13 лет она прожила овощем», — говорят родные умершей Евы.

Елизавета считает, что если бы её мама не вмешивалась и не требовала положить Еву в реанимации, то девочка умерла бы раньше:

— Врачи халатно отнеслись к ребёнку: думали, что просто сопли, а ей становилось всё хуже и хуже. Если бы мама не звонила, меня не перевели бы в реанимацию (они не хотели нас переводить), и она бы раньше умерла у меня на руках. Никакой бы шумихи не было, если бы не мама (имеет в виду, что никто бы не начал предпринимать какие-то действия. — Прим. ред.). С их стороны никаких движений не было, к ребёнку они не заходили. Она уже носом не дышала второго числа. Упущенное время.

Посмертный эпикриз

В посмертном эпикризе написали, что Ева поступила с острым назофарингитом средней степени тяжести и что ранее лечилась от этого же: с 13 по 15 января стационарно (о чём рассказывала бабушка. — Прим. ред.) и с 11 по 14 февраля амбулаторно с выздоровлением. Состояние ухудшалось. В ОРИТ девочка была направлена с дополненным диагнозом: «острый синусит, реактивный отёк век слева, флегмона орбиты слева под вопросом» (диффузное гнойное воспаление глазничной клетчатки с последующим некрозом. — Прим. ред.).

В реанимации тяжесть состояния была обусловлена сепсисом, септическим шоком, синдромом полиорганной недостаточности (СПОН) — тяжёлая неспецифическая стресс-реакция организма, совокупность недостаточности нескольких функциональных систем, развивающаяся как терминальная стадия большинства острых заболеваний и травм.

В 16:43 у девочки была зарегистрирована остановка сердечной деятельности, восстановлена через 5 минут. В 22:47 вторая остановка, реанимационные мероприятия, проводимые в течение 30 минут, не помогли. Смерть зафиксирована в 23:17, говорится в документах. В посмертном диагнозе значится множество заболеваний, в том числе описанные выше, генерализованная вирусно-бактериальная инфекция, пневмония, менингоэнцефалит и так далее. В протоколе патологоанатома причина смерти указана как септический шок.

Семья Евы написала жалобы в СК, прокуратуру, Росздравнадзор и минздрав.

Официальные комментарии

Главный врач Барабинской центральной районной больницы Константин Довгулёв отказался комментировать по телефону. Журналист НГС направил запрос на почту больницы и в минздрав региона с просьбой прокомментировать случившуюся трагедию.

— По данному факту в СКР проводится доследственная проверка, по её результатам будет принято решение, — сообщил старший помощник руководителя следственного управления СКР по Новосибирской области Дмитрий Чечулин.

Старший помощник прокурора Новосибирской области по взаимодействию со СМИ Дмитрий Лямкин пояснил НГС, что межрайонная прокуратура пока не проводит проверку, так как сейчас ведомственную проверку проводит минздрав.

В региональном минздраве подтвердили, что проводят «ведомственный контроль качества и медицинской деятельности», и объяснили, что до его завершения не могут прокомментировать ситуацию.

В январе в новосибирской больнице тоже умер ребёнок, родители которого винят в смерти врачей: история двухлетней Аделины Кинчаровой обсуждается несколько месяцев — проверки всё ещё идут, а следственный комитет возбудил уголовное дело — «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей».

На этой неделе к этому делу подключилась московский адвокат, которая хочет отстранить врачей от работы и переквалифицировать уголовное дело на более тяжкую статью. Семья умершей Аделины также побывала на съемках Первого канала — публикуем здесь краткий пересказ эфира с участием Александра Гордона.

Больше новостей по теме — здесь.