В гостях у генконсула Германии: Бернд Финке рассказал, как после Нью-Йорка и Рима оказался в морозной Сибири, и показал свой дом

В декабре прошлого года в Новосибирск приехал новый генеральный консул Германии в Сибири и на Дальнем Востоке. Бернду Финке 57 лет — он опытный дипломат, который успел поработать в Нью-Йорке, Косово, Санкт-Петербурге, Африке и Центральной Америке. Чтобы разговор об этом получился неформальным, мы побывали у него и его супруги Андреа в гостях. Узнали, почему Бернд Финке согласился на «ссылку в Сибирь», боится ли он наших морозов и медведей, считает ли объявление независимости Косово своим дипломатическим проигрышем и как вел себя в 90-х Владимир Путин в пабе «Чайка».

Консульство арендовало для семьи Финке просторный красивый особняк. Дом легко можно осмотреть с улицы, потому что забор скорее служит для красоты, нежели для защиты от посторонних глаз. Консул и его жена Андреа встречают нас у порога и первое, что говорят, — разуваться не нужно. По дому ходят в обуви. Для нас это непривычно.

Выбегает Йозеф — очень милый черный пес. Он виляет хвостом и всем видом показывает, что игнорировать его нельзя. Внутри дома огромное свободное пространство в нейтральных светлых тонах и очень высокие потолки. Семья любезно показала нам дом. Комнату с массажным столом консул хочет переделать под бильярдную. Сетует на то, что возит с собой слишком много книг, которые пока не знает куда разместить.

Как только разговор зашел о морозах, а этой зимой температура в Новосибирске опускалась ниже 35 градусов, с восторгом свои впечатления стали рассказывать оба супруга:

— Мы были бы расстроены и разочарованы, если бы здесь было тепло.

— Как вам наши 40-градусные морозы? Как вы в принципе согласились переехать в Новосибирск после таких теплых стран?

— Сибирь для нас, немцев, — это синоним холода и мороза. Прожив последние восемь лет в тропиках, мы рады, что можем пережить настоящую зиму. Сделали много фотографий сибирского зимнего пейзажа и отправили их друзьям и знакомым по всему миру. В Эль-Сальвадоре, где мы работали в последнее время, сейчас +35 градусов. Нас разделяет не только 13 000 километров, но и перепад температур от 60 до 70 градусов. Это очень большая перемена. Но именно в этом и есть привлекательность дипломатической службы: вас переводят каждые три-четыре года и вы имеете возможность получать совершенно новые впечатления — в культурном, а в этот раз и в климатическом плане.

То, что нашим новым местом работы должен стать Новосибирск, стало сюрпризом для нас. Предложение приехать сюда было сделано мне моим министерством. Я обсудил это с женой и также с моим предшественником, и мы быстро приняли решение согласиться. Вот таким образом мы оказались в Сибири.

И я чувствую, что следующий вопрос будет — чувствуем ли мы себя здесь ссыльными? Нет. Мы чувствуем себя как привилегированные гости. Сейчас у нас есть возможность лучше познакомиться с Сибирью и Дальним Востоком, с городами и ландшафтами, которые мы до сих пор знаем только из фильмов и книг. Но в моей семье самое последнее решение, куда мы переезжаем, остается за супругой. Лично для меня смена места жительства всегда проще, чем для нее и детей — у меня есть работа, определенные задачи, коллеги. Для членов семьи и детей это часто бывает сложнее и проблематичнее — им сначала нужно найти новый круг друзей или знакомых или привыкнуть к другой школьной системе.

— Андреа, почему вы согласились на такой переезд?

— Меня всегда интересовали страны, в которые не особо охотно едут другие дипломаты. Те регионы, которые не попадают в топ списка пожеланий. Нам изначально предложили Сан-Паулу, и дети сказали: «Как, вы не хотите туда поехать?» В списке были и Боливия, Бруней с его прекрасными белыми пляжами и отличными возможностям для отдыха. Дважды нам предлагали Африку, но мне это было уже не так интересно. Мой супруг сейчас начнет смеяться, потому что я перехожу к своей любимой теме. В свое время меня поразил фильм «Доктор Живаго», и всегда был интересен этот холод. Да и мороз я люблю.

Не заметить любовь семьи Финке к Африке было невозможно. Весь дом уставлен различными сувенирами, статуями, украшениями. Больше, наверное, у Финке только религиозных предметов. Консул — дьякон католической церкви. И как сам признается: «Такое ощущение, что у меня больше крестов, чем книг».

В доме очень много личных фотографий. Они стоят преимущественно на подоконниках. Кабинет консула — на самом верху, под крышей. Сейчас Бернд Финке активно учит русский язык, и кроме книг его окружают десятки крестов, сувениров и семейных фото. У Андреа и Бернда две дочери. Их портреты стоят в кабинете отца практически напротив рабочего стола. В детстве девочки переезжали вместе с родителями из одной страны в другую, сейчас они работают и учатся в Германии.

— Как ваши дочери отреагировали на переезд?

— Наши дочери уже выросли. Их первая реакция была: «Нет, вы что, серьезно? Это не шутка? Вы действительно хотите в Сибирь?» Это говорит о том, насколько глубоко укоренилось в Европе представление о Сибири как о месте ссылки. Дочери хотят приехать сюда как можно скорее. Обе радовались. Во-первых, из-за снега, во-вторых, из-за собаки, а в-третьих, из-за родителей.

Консул с супругой на вопрос о внуках улыбнулись и ответили, что пока их нет.

— Как коллеги и друзья отреагировали на ваши фотографии с морозами из Новосибирска?

Бернд: Реакции были очень разными. В Германии все завидовали, потому что там во многих частях страны уже больше нет настоящей зимы. Да, становится холодно, но холод длится недолго, чаще всего сыро, в основном дождь, мало снега. Зато наши знакомые и бывшие коллеги в Сальвадоре сказали: «Бедные». Они вообще не могут себе представить, что это значит, когда термометр показывает минусовые температуры, еще и ниже 40 градусов. В Центральной Америке у нас было +30... +35 градусов каждый день. Там нет ни одного дома с отоплением, а гостиные находятся просто на открытой террасе. Было здорово четыре года жить в тропиках и не носить пиджак или галстук. Но теперь приятно испытать что-то другое.

Андреа: В Новосибирске я сразу почувствовала, что немецкая и русская культуры не так уж далеки друг от друга. Здесь очень уютно, как дома. Люди очень дружелюбны, вежливы и скромны.

— Вы видели какой-то другой Новосибирск. Вас ждет еще много сюрпризов.

Бернд (смеется): Мне любопытно познакомиться и с другим Новосибирском. Но я знаю, конечно, что мы находимся в привилегированном положении. Все помогают генеральному консулу, хотя я, когда мы куда-нибудь идем, не говорю, кто я. Но люди слышат, что мы иностранцы, они это видят. И они сразу готовы нам помочь. Но сейчас мне уже интересно узнать, есть ли также другой, более жесткий Новосибирск.

— Все эти вещи вы возите с собой?

— Мы всегда все возим с собой. Каждую картину, иголку... У нас каждый раз два больших грузовика с большими морскими контейнерами. Так как это очень долгие путешествия, поэтому каждую солонку очень тщательно пакуют. И в самом начале не знаешь, как будет выглядеть новая квартира и куда что можно будет поставить.

— Было ли такое, что рояль некуда было поставить?

— Да. И это было в Германии. Мы были вынуждены его отправить на склад. За границей чаще всего бывает все-таки достаточно места. В Германии мы чиновники, поэтому и живем более скромно.

— И не жалко денег на подобные перевозки?

— Такие объемные переезды стоят больших денег, но важно в незнакомом окружении иметь с собой свои вещи. Это маленький кусочек родины. При переезде первые две недели всегда особенно напряженные, когда нужно распаковать вещи, а через три-четыре года снова нужно все упаковывать. Но именно эти годы дают нам возможность жить в других странах и знакомиться с новыми культурами. Это компенсирует хлопоты с переездом.

Разговор об очень личном

После прогулки по дому нас пригласили за стол, и разговор стал более откровенным.

— Расскажите, пожалуйста, о семье, в которой вы выросли. Как провели детство в Дуйсбурге?

— Я помню, как в детстве много играл в футбол. Футбольное поле имело для меня гораздо большее значение, чем школа. Я никогда не ходил в школу охотно. Было три или четыре предмета, которые мне нравились. Но все остальное было для меня пыткой.

Моя мама была домохозяйкой. У моего отца была типография, и это уже в третьем поколении. Я часто помогал ему и работал там на каникулах, чтобы заработать карманные деньги. Но я никогда не хотел быть четвертым поколением, которое бы продолжало заниматься типографией.

Дуйсбург для меня — это часть моей родины. Там живут моя сестра и ее семья, мои кузены, дядя и тетя. И когда я еду в Германию, я всегда езжу в Дуйсбург. Но я не могу сказать, что скучаю сейчас. Для нас Новосибирск — теперь наш новый дом на ближайшие 3–4 года.

— Почему вы выбрали именно дипломатическую службу?

— В школьные годы меня интересовали только две профессии. Первой была журналистика, второй — дипломатия. После окончания средней школы я изучал международные отношения, международное право и историю, а во время каникул регулярно работал в газете. После окончания учебы я сдал вступительные экзамены на дипломатическую службу и меня приняли. Таким образом я стал дипломатом, а не журналистом. Я сам из очень практичной семьи, которая очень мало путешествовала, а для моего отца, например, путешествие из Новосибирска в Томск было бы небольшим путешествием по миру. Но меня всегда привлекала идея увидеть мир и работать в области международной политики. Дипломатия была тогда работой моей мечты и до сих пор остается таковой. Я ни на минуту не пожалел о решении делать дипломатическую карьеру, хотя дипломатическая жизнь для семьи может быть трудной. Но, слава Богу, мне очень повезло с женой.

— Андреа, расскажите, как вы познакомились со своим будущим мужем?

— В кафе. Когда мы познакомились, он был еще студентом, я уже работала медсестрой. Мы поговорили, несколько раз встретились, но потом снова пошли разными путями. Он уехал учиться во Францию, а я осталась в Германии. Прошел год, прежде чем мы снова нашли друг друга.

Мой муж совершенно другой, не такой, как я. Мне нравится его подход к жизни. Он просто такой спокойный все время. Иногда я спрашиваю его: «У тебя вообще когда-нибудь стресс бывает?» Он отвечает: «Какой стресс?» Я более эмоциональна и должна делать все сразу. Он читает больше, интересуется литературой. А я скорее техник. Мне нравятся машины. Я не могу представить себе работу в офисе где-нибудь на административной должности. И мой муж не может представить себе работу в больнице.

Что касается Министерства иностранных дел, я слышала, что около 50% браков распадаются. Так что тот факт, что наш брак длится так долго, скорее исключение. Для меня очень важно, что мы были вместе везде, даже в тех местах, которые не считаются такими привлекательными, как, может быть, Париж, Мадрид, Нью-Йорк или Вашингтон. Многие жены с детьми хотят остаться в Берлине, если место работы мужа за границей не столь привлекательно.

Для меня переезды с мужем даже не обсуждались. Мы переезжаем вместе. Я думаю, что в каждой стране есть великолепные вещи, которые можно открыть для себя, если хочешь. Я всегда хочу пойти куда-нибудь, научиться чему-нибудь и открыть для себя что-то новое. Владелица нашего дома здесь, в Новосибирске, сказала мне, что представляла себе супругу генерального консула совсем иначе. Она думала, что я буду сидеть дома, иногда ходить к парикмахеру или косметологу и у нас будет много домашнего персонала. Для меня это было бы ужасно и скучно, если бы моя жизнь преимущественно выглядела так.

Бернд: Но в четверг она была все-таки у парикмахера.

— Андреа, как вы согласились стать женой дипломата?

— Мой муж спросил меня тогда, могу ли я представить себе, что большую часть своей жизни проведу за границей и, возможно, больше не смогу работать. Я бы не сказала, что это было простое решение. Мне нравилось работать детской медсестрой, а затем медсестрой в диализном центре, и мне действительно было нелегко отказаться от работы. Моя профессия была очень важна для меня, и она доставляла мне огромную радость... Но, с другой стороны, очень привлекательной была перспектива менять место жительства каждые несколько лет и знакомиться с другими странами не только поверхностно, как турист, но и жить там по-настоящему.

Андреа рассказала, что дочери чаще всего учились в англоязычных школах и в целом хорошо переносили смену стран. Только в Риме они чувствовали себя менее комфортно, а младшая девочка очень скучала по Берлину из-за футбола.

«В 90-е годы мы не думали, что Владимир Путин спустя 20 лет все еще будет президентом»

— Первый город, в котором вы работали в России, — это Санкт-Петербург. Были ли у вас какие-то представления о нашей стране? Возможно, мифы, которые развеялись. Или, наоборот, вас что-то удивило?

— Уже во время моей учебы в 1980-х годах я интересовался Россией. Конечно, тогда были другие времена, еще существовал Советский Союз, господствовала холодная война. О Санкт-Петербурге я знал прежде всего две вещи: во-первых, что это культурная столица России с великолепными архитектурными памятниками и огромным культурным наследием. Во-вторых, что это был тот город, который во время Второй мировой войны, я имею в виду блокаду Ленинграда, больше всего пострадал от немцев. В то время погибли почти 1 миллион людей. Когда я приехал в Петербург, я думал, что, может быть, люди там будут дистанцироваться от меня, а может быть, даже относиться ко мне с враждебностью. И это был самый большой сюрприз — все оказалось совсем не так, как я себе представлял. Нас приняли очень дружественно. И также старшее поколение жителей, которое само пострадало во время блокады, они говорили: «Да, тогда была война, но сейчас у нас новые времена».

Я работал атташе по культуре и прессе в Санкт-Петербурге, и у меня была великолепная возможность познакомиться с городом ближе. Это было действительно замечательное время, эти три года.

Когда нам предложили снова вернуться в Россию, такой переезд не стал для нас проблемой. Мы с нетерпением ожидаем знакомства также с этой частью России, расположенной в Азии. Здесь у нас самый большой консульский округ в мире, охватывающий Сибирь и Дальний Восток. Он в 35 раз больше по площади, чем Германия. Сейчас я начинаю свои поездки в субъекты Федерации, за которые отвечает Генеральное консульство. Затраты времени так велики, что, я надеюсь, мне не придется после моих первых официальных визитов с целью представления сразу начинать свои визиты с целью прощания.

Что меня здесь удивило и порадовало, так это то, что у нас действительно очень тесная сеть сотрудничества с Сибирью, особенно в области науки. Для СО РАН и местных университетов германские исследователи и ученые являются одними из самых важных партнеров. Например, у нас есть совместные проекты в Арктике по изучению изменения климата и вечной мерзлоты. Я очень надеюсь, что смогу посетить все институты, которые активно участвуют в германо-российской кооперации. На данный момент это немного сложно из-за ограничений на поездки, которые имеются из-за коронавируса.

— В 1999 году президентом России стал Владимир Путин. Какое впечатление он тогда на вас произвел? Думали ли вы, что он станет такой значимой фигурой в международной политике?

— Владимир Путин, конечно, был хорошо известен в Санкт-Петербурге, потому что он жил и работал там. Когда он работал в комитете по внешним связям города, он сопровождал первые германские инвестиции. И когда он стал президентом, он привозил многих германских политиков не только в Москву, но также и в Санкт-Петербург, чтобы показать им свой город. Так что в Генеральном консульстве у меня была возможность все это увидеть собственными глазами и пережить. Я вспоминаю: одним из первых «германских» проектов, который Владимир Путин курировал в Санкт-Петербурге как председатель комитета по внешним связям, было открытие немецкого паба «Чайка». В качестве президента Путин тогда часто водил германских политиков в «Чайку» на бокал пива, в том числе и федерального канцлера Шрёдера. Присутствовавшие гости были несколько поражены, когда дверь открылась и вошли германский федеральный канцлер и российский президент. Что еще мне тогда бросилось в глаза, так это то, как великолепно он говорит по-немецки. Настолько хорошо, что иногда он поправлял своего переводчика. Мне было реально тогда жаль бедного парня.

То, что российский президент играет важную роль на международной арене, понятно каждому. Россия — крупнейшая страна в мире, член Совета безопасности. И поэтому российский президент всегда играет весомую роль на международной арене, кто бы это ни был. По-другому быть не может. Единственное, о чем мы тогда, в 1990-е годы не думали, это то, что Владимир Путин и сегодня, спустя 20 лет, все еще будет президентом. Но если президент остается у власти долгое время, потому что его избрали в результате справедливых и честных выборов, то демократически это в порядке. В Германии у нас тоже нет ограничений, что касается срока полномочий федерального канцлера.

Косово, Замбия и Сальвадор

— В 2006 году вы поехали в Миссию ООН в Косово (МООНК). Чья это была инициатива? Вам нестрашно было? Как отреагировала ваша семья? Какой была обстановка в стране? Что вас, возможно, напугало, а что обнадеживало? Какие задачи вы выполняли? В 2008 году Косово объявило о своей независимости. Считаете ли вы это недостатком в вашей работе?

— До того как я отправился в Косово, я работал в отделе Балканских стран Федерального министерства иностранных дел. Уже там моя работа была сосредоточена на Косово. Когда мне предложили работать в Косово для ООН, я сразу же согласился. У меня не было страха. Я уже был хорошо знаком с ситуацией там, также благодаря моим командировкам и участию в консультациях. Работа в Миссии ООН в Косово была особенным политическим вызовом для дипломатов. ООН была, так сказать, тогдашним правительством Косово. А я был руководителем политического департамента. И поэтому я занимался всеми вопросами, связанными с этой задачей, а именно: отношения с Сербией, процесс независимости, также выполнение резолюции ООН по Косово.

Независимость Косово была провозглашена позже, после того, как я уже уехал. По моему мнению и по мнению моего правительства, основой этого решения стала политика репрессий по отношению к албанскому большинству населения, проводимая тогдашним президентом Сербии Милошевичем, и стратегия этнических чисток. Эта политика и последовавшая за ней война оставили такие глубокие раны, что нам было очень трудно представить, что албанцы и сербы снова смогут жить в одном государстве под суверенитетом Сербии. Я думаю, что предложения, которые сербское правительство в конце концов сделало для самоопределения и самоуправления косовских албанцев, пришли слишком поздно, слишком много крови уже было пролито. В конечном итоге Международный суд в Гааге решил, что провозглашение независимости Косово соответствовало нормам международного права. Сегодня дипломаты работают над тем, чтобы нормализовать отношения между Косово и Сербией. Скорее всего, это займет много времени. Обе страны хотят стать членами Европейского Союза. Мы надеемся, что эта европейская перспектива приведет их к поиску компромиссов и движению навстречу друг другу.

— Вы работали и послом. Первая страна — Замбия. Население менее 20 миллионов человек. Это Африка — совсем другой климат, люди, язык, обычаи. Как готовились? Почему вас отправили именно в эту страну? Что вас больше всего удивило за время работы? Были ли вы на водопаде Виктория? Сталкивались ли с дикими животными? Многие путешественники обращают внимание, что Замбия — достаточно бедная страна с низким уровнем жизни. Так ли это? Чем эта страна была интересна Германии?

— В списке моих пожеланий работа в Африке находилась тогда на первых местах, и я был очень рад, что моя первая миссия в Африке и мое первое назначение в качестве посла привели меня в Замбию — большую, красивую и мирную страну. Чтобы подготовиться к этой должности, я прошел тогда специальный курс повышения квалификации: курс «Африка, в частности Замбия, для начинающих». Там мы узнали, прежде всего, в чем состоят наиболее важные культурные различия в менталитете между западноевропейцами и африканцами, между немцами и замбийцами. Это очень помогло мне лучше понять страну и ее народ и избежать политических неловкостей.

Я много путешествовал и мог увидеть все чудеса природы страны — от водопада Виктория до многочисленных природных парков со слонами, львами, леопардами, носорогами, жирафами, крокодилами и так далее. В Замбии есть все, что африканская дикая природа может предложить в плане многообразия животных. В то же время Замбия является очень бедной страной; особенно в сельских районах существуют большие вызовы, что касается, например, отсутствия доступа к питьевой воде или врачам или снабжению электроэнергией. Голод и недоедание, к сожалению, также не редкость. Германия активно участвует в Замбии во многих проектах по оказанию помощи в целях развития. Цель заключается в улучшении условий жизни людей, дальнейшем укреплении верховенства права, борьбе с последствиями изменения климата, а также в защите дикой природы, находящейся под угрозой браконьерства.

— Республика Эль-Сальвадор находится в Центральной Америке. Страна еще меньше Замбии, при этом проблема преступности стоит крайне остро. В 2015 году уровень убийств в этой стране составил 104 на каждые 100 тысяч человек, что является самым высоким в мире. С чем это связано, на ваш взгляд? Не страшно было работать в такой стране?

— В Сальвадоре существуют очень агрессивные и соперничающие между собой молодежные банды, которые угрожают широким слоям сальвадорского общества своей преступной деятельностью, в том числе вымогательством или незаконным оборотом наркотиков. Тот, кто пытается сопротивляться молодежным бандам, быстро становится жертвой убийства. Человеческая жизнь не имеет большого значения для банд. Тот факт, что молодежные банды в Сальвадоре столь многочисленны, связан со сложной социальной ситуацией и отсутствием экономических перспектив для многих людей. Те, кто не могут найти работу, часто видят в криминальной карьере возможную альтернативу. Страха у меня не было: иностранцы не являются мишенью молодежных банд, но, конечно, принимаются меры безопасности, когда, например, избегают кварталов, которым угрожают банды, или заходят в них под охраной полиции.

Как пандемия сказалась на взаимоотношениях стран

— Насколько сильна разница в оплате работы дипломата от страны к стране? Есть ли какое-то деление?

— В германской дипломатической службе, как и во многих других, существуют определенные зоны, на которые делятся все страны. Есть так называемые приятные места работы, трудные и средние между ними. Министерство в принципе следит за тем, чтобы мы, дипломаты, ротировались между этими зонами, чтобы никто не работал только в Риме или Сиднее, но и в Сибири тоже. Каждый должен быть готов работать где угодно — будь то в Африке, Азии, Америке, Европе или Австралии — а также менять тематику и заниматься различными направлениями — иногда политикой или прессой, иногда экономикой или культурой, иногда правовыми вопросами или протоколом.

По моим ощущениям, отдел кадров Федерального министерства иностранных дел всегда хорошо обходился со мной. Места, где я работал до сих пор, были очень разнообразны, я познакомился со многими красивыми странами и интересными людьми, то есть именно то, на что я надеялся, будучи дипломатом.

Новосибирск в германской дипломатической службе считается больше трудным местом работы. Это, безусловно, также связано со стереотипами о Сибири — здесь холодно, Сибирь как место ссылки, большие расстояния. Кроме того, мы здесь единственное западное Генеральное консульство. В Сибири нет большого международного, англоязычного сообщества, в котором мы бы сразу, также без хороших знаний русского языка, могли найти друзей и знакомых. Но так у нас, надеюсь, будут друзья среди россиян. И это было бы прекрасно.

— У нас тут летом недалеко медведя ловили.

Андреа: О, нет.

Бернд: Я же говорю, сложный регион.

— Каким образом пандемия сказалась на взаимоотношениях Новосибирска с Германией? За какой помощью чаще всего обращаются в консульство?

— Больше всего страдает межчеловеческий обмен: пандемия в значительной степени остановила туризм и обмен визитами — это относится к ученым, работающим над многими германо-российскими проектами, это относится к школьным и студенческим обменам, это относится к экономическим делегациям, это относится к работникам культуры, это относится к туристам. Видеоконференции, конечно, лучше, чем ничего, но они не заменяют личных контактов. Большинство вопросов, которые мы получаем в Генеральном консульстве, относятся сейчас к возможностям путешествия. Люди хотели бы знать, на каких условиях они снова могут путешествовать в Германию или в Сибирь.

— Какая самая главная цель стоит сейчас перед вами в Новосибирске?

— Политические отношения между нашими странами сейчас очень сложные. Но с другой стороны, особенно здесь, в Сибири, германо-российские отношения имеют очень давние традиции. Наша главная задача — развивать проекты, которые у нас есть, и укреплять далее отношения в науке, культуре и экономике. И у нас есть еще одна задача — познакомить людей здесь с объективной картиной Германии. Это значит объяснить, как обстоят дела в Германии сейчас. Разъяснить позицию Германии по вопросам, по которым мы с Россией придерживаемся разных мнений. И в то же время мы хотим донести до наших соотечественников в Германии, какое особенное развитие есть в Сибири и на Дальнем Востоке и какой потенциал имеется здесь для дальнейшего развития германо-российских отношений.

Генеральное консульство было основано здесь в первую очередь для того, чтобы заботиться о российских немцах, которые проживали в регионе в большом количестве. Я не знаю точно, сколько их было, но за это время большинство из них выехало в Германию. Но Генеральное консульство не было закрыто, мы работаем дальше. Есть две причины для этого. Первая причина — интерес к развитию совместных проектов в Сибири. Вторая причина заключается в том, что в Берлине поняли, что мы не должны концентрировать свой взгляд на России только на Москве и Санкт-Петербурге. Сибирь составляет большую часть России. Именно поэтому очень важно, чтобы мы имели здесь представительство. Наблюдать, как Россия развивается здесь, в азиатской части страны, является важной задачей Генерального консульства.

«Сжал зубы и терплю». Режиссер Дмитрий Ефимович — о разводе с Пелагеей, новой семье, Академгородке и своем первом фильме.

«Мне нужно объять необъятное»: как красивый нейрохирург удаляет опухоли мозга и работает фотографом на вечеринках.

«То, что происходило, сломало судьбы людей». Дважды директор «Глобуса» — о скандалах и самых тяжелых моментах в жизни.