Особые люди: Анна в тумане

Этим летом в консерватории не смолкают оглушительные звуки ремонта, который рабочие стараются успеть закончить к новому учебному году. Через пару недель строителей сменят молодые музыканты, а какофонию из грохота рабочих инструментов — мелодии Баха. Очередной семестр будет и у 20-летней второкурсницы оркестрового факультета Анны Слепушкиной, маленькой рыжей девушки со скрипичным футляром в половину её роста. На первый взгляд Аня ничем не отличается от других сосредоточенных молодых скрипачек — она уверенно и легко ведёт за собой корреспондентов НГС по развороченным строителями дорожкам, аккуратно обходя куски бетона.

Аня не смотрит на собеседника прямо — чуть вдаль, будто за него. Её ясные голубые глаза в свете мягкого августовского солнца становятся ещё ярче, когда девушка говорит о любимой музыке Свиридова, Мендельсона или Сибелиуса.

«Как мне говорили родители: петь я начала раньше, чем говорить. Может, родителей это достало, и они отдали меня в кружок вместе с моей сестрой и братом

— это был танцевально-вокальный кружок, с трёх лет я, получается, туда ходила. И в 5 лет они решили отдать меня на подготовительные курсы в музыкальную школу. Пришло время выбирать инструмент, и мне начали говорить — есть барабаны, есть гитара, фортепиано, скрипка. Но скрипка — это самый сложный инструмент, хотя красивый. А это сочетание я люблю. И решила пойти на скрипку», — объясняет Слепушкина.

Проблемы со зрением у Ани с первых дней жизни — она родилась гораздо раньше срока, на 26-й неделе, и не избежала патологии с глазами. Могло быть гораздо хуже — у сильно недоношенных детей обычно куда больше болезней, оптимистично отмечает девушка. Несмотря на инвалидность, родители отдали её в музыкальную школу, а затем в колледж и консерваторию, — для них было очевидно, что у девочки музыкальный талант.

В этом году она перенесла операцию из-за отслойки сетчатки — и один глаз совсем перестал видеть.

Читать с листа ноты консерваторского уровня для неё — задача тяжёлая, но не из-за того, что ей трудно сыграть. Самое сложное — разглядеть ноты со всеми мелкими нюансами, от штрихов смычка до уровня громкости и крошечных пауз. С упорством учёного-исследователя она изучает партию, увеличенную во много раз, и запоминает её сразу наизусть — в отличие от других студентов, которые месяцами не расстаются с нотами, пока не запомнят десятки листов музыкального текста. Так же наизусть Анна запоминает и дороги, по которым ходит, — потому скрипачка безошибочно идёт по зданию вуза и окрестностям.

«Все меня спрашивают, как я вижу, а я не знаю, как ответить, я же не знаю, как видят нормально, поэтому не могу сравнить. Силуэты я вижу, а лицо — если близко-близко подойти. По цветам одежды различаю. Кстати, про цвет…

У меня есть такая "фишка", которая помогает мне быстрее запоминать и ноты. Я все звуки и ноты — каждую по отдельности и в каком-то общем звучании — вижу по цветам.

И эти цвета у каждой ноты, у каждого звучания, каждого мотива и у каждого слова — они разные. И есть сочетания цветов. Я сама это не придумала, абсолютно нет, я не помню, откуда это пошло — а пошло это с раннего детства. Если надо что-то запомнить — я запоминаю цвета, а из этих цветов уже ноты либо буквы. Мне кажется, запоминать даже удобнее, чем стоять играть по нотам — думать про ноты, а не про музыку», — рассказывает девушка.

Анна Слепушкина не всегда была смелой. Младшую в многодетной семье, её долго опекали родители и три сестры с братом — так, что из дома выходила только с кем-то из близких, в школе была на домашнем обучении.

Первая прогулка была страшной — подростком Аня осторожно прошлась по улице в одиночестве и постепенно привыкла к самостоятельному передвижению. А иногда ориентируется даже лучше хорошо видящих людей — однажды она с сестрой собирала грибы в лесу, и девочки заблудились. Но, как гордо говорит Аня, именно она смогла найти дорогу благодаря своей памяти, которая работает даже лучше говорящего навигатора.

По её словам, в Новосибирске она особенно не сталкивалась с грубостью малознакомых людей — всё же ходит она без трости и чёрных очков, ориентируется сама и не жалуется на жизнь. Сейчас девушка живёт со старшим братом — он, конечно, заботится о ней, но не мешает быть самостоятельной.

Моменты, когда хочется впасть в отчаяние, всё же случаются — например, из-за той операции, вдвое ухудшившей и так неважное зрение. Но Аня уверяет, что расстраивалась в мае, когда проходила лечение, а потом поняла: грустить и переживать нет смысла, — и стала надеяться на восстановление глаза.

«О чём я мечтаю? Надеюсь, что что-нибудь такое для нас изобретут, чтобы можно было с листа нормально читать, чтобы попасть в оркестр.

Я, конечно, играла в оркестре в колледже. Но нам там дают программу на полгода — и она не обновляется. За это время я успевала выучить партии. В оперном, например, репертуар каждый день меняется — а пока я читать с листа не могу. Но классно было бы играть в оркестре», — задумчиво признаётся музыкант.

Аня не показывает печали, стараясь сменить минорную тему про зрение, и тут же говорит о вариантах будущего — если не оркестр, то можно создать группу с приятелями-музыкантами или заниматься с детьми. Она отмечает, что в её жизни много радости, пусть даже многого она не видит, — например, с ней всегда любимая музыка. Девушка слушает её постоянно — не важно, академические произведения, поп или рок, — за исключением прогулок по улицам, когда нужно вслушиваться в шум города, запомнить звучание и цвета новых дорог, чтобы идти по ним как все обычные люди.

Читайте также:

«Девушка без прошлого»

Длинные ресницы, модельная худоба и начало блестящей карьеры юриста — жизнь молодой сибирячки Ирины Ганицкой была бы прекрасной, если бы не мучительные головные боли. Из-за редкой болезни она может забыть свою жизнь в один миг — таких людей всего 400 в мире.