Убийство директора шоколадной фабрики: как раскрывали громкое преступление из 90-х — киллеру было 15, и он уже на свободе

Весной 1997 года в Новосибирске убили гендиректора шоколадной фабрики «Новосибирская» Веру Копасову. В нее выпустили несколько пуль прямо в подъезде дома, где она жила. Тут же город наводнили слухи о том, что преступление связано с московской компанией, которая хочет поглотить новосибирское предприятие. Следствие шло несколько лет, а затем признательные показания дал парень из-за решетки — на момент убийства ему не было и 16 лет. Мы вновь вспоминаем это запутанное дело, о котором корреспондент НГС Ксения Лысенко рассказывала в 2023 году. Она поговорила с бывшими гособвинителем и следователем прокуратуры о деталях громкого преступления, которое было спланировано якобы подругой погибшей, а исполнено — молодыми людьми, погрязшими в криминале.

6 марта 1997 года Вера Копасова возвращалась с работы домой. В руках у нее были охапки цветов: на носу был Международный женский день, и на работе ее буквально завалили подарками. Работала женщина на новосибирской шоколадной фабрике в должности гендиректора. Причем назначение случилось совсем недавно — в декабре 1996 года. Она возглавила фабрику в результате самого настоящего переворота: акционеры ЗАО выразили недоверие предыдущему гендиректору, выступающему за слияние с московским акционерным обществом «Бабаевское». Кандидатуру Веры Копасовой поддержали ее коллеги, которые были уверены, что женщина, отдавшая четверть века работе на новосибирской «шоколадке», точно не допустит ни слияния с москвичами, ни дальнейшего сокращения сотрудников.

До Горского жилмассива, где и проживала Вера Копасова, ее подвез личный водитель. Она зашла в подъезд, привычно нажала кнопку девятого этажа, а когда дверцы лифта открылись, столкнулась со своим убийцей. Он выпустил в нее пять пуль — под ключицу, в сердце и голову. Шансов на то, чтобы выжить, у нее не было.

***

Шоколадная фабрика «Новосибирская», где работала Вера Копасова, действительно переживала сложные времена в 1996–1997 годах. Настоящий гигант, «Финансово-промышленная группа», созданная Инкомбанком на базе АО «Бабаевское», планировала приобрести контрольный пакет акций у новосибирского ЗАО. И если предыдущий гендиректор «Новосибирской» Юрий Ильченко видел в этом возможность, то работники фабрики и акционеры напряглись: за этим могли последовать сокращения и падение цен акций.

Бомба взорвалась перед Новым годом, когда и сотрудники, и акционеры потребовали не допустить слияния. В результате бывшая начальница планового отдела Вера Копасова возглавила фабрику вместо Юрия Ильченко. Состав совета директоров тоже поменялся: председателем стала одногодка и приятельница Зоя Асютина. Это она сразу после убийства Веры Копасовой, как говорится в заметке «Вечернего Новосибирска», будет писать обращения в высшие инстанции и, когда следствие зайдет в тупик, попросит президента Владимира Путина повлиять на ход расследования.

Расследование действительно буксовало. На месте убийства не удалось найти никаких улик, более того, при Вере Копасовой были и украшения, и деньги — 11 миллионов «старых» рублей. А значит, версию ограбления можно было исключать сразу.

По словам бывшего старшего следователя прокуратуры по особо важным делам Сергея Дёмина, дело Веры Копасовой попало к нему не сразу — на место происшествия он не выезжал. Но помнит момент, как спустя какое-то время после убийства возле детского дома на Котовского нашли пистолет. Как показала экспертиза, это из него убили гендиректора «Новосибирской». Так в деле появилась первая улика.

— Это был спортивный револьвер немецкого производства, который, по имеющейся оперативной информации, был украден то ли в Германии, то ли в Прибалтике и контрабандой завезен в Россию. Информация об этом была, а кто к контрабанде причастен и через кого — ничего не было известно. Оружие нашли не сразу, потому что всё-таки бросили его не на самом месте преступления, а метрах в 500–600. Нашли его воспитанники детского дома, слава богу, что никого не перестреляли, потому что там еще несколько патронов оставалось в барабане. У них воспитатели отобрали, сообщили в милицию. Но оружие, я вам скажу, — это такая себе улика. Оно никуда не привело, поэтому таких каких-то очевидных зацепок не было, — объясняет он.

В первую очередь следователи стали отрабатывать версию о причастности к убийству Веры Копасовой тех самых «москвичей», желающих поглощения фабрики. Тем более через несколько дней после убийства Веры Копасовой на фабрике вспыхнул стихийный митинг — работники были уверены, что женщину заказали «бабаевцы».

— Фишка в том, что, когда начали разбираться тщательно, подробно, выяснилось, что на тот момент, когда была убита директор шоколадной фабрики, большая часть акций уже находилась в собственности «Бабаевского». И в частных разговорах сама Копасова упоминала, что новосибирской фабрике будет лучше в составе крупного синдиката. На тот момент мотива убивать Копасову для тех людей — руководства «Бабаевского» — просто не было.

Обвинения работников фабрики высказывались и в сторону Юрия Ильченко, чей пост заняла убитая:

— То же самое касается прежнего руководства. Копасова пришла на волне того, что сменилось руководство, и прежнее руководство тоже громко, в лицо обвиняли в причастности к убийству. Но это не подтвердилось.

Ни по горячим следам, ни по прошествии четырех лет с даты убийства следователям не удалось ничего выяснить в громком деле.

В 1997 году шоколадная фабрика «Новосибирская» всё-таки отошла москвичам. По данным «СПАРК-Интерфакс», до сих пор больше половины акций «Новосибирской» находятся у АО «Бабаевский» (данные из отчета за 2020 год).

В 2001 году следователи получили информацию «из оперативных источников». О чем именно идет речь, Сергей Дёмин не поясняет из-за государственной тайны. Но как пишет журнал «Очная ставка» в своей статье «Пять пуль за «шоколадку»», в убийстве сознался заключенный. Им оказался Иван Хмельков, на момент убийства ему было всего 15 лет.

— Да, ему 15 лет, но он длительное время находился в преступной группировке. У него братья родные взрослые, с которыми он уже давно… товарищ такой опытный уже. Но его использовали, потому что рассчитывали, что ему как несовершеннолетнему наказание меньше дадут. Так обычно в группировках и делают, — рассказывает бывший гособвинитель Василий Мусаткин.

— Я никогда не претендовал на звание великого психолога, но про Хмелькова могу сказать: парень, который с детства окунулся в криминальную культуру. Видимо, романтика его туда потянула или что. Я это говорю даже не столько из впечатления от разговора с ним, а сколько из общего контекста. Были моменты, когда было понятно, что парень еще молодой, зеленый, но занесло его в такие дебри, откуда тяжело живым выбраться, — добавляет Сергей Дёмин.

Как рассказывал убийца, действовал он не один: его страховали старшие товарищи — Николай Трифоненков и Игорь Шугаев. В машине возле подъезда, где и была убита Вера Копасова, ждал еще один участник преступления — Олег Милов. Все трое на тот момент тоже находились за решеткой из-за разбойных нападений и краж.

Но самое главное, что сообщил Иван Хмельков, — это сведения о заказчике убийства. 100 тысяч долларов за устранение Веры Копасовой заплатила та самая Зоя Асютина, ставшая председателем совета директоров фабрики и просившая президента вмешаться в расследование.

Себя она называла подругой Веры Копасовой, но бывший гособвинитель Василий Мусаткин с этим категорически не согласен.

— Она создала такой ореол — все верили ей. Она эффектная и затем в суде себя вела так: плачущая, скорбящая. Не сказать, чтобы она была ее подругой, но она была навязчивой. Есть такой тип людей — пресмыкающиеся перед руководством, в глаза любовно глядят, — описывает ее он.

Зою Асютину задержали на рабочем месте. По словам Сергея Демина, она созналась не сразу, но потом выдала признание:

— На уровне слухов, насколько я понимаю, на фабрике имели место хищения. Прояснить эти вопросы не удавалось, да и для целей следствия это было не столь существенно. Но Копасова этому препятствовала. Она была искренним человеком — искренне переживала за фабрику, за работников. И при ней эти хищения сошли на нет. И, скорее всего, эта ее деятельность мешала [Асютиной] на момент убийства.

Как объясняет Василий Мусаткин, по тем законам владеть акциями ЗАО могли только работники предприятия. Зоя Асютина боялась потерять свой пост, а значит и акции, поэтому пошла на преступление.

В этом ей помогла бывшая коллега — Тамара Карамова. Как писал «Коммерсантъ», та пользовалась поддержкой Асютиной и заключила с шоколадной фабрикой несколько выгодных контрактов. Чтобы не потерять их, она согласилась помочь устранить гендиректора и обратилась к своему сыну, чтобы тот нашел исполнителей. Так Карамов вспомнил о знакомых Игоре Шугаеве и Николае Трифоненкове. Ну а те вышли на Олега Милова с машиной и, чтобы не подставляться самим, нашли юного Ивана Хмелькова, которому и доверили самую важную часть — застрелить женщину.

Весной 2002 года начался судебный процесс. Он был долгим и напряженным и занял почти 9 месяцев.

Суд проходил в закрытом режиме из-за того, что исполнитель был на момент убийства несовершеннолетним. Как вспоминает Сергей Дёмин, в ходе следствия Шугаев, Милов и Трифоненков вели себя достаточно дерзко, об этом же пишет и «Коммерсантъ»:

— Шугаев угрожал расправой не только подельнику Хмелькову, но и оказывал давление на свидетелей. Милов даже обматерил судью и народных заседателей, за что на несколько заседаний был удален из зала суда. По словам прокурора, не отличались строгой дисциплиной родные и знакомые некоторых подследственных. Водителя Веры Копасовой, который подтвердил свои показания о том, что возил Асютину на встречу с Шугаевым, они преследовали до остановки общественного транспорта, но тому удалось скрыться. После этого случая свидетели появлялись в здании суда только в сопровождении судебных приставов, а в самом суде был удвоен конвой. Поэтому доступ журналистов в суд ограничили.

Зоя Асютина, как и подельники, отрицала свою вину. Она говорила, что дело было сфабриковано, а Хмелькова называла «наркоманом». С ее слов, она жила скромно и не владела такими суммами. Но, как говорил Хмельков, гонорар за убийство он и компания получили в полном объеме.

Среди сотрудников фабрики и в СМИ поползли версии о том, что Зоя Асютина к преступлению непричастна.

— Людям удобнее искать какие-то мировые заговоры, чем понять, что человек, которого знаешь много лет, способен на такое. Тому, кто не знаком с обстоятельствами дела, конечно, легче думать, что злые правоохранители решили повесить на бедную Асютину всех собак. По неподтвержденной информации, были сведения о причастности других лиц, но доказательств было собрано недостаточно для предъявления обвинений и направления дела в суд.

Новосибирский облсуд тоже признал Зою Асютину виновной. Она получила 10 лет лишения свободы за убийство по найму.

Под суд пошла и Тамара Карамова, которая нашла через сына исполнителей. Ей дали 5 лет лишения свободы. А вот ее сын сбежал и шесть лет находился в бегах, поэтому его дело было выделено в отдельное производство, как вспоминает бывший следователь:

— Он скрылся, задержать сразу не удалось. К тому моменту, когда его поймали, уже вступила в действие такая новинка законодательства, как суд присяжных. И суд присяжных его оправдал. Не знаю, насколько это соответствует действительности, но якобы кто-то из присяжных сказал, что раз уж его мать посадили, то сына сажать вроде бы как не совсем правильно. Может быть, это действительно так, слух ходил.

Шугаев, Трифоненков и Милов получили самые большие сроки — 17, 16 и 11 лет. Ивану Хмелькову дали 8 лет и 10 месяцев — свою роль сыграли и его несовершеннолетний возраст на момент убийства, и признание, которое помогло раскрыть дело.

Зоя Асютина с приговором не согласилась, но Верховный суд его подтвердил. В ходе процесса, как говорится в заметке «Вечернего Новосибирска», дочь Зои Асютиной говорила, что у ее матери рак щитовидной железы, а обвиняющая сторона якобы воспользовалась этим.

В картотеке дел Новосибирского облсуда можно найти несколько жалоб на приговор — в 2008, 2009 и 2010 годах.

Сейчас, если Зоя Асютина жива, ей должно быть около 80 лет.

Спустя несколько месяцев после завершения процесса и вынесения приговора, ее адвоката Александра Прозорова постигла почти та же участь, что и Веру Копасову: его расстреляли в лифте своего дома. Он был, как пишет «Вечерний Новосибирск», одним из самых известных адвокатов города. Это преступление осталось нераскрытым.

Будущее остальных осужденных по этому делу, как говорит Василий Мусаткин, он не отслеживал. Но Иван Хмельков однажды ему вновь попался в поле зрения:

— Он оказывал помощь в раскрытии другого серьезного дела. Связано оно с убийством ребенка. Потом я след его потерял.

Со слов Сергея Дёмина, Иван Хмельков действительно помогал следствию, выступив как очевидец.

— По тому делу об убийстве ребенка он не проходил в качестве обвиняемого, проходил в качестве свидетеля. То есть ему просто была известна какая-то информация, он был очевидцем некоторых обстоятельств по тому делу, — объясняет он, но более подробно говорить отказывается.

Дело в том, что Иван Хмельков находится под программой защиты свидетелей. Он изменил имя и фамилию, а также, судя по всему, покинул регион.

— Сведения засекречены, — добавляет он. — Но могу сказать, что у него всё нормально.

В прошлом году мы рассказывали о другом громком преступлении, которое совершили несовершеннолетние. Читайте, как страшное преступление из 90-х стало городской легендой и где теперь подростки-убийцы.