Раньше кочевали, теперь тут живут. В пустующий дом Янки Дягилевой заселилась цыганская семья

Дом на Ядринцевской, где жила новосибирская певица Янка Дягилева, хоть и не признан памятником, но находится под пристальным вниманием горожан. Пять лет назад поклонники Дягилевой добились разрешения повесить на нём мемориальную доску. В этом году разгорелись жаркие споры о судьбе дома. Одни считают, что он не достоин называться памятником. Другие уверены, что такие здания нужно беречь и в доме известной на всю страну рок-певицы можно, например, сделать музей сибирского рока. На днях жители улицы сообщили в редакцию НГС, что в дом Янки Дягилевой «самовольно заселяется цыганский табор». Корреспонденты побывали в гостях у этой семьи.

За заколоченной калиткой дома № 61 на Ядринцевской натянуты веревки, на которых сушатся детские колготки, кофточки, цветные полотенца и одеяла. Дети прилипли к окну, чтобы посмотреть, кто пришел к ним в гости. На пороге нас встречает аккуратно одетый мужчина.

— Да, пожалуйста, проходите, — хозяин дома представляется Юрием. — Со второго числа мне здесь жить разрешили. Они же купили это всё, все эти дома. Вот мы неделю тут и живём.

Он, его жена и пятеро детей, младшему из которых ещё нет четырёх, живут на одной половине дома — как раз в той квартире, где жила Янка Дягилева. Вся семья спит на полу 15-метровой комнаты, зато, говорит хозяин, тут тепло. Деревянный пол они застелили тонкими покрывалами. Пока Юрий рассказывает свою историю, дети смотрят мультик про кота Леопольда.

Юрий говорит, что пожить им здесь разрешили до марта-апреля. С момента заселения они с супругой успели только отмыть квартиру, а в ближайшее время хотят сделать небольшой ремонт. До этого семья жила в частном доме неподалёку, но он их не устраивал — разваливается, к тому же зимой там очень холодно, печь не прогревается...

— Я с 97 года жил на Семьи Шамшиных. Меня все соседи знают, милиция. А эти-то меня не знают. Я попросился тут жить, а меня не пускают. Говорят: «Нет, вы цыгане, будете наркотиками заниматься». Я отвечаю: «Вы что, мы занимаемся одеждой и металлоломом». Хозяин: «Не верю, только через участкового». Ну, участковый так участковый, позвал участкового, — рассказывает Юрий про свои переговоры насчёт жилья с владельцем дома.

В июле 2019 года стало известно, что владельцем квартиры в доме, где жила Янка, теперь является новосибирская компания «Главное звено». По сведениям ЕГРН, с января 2019 года квартира принадлежала компании «Сирень», которая, в свою очередь, выкупила её у семьи новосибирцев. Обе компании, под данным «Контур.Фокуса», являются застройщиками и генеральными подрядчиками, при этом принадлежат одному человеку — Алексею Капустину. Он также владеет рядом компаний, входящих в новосибирскую строительную группу «Расцветай».

Тогда же в компании «Расцветай» объяснили, что прорабатывают вопрос по сохранению этого дома. А в управлении по жилищным вопросам мэрии сообщили, что все квартиры в доме на Ядринцевской, 61 находятся в частной собственности и за разрешениями на новое строительство на участке рядом с домом в мэрию никто не обращался. На запрос НГС по поводу того, кто сейчас живёт в доме Дягилевой, в компании отвечать не стали, лишь подчеркнули, что планов сносить здание нет.

Юрий собирает металлолом, но сейчас он временно не работает, потому что сломалась машина и нет возможности ездить по деревням. Пока, говорит он, работает только жена. Она покупает на барахолке вещи и перепродаёт их на Центральном рынке.

Их семья выбрала эту квартиру из-за печки. Во второй квартире печи нет, зато полы с подогревом, а это будет дороже — не меньше 15 тысяч в месяц. К тому же печка, считает он, надёжнее, — если вдруг свет отключат, то никто не замёрзнет. С арендодателем они договорились на 5 тысяч рублей плюс оплату электричества.

— У нас всё через счётчик, всё культурно, — говорит Юрий. — Когда заехал, то записал, чтобы не платить за чужое. Тут рядом жили Ваня и Оля, но в понедельник съехали. Они 10 месяцев назад еще получили деньги за дом, но их просили пожить, чтобы не дай бог бомжи не понаехали. А я тоже боюсь один здесь жить. Если бомжи сюда проникнут — подожгут, не успеем выйти.

Старшая девочка — блондинка по имени Снежанна. «У нее бабушка русская, в Ставрополе живет. Жена у меня наполовину русская. У нее отец цыган», — объясняет Юрий, показывая на троих светловолосых детей.

Раньше Снежанна ходила в школу, но читает она все равно плохо. «Там одни цыгане и русские, только бедные, — объясняет Юрий. — Дети между собой ругаются, матерятся, а им хоть бы хны. Дочка приходит, жалуется, что другие цыгане там ее обижают. Но если я сейчас буду впрягаться, то другие пойдут. Я бы, конечно, хотел, чтобы они ходили в школу. Но не взяли что-то... А в русскую школу отдать — денег у меня не хватит».

В школе, объясняет Юрий, их попросили пройти врачей, в том числе психолога. Но пока до этого дело не дошло. Рядом жила соседка, которая, как говорит Юрий, немножко учила детей грамоте — за 50 рублей в день.

— Вась, иди сюда, — кричит он своему трёхлетнему сыну, который бегает по двору в летних сланцах. — Младший у нас что-то плохо говорит, даже по-цыгански. Конечно, плохо без школы. Мы сами не ходили. Ну, знаете, кочевали же раньше. 2–3 месяца в одном городе, потом в другой переезжали. Отца уже нет с 2012 года. Он и бензопилами занимался, и инструменты продавал. Но потом заболел, почки отказали. Мать сейчас живёт в Октябрьском районе с младшими. Если сломают этот дом, то я туда перееду.

О том, что их нынешний дом непростой, Юрий знает.

— Да, дом исторический. Дегтярёва, а нет, Дягилева. Она музыкант, поэт. Мне соседи про неё говорили. Но она не здесь умерла, она утонула, — уверенно говорит постоялец. — Конечно, интересно, это же всё древнее, считай. Песни, вот это вот всё...

С творчеством рок-певицы Юрий пока не знаком, но выразил желание её послушать. А напоследок сказал, что главное для людей — чтобы был свой угол.

Частный дом, в котором жила новосибирская певица и поэт Янка Дягилева, стал предметом обсуждения ещё несколько лет назад, когда поклонники Дягилевой добивались разрешения повесить на нём мемориальную доску. В этом году общественники, чиновники, историки и музыканты затеяли спор о том, можно ли сносить дом, или всё-таки сделать его памятником. В спор вступили директор краеведческого музея, писатель и даже швейцарский профессор Томаш Гланц, изучавший советскую культуру.