«Жизнь людей зависит зачастую от везения». Одно утро с бригадой медицины катастроф

Их называют «МЧС среди медиков», а таких центров в России всего 7 — бригаду медицины катастроф вызывают при самых страшных авариях. Корреспонденты НГС побывали на совместных учениях спасателей и врачей в 25-градусный мороз. Рассказываем, как это было.

Ещё нет и 8 утра, а бригада медицины катастроф грузит оборудование, стойки для капельниц, огромную палатку в машины. В Новосибирске –25 градусов, а в поле за городом ещё холоднее, но даже первый мороз не отменит ежегодные учения врачей и спасателей. Ведь ЧС происходят независимо от погоды, праздников и времени дня.

Они работали на самых страшных происшествиях Новосибирска: взрыв газа на Степной 31 декабря 2000 года, пожар в ЦУМе, обрушение крыши конного клуба «Аллюр» в Бердске, ЧП на Ударной, где под завалами оказались рабочие.

— Последний вызов был на Ударную. Есть текущая работа и крупные катастрофы — масштабные ДТП, обрушения. К счастью, они встречаются нечасто. С ежедневными ДТП, пожарами хорошо справляется скорая помощь. Медицина катастроф нужна, когда в обычном функционировании система не справляется, когда перераспределяются потоки, больницы, привлекаются дополнительные силы. Как маленькая часть этих сил — мы, — рассказывает заместитель директора центра Евгений Розуменко.

Врачи и фельдшеры до медицины катастроф работали в скорой помощи, и во многом их обязанности схожи. Однако работа скорой — это ежедневные вызовы, которые идут один за одним. В спокойные дни врачи медицины катастроф учат спасателей и инспекторов ГИБДД оказывать первую помощь пострадавшим, аттестуют их и ждут, когда будут нужны.

На месте ЧС они разворачивают штаб. Внутри такой палатки маленький госпиталь, где есть всё для срочной реанимации и экстренной помощи — техника, койки, капельницы. Врачи признаются, что такая работа учит ждать, а жизнь людей зависит зачастую от везения — как быстро спасатели смогут достать человека и передать его медикам.

— На ЧС постоянное ожидание, пока спасатели работают. Кого они достанут, в каком состоянии. На той же Ударной стена могла обрушиться дальше и завалить спасателей, — говорит Евгений Розуменко. Он шутит, что его врачи «не супермены, которые прыгают прям с вертолёта», но должны быть готовы ко всему.

— К чему быть готовым? К массовым жертвам. Кровь, кишки, рвота — всё это наружу. Это тяжело для простого человека. Представьте: был человек и нет человека, вот голова его лежит, вот мозги его лежат, — рассуждает завотделением экстренной консультативной медицинской помощи Борис Алексеев. — Есть смены, которые сидят в голове — нет-нет, да вспоминаешь. Тяжело об этом говорить. Было одно ДТП: грудная клетка разбита, живот, голова. Пытались. Не смогли. Понятно, что шансов не было, но когда это происходит у тебя на руках — очень тяжело.

Во время крупных ЧС у врачей есть несколько минут, чтобы откачать человека, наложить необходимые повязки, а после отправить в больницу, где есть томографы, операционная и все нужные лекарства. Лица и имена своих первых спасителей пострадавший, скорее всего, и не узнает, но именно эти люди делают так, чтобы у него остался шанс на жизнь.

Медики катастроф хвалят своих коллег из скорой помощи — говорят, что те хорошо работают и их спецбригаду не нужно вызывать на большинство ДТП. Три года назад журналисты НГС провели дежурство вместе с реанимационной бригадой — они рассказали, каково это — за секунды спасти жизнь человеку, о котором почти ничего не знаешь.