«Пришла анонимка, арестовали 50 человек, прадеда расстреляли». Истории репрессированных сибиряков

В Новосибирске прошла акция «Возвращение имён», посвященная Дню памяти жертв политических репрессий. Участники по очереди читали список жителей города, которые были несправедливо осуждены и расстреляны в 30-х годах прошлого века. Корреспондент НГС поговорил с участниками акции, которые рассказали истории своих семей.

Акцию организовало местное отделение общества «Мемориал», она проходила у монумента памяти жертвам политических репрессий в Нарымском сквере. Рядом с монументом организаторы поставили небольшой грузовик с экраном, на котором транслировались списки жертв и кадры кинохроники. Участники (ими могли стать любые желающие) по очереди выходили к микрофону и зачитывали имена, дату, когда приговор был приведен в исполнение, и дату реабилитации. В списке были только те осуждённые, чья невиновность была установлена реабилитационной комиссией.

Как рассказала один из организаторов акции Алла Дергачёва, в списке более 400 имён жителей Новосибирской области, но это только малая часть жертв. Сама Алла знает как минимум о четверых членах своей семьи, которые были осуждены в конце 30-х годов по «политическим» статьям. Обвиняемым, как правило, вменялось участие в неких террористических организациях. Вот их история:

— Прадеда и его родного брата расстреляли. Они были ремесленниками, держали свою мастерскую, жили в Тобольске. Гонения начались еще в 20-х годах, их лишили избирательного права. Затем они уехали в Новосибирск, надеясь начать здесь какую-то новую жизнь. Прадед работал плотником на стройке оперного театра. Там были какие-то проблемы со сроками выполнения работ, в органы пришла анонимка, возбудили дело и арестовали сразу человек 50. Нужно было на кого-то спихнуть ответственность, и в НКВД придумали какую-то террористическую организацию.

Брат моей бабушки отсидел 10 лет. Его забрали в 1940 году. Обвинения были какие-то абсурдные — ему вменили участие в террористической организации и пропаганде. Последнее особенно удивительно, поскольку он был неграмотным. Ещё об одном родственнике я узнала случайно, когда начала искать информацию о своей семье и нашла его имя в списке репрессированных.

Пока в конце 80-х не началась кампания разоблачения, в нашей семье об этом старались не вспоминать. У нас даже справки о реабилитации не сохранились. Люди боялись и пытались поскорее забыть обо всем. Я узнала, когда уже была достаточно взрослой, — рассказывает Алла Дергачёва.

«Врач пожалел прадеда и согласился оформить его как умершего»

Разумеется, не все осужденные были расстреляны, большинство получали разные сроки заключения. Но даже с небольшим сроком в лагере нужно было ещё выжить. Вера Смоленская рассказала историю своего прадеда:

— Он был крестьянином, жил на Алтае, где его и арестовали. Привезли в Новосибирск, здесь он сидел в пересыльной тюрьме — она была рядом с Нарымским сквером (сейчас на этом месте построили жилой комплекс. — Прим. ред.). Суд прошёл очень быстро, прадеда приговорили к трём годам, а его родного брата — к десяти. Прадеда отправили в лагерь в Новокузнецке, там он работал на руднике, потом попал под обвал и получил серьезные травмы. В госпитале врач, пожалев прадеда, согласился оформить его как умершего, а он сам каким-то чудом, покалеченный, смог добраться до Алтая, где вскоре всё равно умер.

Анварь Алямов до сих пор пытается добиться (теперь уже от ФСБ) причин, по которым его семье в своё время не сообщили о расстреле деда Мустафы Алямова.

— Семье сообщили, что он умер от туберкулёза в 1946 году, лишь немного не дожив до освобождения. Но в 1988 году УКГБ по Новосибирской области сообщило уже мне, что дед был приговорён к расстрелу и случилось это ещё в 1937 году. Семье же тогда сказали, что он получил 10 лет ссылки без права переписки. Тогда это говорили многим, чтобы люди не возмущались.

Вопреки расхожему мнению, что репрессии коснулись только «интеллигенции», в списке, который читали участники акции, были люди самых разных профессий и образа жизни: экономист-плановик, домохозяйка, закройщик, токарь, столяр, священник, крестьянин, врач и так далее. Человек мог оказаться за решеткой совершенно случайным образом, зачастую это не было связано ни с его убеждениями, ни с какой-то реальной деятельностью. В музее НКВД в Томске можно своими глазами увидеть подлинники циркуляров, которые спускались в региональные подразделения НКВД, где были указаны планы по арестам. И эти планы с энтузиазмом выполнялись.

В прошлом году музей Новосибирска решил создать электронный архив о жертвах политических репрессий на территории Новосибирской области — проект музея получил название «Возвращение памяти».