Юра руки-ножницы (фоторепортаж)

Юрий Овчинников встречает корреспондентов НГС.НОВОСТИ в наполненном диковинными вещами и редкими книгами кабинете. За обыкновенной серой дверью с табличкой «руководитель группы ландшафтной архитектуры и фитодизайна» скрывается двухэтажный микромир с библиотекой редких книг о ботанике, масками ручной работы и филиппинскими растениями, которые можно собирать как пазлы. Ножницы в его руках становятся будто живыми — так неожиданно и стремительно он принимается обрезать листья на попавшемся под руку деревце-бонсае.

«Когда сажают растение в горшок — соответствующе сформированное дерево называется уже бонсаем. Важно сказать, что растение-бонсай не угнетается человеком, человек-бонсаист его всяческими способами пытается заставить активно расти. И в результате этих попыток дерево начинает цвести, плодоносить, давать новые побеги, листья. Мы обрезаем и корни, и листья, и стволы с одной целью — чтобы ему было хорошо. Все просто: если оно дает плоды — значит, не мучается», — заверил он.

Среди сочно-зеленой оранжереи Ботанического сада СО РАН он особенно похож на худого маленького эльфа со слегка оттопыренными ушами и взъерошенной серебристой головой. Юрий Викторович признается, что не помнит точного числа деревьев из своей редчайшей для России коллекции бонсаев, но их точно больше 300, включая уличную экспозицию. В здании ботсада нет отдельной бонсай-комнаты, так что маленькие деревья в горшках здесь повсюду: на подоконниках в оранжерее, в коридорах и на входе. Они разные — вволю разросшиеся и обвившие корнями глиняные сосуды, минималистичные, крепкие и хрупкие, метровые и совсем крохотные.

Сотрудник ботсада поясняет — в Японии бывают бонсаи, которые достигают высоты 1,5 м, а самыми маленькими считаются бонсаи по 5 см и меньше. «Причем они цветут, плодоносят. Единственная проблема — их сороки утаскивают, там же горшок — это наперсток буквально», — смеется Юрий Викторович.

Он рассказывает о китайцах — основоположниках искусства бонсай — и о японцах, создавших правила игры. «Засунули в рамки, определили высоту, ширину, долготу, расположение, они все очень четко поставили это дело на поток. Куча правил, за которые нельзя выходить. Вплоть до угла наклона веток.

Есть бонсаи, возраст которых насчитывает тысячу лет. Это не значит, что их тысячу лет кто-то выращивал: самые дорогие, самые ценные бонсаи — это ямадори, взятые из природы. Эти растения могут быть очень старыми — по 300–400 лет.

…Как-то девочка пришла покупать бонсай и спросила: "А ему сколько лет?" — "26!" — ""Ооой, как мне!". Подумала-подумала и такая: "А когда он преставится?". Девушка о вечности задумалась!

Так вот, искусство бонсая заключается в том, чтобы где-то растущее дерево притащить, принести в культуру, засунуть в маленький компактный горшочек и радоваться», — поясняет Юрий Овчинников.

Несмотря на биологическое образование, по части бонсаев Юрий Викторович самоучка и начал выращивать их в советском Новосибирске по тонкой книжке «Выращивание карликовых деревьев по японскому способу» — она попалась ему в 1979 году. По его словам, 30 лет назад ему «стало нечего делать» в сибирском ботсаду и он решил делать бонсаи из различных деревьев: фикусов, яблонь, сосен, можжевельников, кедров, курильского чая — да из чего угодно.

«На самом деле эти знания то сверху, то сбоку приходят. Надо иметь чутье. Какую форму примет дерево? Это все зависит от божественного провидения и руки мастера. Я формирую растения отчасти по наитию, соблюдаю, конечно, правила, но направление подсказывает само дерево», — на минуту становится серьезным Овчинников.

Но секундой спустя шутит над проходящей параллельно экскурсией для школьников.

— А вот этот папоротник сам себе делает горшок! — хвастается детям женщина-экскурсовод, пока Юрий Викторович тихо посмеивается: «Сам же туда и ходит, ага». И признается, что не водит экскурсии — надоедает говорить одно и то же.

Юрий Викторович останавливается у полки с особой гордостью, внешне не самым примечательным бонсаем. «Растение попало к нам в руки из лап Лужкова. Мэр Лужков был одарен бонсаем. Периодически, раз в год, он отдавал его на воспитание в главный ботанический сад. При этом писали письмо референты мэрские: "Не соизволите ли вы поставить наш бонсай в ваше заведение?". Они соизволяли. Тут как раз я приехал в командировку, отрезал веточку — и у нас теперь мэрский бонсай», — заявил он.

Любое растение может стать бонсаем, главное — соблюдать пригодный для него температурный режим. Далеко не один бонсай возвращался в ботсад, потому что покупатели не могли понять, как ухаживать за ним, поясняет Юрий Викторович. Так, растение гибло и сохло, и новый хозяин, уже заплативший деньги (около 4–5 тыс. руб. за одно деревце), приносил его Овчинникову — и тот его выхаживал. Такой круговорот растений он называет «меценатством».

«Люди насмотрятся фотографий в глянцевых журналах и думают — вот какая красивая штука, поставлю в интерьер. Поставил и стоит. А оно засыхает. Его как минимум нужно поливать правильно. А не как блондинки. Они покупают бонсай, а потом говорят: "Ой, что-то он у меня сохнет, листья отваливаются". А что вы с ним делаете, спрашиваем. Да брызгаю. Пш-пш-пш (изображает пульверизатор. — М.М.). Слушайте, ну себя так брызгайте», — возмущается хранитель.

Он перескакивает с темы на тему довольно внезапно — и рассказывает о случае с бывшим директором ботсада Вячеславом Седельниковым. «Пришел какой-то состоятельный дядька и, проходя по лестничному маршу, увидел там шикарную шефлеру — ниспадающую каскадами на центральной лестнице. Он такой: "Мне она так нравится, давайте я ее за миллион куплю!". Директор растерялся… Когда он мне эту историю рассказал, я ему сказал: "Разочаровался я в ваших коммерческих способностях. Я бы согласился, даже не договариваясь!"», — с большим удовольствием пересказывает Юрий Викторович.

Если бонсай пересадить обратно в землю, из него вырастет обычное дерево стандартных размеров, на нем появятся ветки. А все, что дерево «приобрело» в контейнере, — быстро забудет и потеряет.

Юрий Викторович вдруг спрашивает: «Вы знаете, есть утверждение, что среди растений нет пенсионеров? Если ветка оказывается закрыта от солнечного света, она перестает расти. И ветке этой никто из соседних не будет помогать. Но если вдруг ветка получит достаточно света — она проснется от многолетней спячки, поднимется вертикально и будет расти».

Вопрос, трудно ли быть современным ученым, Овчинников обрывает:

— Я не ученый вовсе.

— А кто же тогда?

— Так, артист! Знаете, иногда приходит посетитель, на которого не хочется тратить много времени. Тогда я нахожу подходящий бонсай и начинаю его обрезать (улыбается и обрезает ближайший бонсай. — М.М.). Не смотрите так, я же не скажу вам — идите на фиг, мне некогда. Я воспитанный.