«Мы утерли нос DeBeers»

По госконтракту с Роснедрами от 17 мая 2010 года специалисты Института геологии и минералогии СО РАН ведут разведку новых площадей по добыче алмазов. Цена контракта, который рассчитан на три года, составляет 200 млн руб. Положительные результаты работы видны уже сегодня. С россыпи «Аэродромная коса» (Якутия) привезли около 300 алмазов из семикубовой пробы. А еще — и это можно считать основным итогом экспедиции — новосибирские геологи подтвердили алмазоносность промышленного значения на четырех участках Сибирской платформы. Более подробно о настоящем и будущем алмазодобывающей промышленности в Сибири корреспонденту НГС.НОВОСТИ рассказал директор Института геологии и минералогии СО РАН Николай Похиленко.

Справка: Похиленко Николай Петрович (род. в 1946) — российский ученый-геохимик, член-корреспондент РАН, доктор геолого-минералогических наук, депутат Законодательного собрания НСО. С 1968 года занимается прогнозированием и поиском алмазов в России за рубежом. В 1994-м открыл месторождение алмазов на озере Снэп-Лейк в Канаде. Женат, двое детей.

Николай Петрович, за прошедший год ваши специалисты обследовали шесть площадей Сибирской платформы в Якутии. Алмазоносность подтвердилась на четырех участках. Можно ли говорить о том, что в Сибири появилось четыре новых месторождения алмазов?

Ранее находки алмазов на этих территориях были, но недостаточно надежной была оценка перспектив их промышленной алмазоносности. Для получения объективных оценок требовалось взять большие пробы и обследовать прилегающие территории, что и было сделано нашими отрядами. На четырех из шести участков были выявлены новые площади, которые существенно расширяют перспективы обнаружения новых коренных источников алмазов в их пределах. Об открытых месторождениях говорить пока рано. Но нам удалось намыть значительное количество алмазов, которые предстоит изучить и сравнить полученные данные с характеристиками алмазов из известных источников

Открыть новое месторождение — это трудно?

В два последних десятилетия — очень трудно. Территории со сравнительно простыми геолого-поисковыми ситуациями уже давно изучены, и в настоящее время нам приходится смещаться на поиски алмазов на площади с последовательно усложняющимися геолого-поисковыми обстановками. Сейчас мы работаем в рамках контракта с Роснедрами (Федеральное агентство по недропользованию России. — А.Н.) — проводим оценку перспектив выявления на территории Сибирской платформы новых источников алмазов. Прежде чем отправиться в экспедицию, надо иметь четкие представления, где именно можно искать алмазы. Для этого есть достаточно широкий набор геологических критериев.

Платформы бывают огромными по площади, но кимберлиты — особо глубинные породы, содержащие алмазы, — есть далеко не везде. Поэтому мы всегда используем предварительные данные геологов, которые работали на изучаемой площади до нас. Первая экспедиция на новую территорию носит, как правило, прогнозно-оценочный характер.

Сколько человек входит в отряд и как они работают на оцениваемой территории?

Отряд геологов состоит из 6-7, иногда 4 человек. На данный момент в Якутию отправлено 9 отрядов — 3 уже приступили к работе, остальные ждут вертолета. До начала работ необходимо с максимально возможной детальностью изучить характер геолого-поисковой обстановки на выбранной территории, от чего во многом зависит набор используемых поисковых методов.

Например, в Канаде мы работали с ледниковыми отложениями. Изучали нижнюю их часть вблизи контакта с кристаллическими породами, находили индикаторные минералы, ставили геофизику, бурение и прочее.

Здесь, в Сибири, в северной части платформы, дела обстоят несколько сложнее. Нам приходится работать с осадочными отложениями разных возрастов. Самые простые случаи — это территории, где трубки выходят практически на земную поверхность или прикрыты двумя-тремя метрами делювиальных отложений, тогда мы действуем очень просто. Идем по берегу реки, берем шлихи, находим в них индикаторные минералы кимберлитов, ставим геофизику и начинаем разбуривание. Но это самая легкая ситуация. Большинство территорий, простых в поисковом отношении, уже изучены, и сейчас приходится работать в более сложных ситуациях. Но у нас есть авторские методики, можно сказать ноу-хау, позволяющие адекватно оценить поисковую ситуацию и выбрать оптимальный, наиболее эффективный и надежный набор методов.

Хватает ли у ваших экспедиций технического оснащения?

Вполне. Тем более что на начальном этапе поисков техники сложнее молотка, лопаты и простого микроскопа геологу обычно не требуется. Это уже потом, в институте, мы пользуемся самыми современными сканирующими микроскопами, электронными микрозондами, масс-спектрометрами для тонких исследований минералов.

Кого сейчас можно назвать мировым лидером алмазодобывающей отрасли?

Не знаю, как насчет лидерства, но компании DeBeers нос мы утерли. Последнее мультимиллиардное месторождение алмазов совершенно нового генетического типа было открыто двумя канадскими компаниями в 1998 году на северо-западе Канады. Я осуществлял геологическое руководство проектом, и все его поисковые группы возглавлялись сотрудниками нашего института.

Затратив 36 млн долларов на поисковые работы, мы нашли месторождение, где только до глубины 1 км запасы руды составляют 63 млн тонн, стоимость содержащихся в ней алмазов оценили в 21,5 млрд долларов.

До нас там три года работала компания DeBeers, а также две канадских компании. Не добившись никаких результатов, они с этой территории ушли. Одна из причин неуспеха — устаревшие поисковые технологии, которыми пользовались DeBeers и канадцы.

Мне за открытие месторождения в Канаде в 2007 году вручили «алмазный Оскар» — Международную алмазную премию им. Хьюго Дамметта. Это очень редкая награда, во всем мире ее лауреатов всего 14, в том числе только один в Евразии.

С моей точки зрения, и уровень успехов отечественной алмазодобывающей промышленности, и те открытия, которые делают наши геологи-практики и геологи-ученые, позволяют утверждать, что на сегодняшний день Россия — один из лидеров и алмазодобывающей промышленности, и алмазной геологии.

Николай Петрович, в каких еще экспедициях принимали участие лично вы?

С 1968 года по настоящее время я активно участвую в работах прогнозно-поискового плана, нацеленных на развитие сырьевой базы алмазов на территории Сибирской платформы. В общем я отработал в Якутском Заполярье 26 полевых сезонов. В результате были поставлены на баланс около 150 млн каратов алмазов.

В 1976–1989 годах мне довелось прогнозировать, открывать и изучать алмазные месторождения Архангельской провинции. Эта работа, проводившаяся под руководством академика Н.В. Соболева, была отмечена правительственной наградой. С 1991 по 1997 года совместно с американским академиком Ф.Р. Бойдом проводил масштабные исследования в Институте Карнеги в Вашингтоне, тесно сотрудничал с учеными других исследовательских центров США, Англии, Австралии, Германии. В 2001 году мною был сформулирован прогноз о наличии новой алмазоносной провинции в бассейне реки Маккензи, Канада. Этот прогноз подтвердили результаты поисковых работ сезонов 2002–2006 годов.

Как вы считаете, хватит ли богатств Сибири, чтобы и дальше кормить всю Россию?

Совсем неосвоенных и малоосвоенных месторождений на территории Сибири еще довольно много. К примеру, один из наиболее перспективных проектов связан с «раскруткой» уникального Томторского месторождения (северо-запад Якутии, на границе с Красноярским краем) редких и редкоземельных металлов — ниобия, скандия, лантана, церия, тяжелых лантаноидов. Они сейчас широко используются в металлургии, электронике, лазерной технике, самолето- и ракетостроении, точной механике.

Ниобий — это легирующая добавка к стали высокой прочности с низким коэффициентом термического расширения. Из такой стали делают бесшовные рельсы. Поезда на них могут развивать большие скорости.

Насколько истощены существующие месторождения полезных ископаемых?

За все месторождения ручаться, разумеется, не могу. Но в алмазодобывающей отрасли запасов месторождений, действующих сегодня в Якутии, хватит лет на 15 лет. Запасы есть еще, но открытый способ добычи уже сейчас заменяется шахтовым, и в дальнейшем добывать алмазы там станет экономически нецелесообразно. Трубка «Мир» уже разрабатывается шахтовым методом, на очереди — трубка «Удачная». Именно поэтому Роснедра озаботились разведкой новых месторождений.

Какие месторождения, по вашему мнению, могут стать самыми прибыльными в XXI веке?

Редкие и редкоземельные металлы, о которых я говорил ранее, — это компоненты технологий будущего. Из них получаются новые материалы с совершенно фантастическими свойствами. Они помогут развивать и ядерную энергетику, и ракетную технику, и оптику, и многие другие отрасли.

На Томторе есть участок Буранный, запасы редких и редкоземельных металлов которого оценены в 127 млрд долларов. А общих запасов этого месторождения хватит всему миру, при нынешнем потреблении, лет на 200.

Это позволит наладить сотрудничество с высокотехнологичными зарубежными компаниями, привлекать их к освоению территорий и вместе изготавливать изделия из добытого сырья. Сейчас у нас монопольные права на месторождение, а в той же Японии, например, есть весьма продвинутые технологии, где требуются металлы Томторского месторождения. Стоит объединить ресурсы и использовать с наибольшей пользой, чтобы не превратиться в бездумных поставщиков.

Анна Наумцева

Фото thinkstockphotos.com (1), автора (2, 3)